«Если», 2000 № 11 - Аллен Стил

Во «Франкенштейне освобожденном» Б. Олдисс противопоставляет эпоху Романтизма нашему прагматичному веку. Он пытается осмыслить метаморфозу человечества, потерявшего свою духовную основу и превратившегося в тривиальную толпу потребителей. Действие «Франкенштейна…» отнесено к 2020 году, когда в результате войны между богатым Севером и бедным Югом была нарушена структура Пространства-Времени, вследствие чего отставной правительственный чиновник Джозеф Боденленд попадает из Техаса в окрестности Женевы 1816 года и встречается там с творцом небезызвестного Чудовища. Пикантность же ситуации придает тот факт, что в том прошлом, в котором оказался наш герой, одновременно присутствуют и Виктор Франкенштейн, уже создавший своего монстра, и Мэри Годвин, ничего не знающая о его существовании, но приступившая к сотворению знаменитого романа, поспорив с лордом Байроном и своим будущим мужем Перси Шелли. Впрочем, с категорией «Время» в романе происходят такие флуктуации, что Мэри Шелли и Виктор Франкенштейн вполне могли принадлежать различным вариантам Прошлого, а Боденленд, совершая свое путешествие из Женевы к вилле Диодати, на самом деле перемещался между двумя параллельными временными потоками. В одном из них были в равной степени реальны Мэри и порожденные ее фантазией персонажи. В другом — лишь злой гений от науки Виктор со своим созданием. Возможно, могла бы существовать и такая вероятность, в которой Джо Боденленд выступал в качестве героя романа, ставшего первоосновой всей нынешней НФ. В конце концов, просто невозможно представить себе женщину, будь она хоть трижды английской аристократкой, которая смогла бы забыть мужчину, преодолевшего бездну в двести лет ради того, чтобы наткнуться «чуть выше ее все еще влажного бедра на налипший ивовый листочек». Любовь эта была удивительно реальной, несмотря на то, что Джо был таким же мифическим существом во времени Мэри, каким и она — в его.

Однако отнюдь не хроноклазмы волнуют Б. Олдисса. Писатель исследует природу возникновения нынешнего технократического общества, сопоставляя его с внутренней сущностью созданного Франкенштейном чудовища. Подобно «франкенштейнову телу», общество, в котором был рожден Джо Боденленд, лишено духа. Здесь празднует победу мировоззрение Виктора Франкенштейна: «Голова восторжествовала над сердцем». Система ценностей в нынешнем мире такова, что, сколько бы каждый из нас ни старался похоронить в себе Чудовище, этим он лишь воскрешает его снова и снова. Освобожденный 200 лет назад Франкенштейном монстр ныне свободен. Между тем, убежден автор, в истории человечества был момент, когда прагматизм еще не убил романтику. Это время, когда жили и творили лорд Байрон, Перси и Мэри Шелли. Их отношение к любви, литературе, политике, наконец, были наполнены такой страстью, что вряд ли у кого-либо повернется язык назвать их существование неподлинным. Они были явно ближе к истинной свободе, чем мы… Хотелось бы также отметить, что роман имел еще и кинематографическую судьбу. В 1990 году Роджер Кор-ман, знаменитый мастер фильмов ужасов, известный своими киноверсиями новелл Эдгара По, экранизировал «Франкенштейна освобожденного». Прочитав книгу Б. Олдисса, режиссер прервал почти 20-летнее молчание — с 1971 года он занимался исключительно продюсированием. «Об одном жалею, что невозможно было использовать в фильме фигуру Эдгара По», — сетовал позже Р. Корман в одном из интервью. Действительно, когда Байрон уже погиб, Э. По был еще совсем ребенком. Впрочем, если предположить, что время нелинейно, в одном из вероятностных миров Мэри Годвин вполне могла обучать искусству любви юношу по имени Эдгар.

Андрей Синицын

НЕ БУДУ МОЛЧАТЬ!

Уважаемая редакция!

НЕ БУДУ МОЛЧАТЬ!

Прилагаемый текст мне принес приятель — главврач южной психиатрической больницы.

— Эти листки принадлежали одному из наших пациентов, — сказал он. — Тебе как фантасту это может быть интересно.

— Земля пухом, — отвечал я, ориентируясь на слово «принадлежали». — И ты намерен впредь таскать мне «как фантасту» рукописи всех ваших пациентов?

Приятель замялся.

— Не всех, — наконец пообещал он. — Это особый случай… Только, пожалуйста, не смейся.

По его словам, пациент, видный мужчина в самом расцвете лет, появился неведомо откуда — просто однажды ночью медбратик наткнулся на спящего в курилке человека в плавках, треуголке и поношенной боксерской перчатке, обутой на левую ногу. Разумеется, без документов. Человек называл себя Полупровидныком, говорил тихо и внушительно, время от времени не без удовольствия поругивая геев, китайцев и марсиан. За явностью психических отклонений был оставлен в южной психиатрической больнице, так как розыск родных или знакомых результатов не дал.

Буйствовал Полупровиднык редко, в основном писал что-то огрызками карандашиков, а исписанные листочки складывал самолетиками и искусно запускал меж оконных решеток, приговаривая: «На волю, на волю, к братьям!» Уже и медсестры повлюблялись в него все, как одна. И тут за ним пришли.

— Родственники? — с проем я.

Приятель посмотрел на меня как-то странно.

— Китайцы, — ответил он.

— В скафандрах.

Он и не думал шутить. Да и мне почему-то стало вдруг не по себе.

— Ну и?

Он поежился.

— Они, конечно, что-то говорили, но вокруг них гудел огненный столп, и я не расслышал ни слова. А потом с пациента сняли пижаму, надели смирительную рубашку — и исчезли. Все. А это осталось, — приятель кивнул в сторону исписанных листиков. — Не успел самолетики сделать. Прочтешь?

— Прочту, — сказал я.

Словом, именно эти записи я посылаю вам. Если же вы, прочитав, подумаете, что специфика профессии отразилась на моем приятеле, то, зная его немало лет, могу заверить: он человек вполне приземленный, в общении, пожалуй, даже скучный и ни к каким мистификациям уж точно не склонный.

С искренним уважением, Лев ВЕРШИНИН

С Новым, 2101, годом вас, братья! С Новым веком!

Век XXI был. Век XXII — будет. И это будет наш век.

Почему?

Потому, что причина нежизнеспособности всех известных истории общественных формаций заключается в их нежизнеспособности. Только трусость побуждает людей принять очередное перемирие за иллюзию мира. Естественное состояние человечества — война.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});