Ворон Хольмгарда - Елизавета Алексеевна Дворецкая

всегда бывает слаб.

Свенельд кивнул: он знал эту особенность берсерков, которые в бою проявляют огромную силу и неутомимость, но после боя почти лишаются чувств.

– Вот там – женщины, мужчин нет. Но пусть раньше конунга никто туда не заходит, ясно?

– Конунгу сегодня не до женщин будет, знаешь ли.

– Домочадцы Тойсара – его добыча. К тому же Тойсарова жена – из наших, Дагова дочь. Если кто ее тронет, я голову оторву. Всем передай.

Появилось еще несколько человек из дружины Хольмгарда, и Свенельд, оставив их сторожить кудо, ушел. После битвы возникает множество всяких дел, и если на Эйрика рассчитывать не приходится, все достанутся ему. Нужно побывать на поле, убедиться, что меряне не скопились где-нибудь в отдалении для нового натиска, проследить, чтобы собрали своих раненых и все оброненное оружие, сложили в стороне убитых, устроили пленных. Поставить охрану возле припасов и прочего ценного имущества, распорядиться насчет готовки еды… да мало ли всего.

У ворот ему встретился неспешно входящий в Арки-Вареж Эйрик. Тот уже успел окунуться в реку, смыть кровь и пот, и его волосы были влажными. Медвежий кафтан, шлем и прочее его снаряжение тащил сзади оружничий.

– Внутри уже почти тихо, – сказал ему Свенельд. – Хольви тебя проводит в дом Тойсара. Отдохни, а потом вместе посмотрим добычу.

– Хорошо, – ответил Эйрик; вид у него был полусонный. – Ты тут займись, а мне надо прилечь…

Свенельдов оружничий провел его к Тойсарову двору и отворил дверь в дом. Эйрик едва окинул его взглядом, отыскивая лежанку, и тут же повалился на нее. Во время боя он умел вызвать в себе способность двигаться гораздо быстрее прочих людей, но продолжалось это недолго, а потом сменялось упадком сил. Его рука с золотым браслетом упала – он заснул даже раньше, чем голова коснулась подушки.

* * *

Она вдова. Ее муж погиб. Арнэйд далеко еще не успела привыкнуть к мысли о своем замужестве, как ей пришлось привыкать к еще более ужасной перемене. Она сидела на скамье, сложив руки, и ждала – сама не зная чего. В полутемной кудо было тихо, все совершенно как всегда – вся утварь на местах, только женщины сидят неподвижно, будто птицы на ветке, и напряженно прислушиваются к происходящему снаружи. А там снаружи рушится мир. В Арки-Вареже хозяйничают русы Хольмгарда и варяги Эйрика. Его вчерашние хозяева по большей части мертвы. Женщины не поняли разговора Арнэйд со Свенельдом, но оценили его движение под горлом. Они не посмели ее спросить, о чьей смерти он говорил, но догадывались, что осиротели. А может, думают, что он имел в виду всех. Она должна выполнить последнюю просьбу Тойсара – попытаться спасти их. Если сможет. Сейчас Арнэйд не была уверена, что в ее власти спасти хотя бы себя. Страшно было даже думать о том, во что превратились дворы и проходы Арки-Варежа. Казалось, из всего племени мери не осталось в живых никого, кроме них: Илчиви, Алдыви, Талвий, Сулувы и Сайтылет с их младенцами… Даже Латугана Толмак забрал в свой отряд молодых стрелков.

– Что с нами будет, Аркей? – вдруг раздался тихий-тихий голос.

Арнэйд вздрогнула: показалось, что заговорила темная тень в углу.

– Нас убьют? – подхватила другая тень.

Нет, это не тень. Подняв голову, Арнэйд встретила взгляд Сайтылет – молодой жены Тайвела.

– Нет, не думаю, – с трудом выговорила она. – Если сразу не убили… Нас охраняют снаружи люди Севендея.

Свенельд где-то поблизости, и он знает, где она, – это внушало надежду. Его присутствие убережет их от гибели, но что дальше – по-прежнему оставалось неясным. Эйрик из-за моря победил. Теперь этот человек – хозяин в Арки-Вареже и, похоже, во всей Мерямаа. Не только ее судьба непонятно изменилась, а и судьба всего края. Нет больше безопасного пристанища, каким мыслится родной дом. И все же Арнэйд сейчас все бы отдала за то, чтобы оказаться среди своих. Если бы отец или Арнор приехал за нею и увез обратно домой!

Но этого не может произойти. Не так просто. Со слов возмущенного Гудбранда она знала, что ее отец хорошо принял Эйрика и не противился ему, то есть ее семья Эйрику не враг. Но это раньше она была дочерью Дага. Теперь она – вдова Тойсара, добыча победителя, как и весь Тойсаров дом. А что он за человек, Эйрик? Как пожелает с нею обойтись?

