Рейтинговые книги
Читем онлайн Хождение в Москву - Лев Колодный

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 85 86 87 88 89 90 91 92 93 ... 158

А когда Владимир Ульянов в 1897 г., осужденный на ссылку в Сибирь, по дороге остановился в Москве на несколько дней, то опять побывал в библиотеке. Дмитрий Ульянов вспоминал, что в те дни его брат "ходил каждый день с утра в Румянцевский музей, потому что хотел использовать материал для работы "Развитие капитализма в России". Он брал с собою Марию Ильиничну, чтобы она помогала ему делать выписки..."

Тогда читальный зал представлял собой вытянутое помещение, фасад которого выходил на Знаменку. Над двумя длинными рядами широких столов свешивались с потолка лампы под конусообразными абажурами.

"ИЗУМИТЕЛЬНЫЙ ФИЛОСОФ"

В том же году, когда в "Пашков дом" доставили из Петербурга ящики с книгами и коллекциями Николая Румянцева, чтобы открыть музей и библиотеку, впервые приняла читателей Чертковская библиотека. Она размещалась в доме московского историка А. Д. Черткова на Мясницкой улице в просторном особняке, сохранившемся по сей день. Свыше десяти лет двери этой частной библиотеки были открыты для каждого.

В ней насчитывалось 22 тысячи книг. Как и Н. П. Румянцева, А. Д. Черткова особенно интересовала история. Но не только. В 1872 году и это книжное собрание, подаренное собирателем Москве, поместили в библиотеку Румянцевского музея. И здесь оно сохранило свою цельность, имея на новом месте постоянных читателей.

Поэтому на склоне лет, вспоминая о годах, прожитых в юности в Москве, Константин Эдуардович Циолковский писал, что занимался в "Публичной библиотеке (Чертковской)". В ней и прошел он свои университеты, занимаясь в читальном зале три года по собственной программе, из-за глухоты, не имея возможности слушать лекции.

В своих мемуарах никого из московских знакомых Циолковский не назвал по фамилии. Сделал исключение только для одного - Федорова Николая Федоровича, запомнив его на всю жизнь. То был библиотекарь Румянцевского музея, одевавшийся с таким же пренебрежением к одежде, как и юный Константин Циолковский, оба они тогда питались исключительно хлебом и водой. Этот библиотекарь сыграл в жизни основателя космонавтики выдающуюся роль, став его наставником в Москве, заменив в этой роли всех профессоров...

Вот как писал в "Чертах моей жизни" К. Э. Циолковский: "В Чертковской библиотеке я заметил одного служащего с необыкновенно добрым лицом. Никогда я потом не встречал ничего подобного. Видно, правда, что лицо есть зеркало души. Когда усталые и бесприютные люди засыпали в библиотеке, то он не обращал на это никакого внимания, другой же библиотекарь сейчас же сурово их будил.

Он же давал мне запрещенные книги. Потом оказалось, что это известный аскет Федоров - друг Толстого и изумительный философ и скромник..."

Уехав из Москвы Константин Эдуардович вспоминал Федорова, интересуясь его жизнью и учением, подробностями необыкновенной жизни.

А была она удивительна, начиная с дня рождения, поражая воображение современников. И после некоторого забвения личность Федорова вновь начинает привлекать внимание, особенно с тех пор, как человек вышел в космическое пространство.

Все знают пророческие слова К. Э. Циолковского о том, что планета является колыбелью разума, но нельзя вечно жить в колыбели. А впервые нечто подобное Константин Циолковский услышал в тихой комнате библиотеки от Николая Федоровича Федорова, создателя философского учения "Общего дела", которое мыслилось им в масштабах космических.

"Человечество должно быть не праздным пассажиром, а прислугою, экипажем нашего земного - неизвестно еще какою силою приводимого в движение корабля", - считал Федоров, убеждая в этом своих слушателей. Если бы он знал, этот мудрый старец, на какую благодатную почву падали его слова-семена, давшие в начале XX века необыкновенные всходы в трудах его слушателя - глухого, застенчивого юноши, являвшегося в библиотеку, как в университет. Тогда уже, занимаясь в читальном зале, Константин Циолковский пытался решить - нельзя ли применить центробежную силу, чтобы вылететь за атмосферу? Сидя за широким библиотечным столом, мальчик придумывал такую машину с "эластичными маятниками".

