Красный Герцог - Владислав Хохлов

собой живым.

— Я! — озлобленно ответил Генрих, игнорируя удивление человека и фактическое признание в покушении.

После этого немногословного ответа мужчина попытался сбежать. Одним шагом он оказался на улице и развернулся в сторону соседних зданий, надеясь найти там убежище. Генрих был готов к такому исходу, он побежал наперёд, пытаясь помешать неприятелю. Они столкнулись почти на углу здания, где Генрих схватил мужчину и перекрутив через себя, откинул его обратно внутрь заброшенного дома. Его живой снаряд влетел на большой скорости в дверной проём и, сильно ударившись спиной об него, отскочил обратно внутрь. Офицер не хотел, чтобы беглеца обнаружили и спасли. Генрих был вынужден действовать быстро и решительно, чтобы не дать местному предупредить всех, и этим разрушить всё. Офицер быстрым шагом направился в дом, войдя внутрь он обнаружил, что мужчина, поднимаясь с пола, достал коробок со спичками и зажёг одну из них. Не долго выжидая, он сразу же бросил её на пол. Почти моментально весь пролитый бензин начал возгораться, окутав всё пространство в доме огнём. Пламя пока не торопилось поглощать старое дерево, начиная со сладкого горючего.

Поджигатель начал пятиться назад в сторону лестницы на второй этаж. Не зная дальнейшего строения дома, Генрих быстро направился к своему врагу, пытаясь предотвратить любые попытки на бегство. Они оба перешли на бег, один пытался убежать, второй хотел ему помешать. Генрих схватил мужчину за рукав и, пытаясь скинуть его с лестницы, тянул на себя. Они сражались в настоящем аду, где вокруг них царил огонь, надеясь поглотить всё в своих чертогах. Пламя одинаково сжигало обувь обоим людям, медленно цепляясь и за другие предметы одежды. Фермер начал давать отпор: он кулаком ударил Генриха прямо в шею, надеясь повредить трахею. Удар пришелся точно в горло; раздался громкий хруст и слабое ощущение боли прошлось по всей шее, захватив даже грудь. Теперь каждый вздох Генриха приносил ему боль. В воздухе постепенно начал витать запах палёной кожи. Противник юноши не церемонился, и сам офицер перестал играть в игры. Генрих схватился за рукоять ножа — который элегантно висел на его ремне — и резким движением постарался ударить убегающего. Лезвие достигло своей жертвы, слабо пройдя по ноге, но достаточно, чтобы ослабить её. Мужчина захрипел от сильной боли и, хромая, попытался продолжить своё бегство. Дистанция между обоими росла и, офицер начал терять последние капли терпения. Пусть хоть вся деревня узнает о его присутствии и встанет против него, пусть только попробуют. Генрих решил использовать свой пистолет.

Генрих начал подниматься по лестнице, надеясь настичь свою жертву. Пытаясь помочь в подъёме руками, офицер хватался за горящий поручень и тянул себя вверх, рывками минуя маленькие ступени. Он стал ощущать, как после удара по горлу кровь начала стекать вниз, теплой струёй проносясь вниз по трахее. Генрих инстинктивно сглатывал стекающую жидкость, что приносило дополнительные болезненные ощущения. Хуже было и то, что руки начали гореть, хватка слабла, но юноша не унимался. Достигнув второго этажа, офицер услышал хлопок закрывшейся двери в конце коридора. «Попался» — подумал Генрих, ожидая, что загнал свою жертву в ловушку. Сокращая дистанцию до двери, он поднял пистолет и, не целясь, стреляя от плеча, открыл огонь. Двумя выстрелами он попадал в центр двери, надеясь ранить убегающего; за дверью послышался звук бьющегося стекла. Было ли окно задето при выстреле или беглец таким экстремальным способом решил покинуть дом? Генрих этого не знал. Сама эта мысль, сам звук уже приносил чувство проигрыша и нарастающей злобы. Воспользовавшись плечом как тараном, юноша вынес закрытую дверь. Хрупкая конструкция разлетелась на доски, что свалились на горящий пол. Окно было разбито, но не пулями. Выстрелы Генриха остались в миллиметрах от стекла. Юноша сократил дистанцию до окна надеясь посмотреть вниз на улицу. Прыжок со второго этажа на раненую ногу должен был сильно замедлить убегавшего. Никого. Внизу не было живого человека, ни следов крови, ни звука убегающей добычи. Только осколки, что лёжа на земле насмехались над офицером.

Толчок.

Резкий удар в спину отправил наклонившегося Генриха в полёт. Это было настолько неожиданно, что он не успел ничего предпринять. Вместе с ним вылетело несколько осколков стекла, доказывающих что прежняя дыра была непригодна для взрослого человека. Юноша упал на сырую землю, вместе с этим раздался громкий треск костей. Он сломал себе шею, упав прямо на голову.

Это падение оказалось смертельным.

Беглец выглянул в окно, наслаждаясь победой. Он смог изменить ход сражения, адаптироваться, выиграть. Только ему этого было мало, его заинтересовали личные вещи его врага: острый нож и красивый пистолет. Через пару минут он уже спустился вниз. Подходя к телу своей жертвы, он приметил плохую погоду, и, подумал о хорошем кожаном мундире.

— Кожа не мокнет, — сказал он сам себе.

Схватившись за край своей новой одежды, он начал переворачивать тело убитого офицера, чтобы поглумиться над проигравшим и забрать свою награду.

К его невезению, совсем другая награда вонзилась ему прямо в щеку, заодно повредив язык. Выждав удачный момент, Генрих схватил один из выпавших осколков от стекла и воспользовался им как оружием. Если бы его удар оказался на пару сантиметров ниже, то бой закончился бы моментально. Отскочив назад, больше от удивления, нежели от боли, беглец никак не мог ожидать такого поворота событий. На его глазах человек, что выпал из окна второго этажа, попутно приземлившись на голову и сломав несколько шейных позвонков, поднялся во весь рост и самостоятельно размял собственную шею. Мужчина опешил, осознание происходящего и нарастающий животный страх поглотил его, боль, что только что обожгла его лицо, отступила. Остался только страх. В голове начали всплывать старые прабабушкины рассказы о страшном человеке… нет, гораздо хуже, чем человек. Ноги испуганного мужчины перестали слушаться, он хотел убежать, но уже не мог.

Генрих воспользовался замешательством своего врага и, схватив его за плечи, ударил головой об окно горящего дома. Времени прошло достаточно, чтобы огонь начал выходить за пределы комнат и коридоров, и, это привело к тому, что разбившееся окно выпустило огненный язык в лицо своей жертвы. Раздался громкий хрип, жертва ударов и поджогов пыталась кричать от боли, но не смогла. Беглец не хотел сдаваться, его попытки и стремление к жизни поистине были впечатляющими. Резким движение он смог откинуть назад Генриха и второпях начал покидать место драки. Пошатнувшись от толчка, офицер ударился спиной о соседний дом, от чего ещё сильнее напугал перепуганных внутри жильцов.

Генрих видел, как его жертва убегает, — несколько метров отделяли его от желанного спасения.