Ненавижу магов - Мария Игоревна Власова

мне казалось?

– Конечно, жен может быть много, но ты, увы, у меня одна единственная, – подношу ее руку к губам и целую в конце танца, – по крайней мере, пока нас связывает эта метка.

– То есть я должна поблагодарить метку за то, что ещё жива? – заводится мой василёк.

– Возможно, – не сдерживаю улыбку.

Удерживаю ее за руку, не давая сбежать, несмотря на то что танец уже закончился. Мне нравятся ее глаза, нравится этот решительный взгляд. Мне не нравится, что она решила, ее чувства не дают мне отпустить ее руку, наша Брачная метка не дает отпустить ее. Ну, а странное притяжение между нами не дает и шанса истолковать обуревающие ее чувства по-другому.

Мощный взрыв сотряс стены, подняв в воздух клубы пыли и вызвав панику. Эти чувства: страх, ужас, паника буквально витают в воздухе. Крики слышны отовсюду, но не разобрать причину переполоха. В воздухе запах гари, как будто горит пропитанная лаком кожа. Люди толкаются, сбивают других с ног, затаптывают их насмерть. На выходе из зала затор, обычно спокойные эльфы дерутся с другими придворными и гостями за шанс первыми выбраться отсюда. Толпа рассеивается, и, наконец, можно увидеть то, от чего они бежали.

Комиссары, которых я приставил к королю, режут всех налево и направо без разбору. Однако мои люди обычно используют магию, а не мечи. Значит, это были не они? Спрятались за иллюзией? Да и навыки оставляют желать лучшего, полицаи быстро кромсают их на куски. Но самое впечатляющее во всем этом не толпа поддельных комиссаров, а синее пламя, охватившее всю стену за уже тлеющим королевским троном. Оно прожигает камень, как настоящее, как моё. Вот только я не использовал родовой огонь и не могу его затушить – он не мой, он вообще не магический!

– Стража! Схватить советника! – кричит Антоний, корчась на полу рядом с телом изувеченного отца и захлебываясь слезами.

Кажется, меня подставили, как-то очень грубо и халтурно. Один из людей в форме моих комиссаров бросается с мечом на нас с женой. Мне хватает мгновения, чтобы вырубить его простым заклинанием. Они ведь даже не маги, обычные люди. Кто в здравом уме принимает их за комиссаров? Но, похоже, приняли, ибо в этой неразберихе все принялись искать меня.

– Что происходит? – шепчет испуганно Пенелопа, сжимая мою руку.

Когда я успел ее обнять? Когда от толпы защищал, или когда начался весь этот кровавый фарс? Увы, сейчас не тот момент, не то время и место, чтобы показывать всем, кто она для меня. Толкаю ее от себя, так чтобы упала.

– Прячься, – бросаю, даже не взглянув.

Не знаю, кто эти идиоты, что все это затеяли, но они явно просчитались. Ведь я не только советник короля, но и архимаг. Огонь тушу стихийной магией воды, мощный поток хлещет откуда-то сверху, срывая портьеры и когда-то дорогие гобелены со стен. Затем ветром сбиваю оставшихся самозванцев и бью о стену, пока не прекращают кричать.

– Поймайте его! – кричит принц, командуя стражей и полицаями.

С этими обхожусь легче, банально поднимаю в воздух метров на пять и бросаю, словно надоевшую игрушку. Тех, кто остается стоять, раскидываю ветром в стороны, пока сам спокойно иду к королю.

– Да вы что, совсем ни на что не способны?! – кричит юнец, даже не сделав попытки приподняться и самому попробовать противостоять мне.

Принц, что с него взять? Хорошо хоть не будет королем, даст Спаситель. Кстати, а где их командир – Трут? Почему его тайными полицаями командует этот мелкий? Вот лучше бы не вспоминал о нём, честное слово! Заклятие прилетает в спину, министр никогда не стеснялся использовать грязные методы.

Разворачиваюсь, на ходу меняя курс, нанести сильное заклятие в условиях ведения боя в окружении врагов сложно, так что приходится пользоваться стихийной магией, как самой простой. Мои щиты пружинят под атакующими заклинаниями, как и защита родового огня. Вот почему-то ни на мгновение не сомневался, что этот балбес забудет о нашем вчерашнем разговоре, о моем подозрении на счёт подготовленной заварушки. Кто же знал, что эти наемники решатся на такое, да ещё захотят подставить меня?

– Трут, возьми себя в руки! Я же говорил тебе чего ожидать! Ты забыл? Мы с тобой на одной стороне!

– О нет, советник, это вы забыли, что мы с вами никогда не будем на одной стороне. Сторон вообще нет, есть лишь победители и проигравшие. И уж поверь, такой шанс я не упущу!

Уклоняюсь от грубого удара в живот, почти получаю огненной магией в лицо. Сдуваю огонь ветром, почти перебиваю его руки, но в ответ получаю сильный удар в лицо лбом. Раньше наш хилый министр не использовал свои кулаки в драках со мной. Это его подруга жены научила так драться? Рассёк бровь, кровь залила глаз, плохо видно. Отталкиваю его ветром, пытаюсь сдуть струю пламени министра, но неожиданно получаю то ли ножом, то ли кинжалом в область лопатки. Кто? Кто его бросил, если у меня за спиной никого не было? Я же все время старался держать дистанцию, следил за врагами. Как сумел пропустить кого-то?

Трут пользуется моментом и выговаривает заклинание, маленькая белая вспышка прилетает мне в плечо, заставляя чувствовать боль сравнимую только с болью от удара в лопатку. Все это заставляет упасть на колени, но не сдаться. Пытаюсь нанести сильный удар министру, но он его с легкостью отбивает. Один из полицаев защелкивает за моей спиной кандалы на руках, хотя я и выбил ему парочку зубов и сломал нос, пока он это делал. Министр не тратит времени на болтовню, его люди окружают меня, выставив мечи. Знаю, что они сейчас хотят сделать, от этого ещё больше вырываюсь, ставлю защиту, но уже поздно.

Непереносимая боль проникает в каждую клеточку тела, заставляет думать, что смерть предпочтительней этой пытки. Я отнимал магию у других людей, запечатывал ее на замок, и каждый раз приговоренный к этому жестокому наказанию вот так же корчился от боли. Убить при этом труда не составляет: сто́ит слегка уменьшить щель в замке, и сердце не выдержит, остановится.

Стоять даже на коленях невыносимо тяжело, и дело не в унизительной позе: силы на исходе. Магия иссякает в моем теле, министр затягивает процесс, любуясь моей агонией.

– Давно мечтал об этом, – говорит этот псих, купаясь в своей ненависти ко мне.

Больной ублюдок! Я бы ему сказал это,