Не было тогда в Москве никого - кроме Федорова, кто бы с пониманием и почтением отнесся к этим мечтам Константина Циолковского. Библиотекарь всячески поддерживал мальчика, не только подбирая нужные ему книги, направляя учение, внушая свои идеи освоения космического пространства. Он старался помочь и материально. Как писал Константин Эдуардович: "Федоров раздавал все свое крошечное жалованье беднякам. Теперь я понимаю, что и меня он хотел сделать своим пенсионером, но это ему не удалось - я чересчур дичился..." Однако Циолковский с жадностью внимал словам библиотекаря: "Вопрос об участии Земли приводит нас к убеждению, что человеческая деятельность не должна ограничиваться пределами земной планеты.". В Москве семидесятых годов XIX века, задолго до появления аэропланов, библиотекарь-философ страстно убеждал слушателей, что наш простор служит переходом к простору небесного пространства, этого нового поприща для великого подвига.

Да, у Федорова оказался гениальный ученик. Если бы не благодарные ученики Федорова, мы не имели бы два тома сочинений философа, изданные после его кончины в начале XX века, один в Верном, нынешней Алма-Ате, другой в Москве. Долго пытался я их заполучить в третьем научном читальном зале той библиотеки, где когда-то десятки лет он трудился. Тома эти значились за читателями других научных залов: Федоров принадлежит к числу мыслителей, чьи идеи опережают время.

При жизни философ в силу своих взглядов избегал издаваться. Один из друзей - Н. П. Петерсон - записывал его мысли. Эти записи Н. П. Петерсон направил Федору Михайловичу Достоевскому, и тот ответил: "Их я прочел как бы за свои". Выполняя просьбу писателя, Н. П. Петерсон изложил подробно учение Федорова, на что у него ушло два года, но прочесть эти записи Достоевский не успел... Слушателем их стал другой великий писатель - Лев Толстой. Случайно он оказался попутчиком Н. П. Петерсона в поезде, и по дороге тот прочитал ему вслух часть ответа Ф. М. Достоевскому.

Случайная эта встрече в поезде запомнилась Толстому. Он, будучи в Румянцевском музее, встретился с Федоровым, побывал у него дома, о чем свидетельствует запись в дневнике: "Николай Федорович - святой! Каморка. Исполнять! - Это само собой разумеется. - Не хочет жаловаться. Нет белья, нет постели".

Льва Толстого потрясла цельность натуры Федорова, его способность к опрощению и любви к ближнему, столь близкая его сердцу, последовательность между словом и делом. Федоров оставлял себе из 33 рублей жалованья только восемь. Их хватало на чай с баранками и на уплату за каморку. Спал он урывками на сундуке, подложив под голову книги, причем на это уходило не более пяти часов в сутки. За счет сна и отдыха читал, сочинял. Первым Николай Федорович приходил в библиотеку, последним уходил, постоянно задерживаясь, чтобы выполнить просьбы читателей.

В отделе рукописей библиотеки мне показали разноформатные листки белой нелинованной бумаги, где мелким неразборчивым почерком Федорова чернеют тысячи строк, посвященные самым разнообразным проблемам не только философии, но и политики, литературы, истории, журналистики... Румянцевский музей он называл "Предкремлевским", придавая особое значение тому, что расположен он у стен священного Кремля. Уже тогда Федоров писал, что библиотека должна занимать весь квартал, как оно и стало после революции.

При этом Федоров всегда производил впечатление человека счастливого, всех поражали его глаза, излучавшие свет. Аскетом он себя не считал. Общался со многими людьми, долгое время встречался с Львом Толстым, с ним вел долгие философские беседы, нередко яростно споря. Даже когда между ними произошел окончательный разрыв, писатель отзывался о Федорове всегда с исключительным почтением. Лев Толстой говорил: "Я горжусь, что живу в одно время с таким человеком". Циолковский рассказывал такой эпизод, относящийся к тому времени, когда в мировоззрении Льва Толстого произошел перелом: "Однажды Л. Толстой, будучи в библиотеке, сказал ему: "Я оставил бы во всей этой библиотеке лишь несколько десятков книг, а остальные выбросил!" Федоров ответил: "Видел я много дураков, но такого еще не видывал".

Быть может, это и легенда, но она ярко выражает неукротимость духа Федорова, его трепетное отношение к книгам. Современники полагали, что библиотекарь знал содержание всех томов Румянцевской библиотеки, а их к тому времени насчитывалось сотни тысяч! Федоров в совершенстве владел основными европейскими языками, разбирался в восточных, усиленно занимался китайским. Незаконнорожденный сын князя Павла Гагарина, после смерти отца изгнанный с матерью из княжеского дома, он не унаследовал богатств, титула, фамилии... Но образование получил - окончил Тамбовскую гимназию и Ришельевский лицей в Одессе. До того как стать библиотекарем в Москве, много лет преподавал историю и географию в маленьких городах среднерусской полосы, в том числе - Боровске, где после него учительствовал и Циолковский, не преминувший отметить этот факт в своей автобиографии.

1 ... 85 86 87 88 89 90 91 92 93 ... 158
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Хождение в Москву - Лев Колодный бесплатно.

Оставить комментарий