Мучиться неизвестностью Арнэйд пришлось не слишком долго. Еще до вечера в дверь снова постучали, и мужской голос позвал ее на северном языке:

– Госпожа Арнэйд! Это я, Вестар! Открой, есть к тебе дело! Не бойся!

Пройдя мимо замерших женщин, Арнэйд отворила.

– Эйрик конунг проснулся и спрашивает, есть ли чего поесть, – сообщил ей Вестар, знакомый хирдман Свенельда. – Спрашивает, есть ли на этом дворе хозяйка. Нет ли у тебя чего-нибудь для него? Да и, честно говоря, мы бы тоже чего-нибудь пожевали…

– А что там? – Арнэйд кивнула ему за спину.

– Да все уже тихо. Пленных развели и заперли, Эйриковы парни у ворот корову жарят…

Убедившись, что драться больше не с кем, привычные к таким делам люди Эйрика живо выбрали корову из захваченного возле города скота, зарезали, разделали и стали жарить мясо на углях прямо перед разбитыми воротами.

– Есть сыр и лепешки.

– Отнеси ему, будь добра. А выпить?

С утра Арнэйд, как обычно, приготовила каждодневную пищу для семьи; кто бы мог подумать, что есть ее в конце этого дня будет не Тойсар с сыновьями, а совсем другие люди… их убийцы?

Арнэйд выложила в миску с десяток лепешек, в другую – круглый козий сыр. Налила в кувшин кваса – пива или пуре не нашлось, в последние дни было не до них. Велела Алдыви взять кувшин и вторую миску и вышла из кудо.

На дворе был тихий летний вечер, закат пылал. Теплый ветер нес запах речной воды и подсохшего сена – как вчера, как всегда в эту пору; этот запах и бодрил, и умиротворял, но казался таким неуместным в захваченном городе. Слышался шум, выдававший близкое присутствие множества людей, но это был спокойный шум – мужские голоса переговаривались, где-то рубили дрова, кто-то смеялся, где-то даже пели. Вдруг закричала женщина – это был горестный вопль, заставивший Арнэйд вздрогнуть – похоже, кто-то наткнулся на труп со знакомым лицом… Однако на Тойсаровом дворе все было как всегда, никакие тела не валялись. Ветерок шевелил развешанные под навесом пучки сохнущих трав, донося острый, горьковатый запах пижмы. Те из участников битвы, кто прорвался в город в попытке спастись, сюда не добежали, и здесь русам было не с кем драться.

Четверо незнакомых варягов у входа в хозяйский дом с большим любопытством воззрились на молодых женщин. Мимо этих парней Вестар провел ее в дверь. Варяги казались Арнэйд похожими на волков, взгляды у них были хищные, но присутствие Вестара несколько ее успокаивало. Он такой же волк, только из другой стаи.

В доме тоже обнаружились незнакомые мужчины, человек пять-шесть: сидели на скамьях и у стола, полуодетые, с мокрыми волосами. Они лениво переговаривались, явно посчитав на сегодня свои труды законченными и расположившись на отдых; крупные, светлобородые, они на первый взгляд показались Арнэйд одинаковыми. У двоих или троих виднелись свежие повязки с пятнами проступившей крови – следы сегодняшней битвы. При ее появлении все обернулись, разговор прервался. Видно, все знали, кто она такая. Не поднимая глаз, Арнэйд прошла к столу. Она еще не успела привыкнуть к тому, что это ее дом, а он уже стал чужим. На ходу она ощущала, как множество внимательных, оценивающих взглядов обшаривает ее сверху донизу, от лица до подвесок на поршнях. Жена поверженного владыки считается самой главной, почетной добычей победителя; Арнэйд знала много таких сказаний, но и помыслить не могла, что когда-нибудь окажется именно на этом месте!

– А что, она ничего! – одобрил кто-то на северном языке.

Может, не знал, что она понимает. А может, ему было все равно. Радоваться похвале не стоило: оценили ее именно как добычу.

– Губы не распускай! – осадил Вестар.

Пройдя к столу, Арнэйд поставила большую миску с лепешками, взяла у Алдыви миску с сыром и тоже поставила рядом.

– Вон Эйрик конунг, – сказал у нее над ухом Вестар.

Следуя взглядом за его рукой, Арнэйд обернулась. На хозяйской лежанке кто-то вытянулся – на ее собственной лежанке, где сама она уже больше месяца спала каждую ночь возле своего почтенного мужа. А теперь там обнаружился другой человек. Огромного роста, плотный, мускулистый, в одних портах, он привольно раскинулся, как у себя дома…

Едва успев это осознать, Арнэйд взглянула ему в лицо… и застыла. Она встретила спокойный,