Паладин развивает территорию! Том IV - Greever

иначе! — сказав это, она обернулась к нему, и в это мгновение пожилому человеку показалось, что он видел, как между ними появилась проекция гигантской змеи, которая через секунду исчезла, словно мираж.

Старик, дрожа от ужаса, склонил голову и с трудом пробормотал.

— П-прошу м-меня простить, ва-ваше превосходительство, — после этих слов он медленно поднялся с колен, боясь поднять голову.

Девушка тем временем вновь повернулась к дворецкому спиной и со злобой в голосе продолжила возмущаться.

— Не для того мои предки пролили реки крови, чтобы такие отбросы смели забывать их! — сказав это, она протянула свой тонкий длинный указательный пальчик и начала рисовать им руну перед собой, которая после готовности превратилась в воду и начала следовать указаниям хозяйки.

Девушка играла с водой, пока в какой-то момент не превратила её в острую сосульку, которую метнула в окно.

Хотя выглядело это грозно, но по факту кусок льда, вылетев в окно, тут же упал вниз, заставив Лабелию разочарованно вздохнуть.

— Эх, если бы оба мои родителя были дворянами народа Пушти, я могла иметь безграничный потенциал. — После этих слов, обернувшись к дворецкому, она дала новое распоряжение, вспомнив, что у неё гости: — Скажи, пусть ждёт в гостиной, я скоро подойду.

Старик, всё это время ждавший у входа, глубоко поклонился и направился на выход, радуясь, что смог прожить ещё один день, так как от новой госпожи можно было ждать чего угодно.

Тем временем сама девушка, бросив безразличный взгляд на просторный кабинет, заставленный красивыми дорогими украшениями и вычурной мебелью, последовала за дворецким, когда мана вокруг неё неистово заколебалась, а следом раздался оглушительный взрыв, выбивший окна особняка и отбросивший её в стену.

Лабелия со звоном в ушах, покачиваясь, пыталась подняться с пола, стараясь определить нападавшего, но в комнате кроме неё никого больше не было, а за взрывом не последовало дальнейшей атаки.

В её голове стоял звон, однако девушка старалась вернуть контроль над ситуацией и, поднявшись с пола, вытащила двуручный меч из пространственного кольца.

Решив, что кто-то из этих высокомерных «гардцу», как Пушти называли лиденгардцев, напал на неё, как и на её брата, Лабелия готовилась к чему угодно, только вот ничего больше не происходило. С каждой секундой звон в ушах стихал всё быстрее, и уже отчётливо можно было слышать стоны людей на улице и суету слуг в особняке.

Подойдя к выбитому окну, виконтесса обнаружила разрушенный город вдалеке и полностью расчищенную ударной волной поляну перед особняком.

Кто-то явно напал на виконство, но кто это был и почему остановился только на этом, ей было совершенно не понятно, ведь сила, способная нанести такой ущерб, могла легко расправиться со всеми людьми, живущими здесь.

Осторожно убирая меч в кольцо, Лабелия, не отрывая взгляда от происходящего за пределами особняка, сквозь зубы прорычала.

— Кто-то мне ответит за это презренное нападение!

* * *

За пять минут до «Воссияния Папы», на востоке от Империи Лиденгард.

В королевстве Святого Света уже ощутили на себе благодать Папы. Только здесь давление, оказываемое этим существом, воспринималось как нечто благое, ведь оно вливало в клириков чистый свет, способствовавший их развитию.

Хотя не все из монахов в этом месте являлись благочестивыми верующими, и не все смогли ощутить эту благодать, однако многие оказались на удивление преданными последователями бога Кироса.

Кардинал Клиптий, одетый в белую рясу, прямо сейчас сидевший на лавочке во внутреннем дворе собора и наблюдавший за проходящими монахами, являлся одним из них.

Ощутив силу Папы, он, как и все клирики, тут же направился в свою келью, где открыл небольшой алтарь, стоявший в углу, в котором находился ярко светящийся артефакт в виде трезубца, по размеру не больше ладони взрослого человека.

Такой был в келье каждого монаха и должен был возвестить возвращение бога, если будет светиться точно так, как происходило это прямо сейчас.

Встав перед алтарём на колени, монах начал возносить хвалы богу света, решив, что тот наконец вернулся к людям и вернёт религии былую силу.

Он истово молился, стараясь вспомнить всё, что успел совершить, решив, что бог больше не вернётся в этот мир.

Это было свойственно всем монахам, так как уже миллионы лет не было ни пророков, ни других вестников от богов, что привело к тому, что вера людей истончалась с каждым новым поколением, а мирские удовольствия всё больше отдаляли от религии как простых людей, так и пастырей, таких, как Клиптий. Молясь долгое время, кардинал поднял взгляд в блаженной улыбке и разглядывал светящийся трезубец, когда тот начал мерцать, как свеча на ветру, и в какой-то момент почти погас.

Клирики в церкви, как один, вздохнули и, затаив дыхание, словно перед угасающей свечой, старались не дышать, чтобы и вовсе не погасить трезубец, хотя это никак от этого не зависело.

Артефакты были сделаны из доспехов паладинов, дарованных тем самими богами, и они откликались на появление бога, хотя монахам это не было известно, а если честно, то, скорее, неважно.

Важно только то, что наконец был получен ясный сигнал — боги вернулись в этот мир.

* * *

Спустя пару дней после сражения Виктора с Папой, Ронаддур проснулся от крепких пинков в бок.

Открыв глаза, лежащий на бетонном полу тюремной камеры король встретился взглядом с Гелдором, который его, собственно, и пинал, пытаясь привести в чувство.

Ронаддур лишь притянул к себе деревянный бочонок вина и вновь закрыл глаза, желая вернуться к замечательному сну, в котором он был окружён грудастыми дворфийками и морем вина.

К сожалению, Гелдор не планировал давать ему сделать это.

Со всей дури пнув монарха, он со злобой прорычал:

— Вставай, дерьмо свиньи! Драконы вернулись!

Король резко открыл глаза и, подскочив с земли, огляделся по сторонам в поисках своих создателей, однако уже через секунду, поняв, что его товарищ обманул, он начал закатывать рукава, желая вломить ему, чтобы неповадно было так шутить.

Гелдор со своей стороны стоял с серьёзным лицом, всем своим видом давая понять, что это не шутки, и, опережая вопрос монарха, вновь сообщил шокирующую для любого дворфа новость.

— Собственными глазами видел дракона, а на его голове сидел рыцарь с пылающими крыльями, — заявил он.

Ронаддур, пропустивший сражение с Папой и вообще всё, что происходило в последние несколько дней, только теперь обратил внимание на полицейских, что носятся по участку, и пустующие камеры, что в обычное время забиты пьянчужками и мелкими преступниками.

Вспомнив, что у него