Мы из Кронштадта. Подотдел коммунхоза по очистке от бродячих морфов - Николай Берг

Разве что печеного быка или кабана не хватало. Или лебедя, как на царском пиру. А все остальное было, начиная с нескольких десятков разномастных бутылок, всякого мяса в разных видах, свежей зелени, одуряюще пахнущих свежеиспеченных караваев и булок и кончая несколькими сиротливо забившимися в угол тортами и горой фруктов.

Я успел заметить, что несколько моих знакомцев расставили стулья, установили еще стол, и вся эта суета явно организована и уже идет в завершению. Мне доверили открывать банки с консервами, и я блистательно с этим справился, украсив стол всякими маринованными огурцами-помидорами и маслинами разного вида – от больших черных до зеленых с какой-то впихнутой внутрь красной фигней. Пока я возился с этим трудным делом, женщины с ураганной скоростью нарубили несколько салатов. Потом сапер Крокодил в несколько ходок доставил кучу шампуров с каким-то жареным мясом, но не банальными шашлыками, а тонко и дурманяще пахнувшими кебабами. Вовка приволок два ведра только что сваренной картошки. А Серега запихнул в полупустой холодильник водку и шампанское и вдул туда морозной струей углекислоты из огнетушителя. На кухне ощутимо потянуло холодком.

– Шампанское заморозите, – заметил Бурш, только что аккуратно накромсавший здоровенный кус розовой ветчины.

– А я его скоро выну, а вот водку еще больше охлажу, – ответил глянувший на часы Серега.

– Однако интересный способ применения огнетушителей, – сказал Бурш.

– Ими еще можно сделать джакузи из любой ванны. Не доводилось принимать ванну из газировки? – усмехнулся Серега.

– Нет, до такого сибаритства я не дошел, – огорчился мой коллега.

– Надо будет вам как-нибудь устроить, – пообещал щедрый пулеметчик. А его подружка-кассирша засмеялась так, что я подумал: «Она с такой ванной точно знакома».

Судя по шуму в прихожей, стало ясно, что, в общем, гости в сборе. Женщины меня турнули как хозяина рассаживать публику, хотя чего их рассаживать, не президентский совет и не боярская дума, где у каждого свое место. Тут такого ранжира нет. Собственно, все были свои, разве что не все были знакомы с двумя пришедшими вместе с Ильясом мужчинами – оба они завтра уезжали в Тверь. Еще Бурша не все знали. Мне-то что Бурш, что американский пациент, что второй Ильясов гость – плотный, крупный здоровяк лет сорока с коротко постриженной светло-русой головой, на которой уродливо извивался свежий шрам, – уже знакомы. Здоровяк со шрамом как раз вместе с Ильясом провернул (не без нашей помощи) несколько серьезных авантюр, направленных на обеспечение анклава чаем и кофе. Когда раньше писали про апокалипсис, обычно упоминали стандартный набор – тушенка, сгущенка, соль, сахар, водка. Такая на первый взгляд ерунда, как чай-кофе, никем в расчет не бралась. А вот без чая оказалось куда как непривычно жить, привыкли наши граждане чаевничать. На что и обратил наше внимание пришлый – этот самый здоровяк. Майор идею взятия под контроль запасов чая и кофе в городе одобрил, и мы неделю крутились по адресам, которые этот хитрован где-то добыл. В итоге создан запас года на три, да с излишком, образовалась оптовая компания, в которой и мы все пайщики, что дает неплохие доходы. Главное, чтобы правление не стало себя вести, как до Беды было, – рядовым акционерам пять копеек в год, топ-менеджерам и верхушке – миллиарды в месяц… С этих мыслей сбил Енот, приволокший здоровенный шмат сала. Оно даже на вид было вкусным, несмотря на все разносолы – и те, которыми уже украсили столы, и те, которые еще оставались на кухне. Может, мне показалось, но вроде бы присутствовашие на кухне мужчины облизнулись. Енот не доверил процесс никому другому и стал, священнодействуя, нарезать продукт на тонкие бело-розовые ломтики.

– Сейчас уже можно шампанское вынимать, а вместо бутылей могу туда твое сало определить, – заявил Еноту Серега.

– Угу, – отозвался Енот.

– Ну все, все пришли. Давайте к столу! – заявил занявший весь дверной проход Ремер.

– Погодите минуту! – мало не хором отозвались женщины и Енот с Серегой.

– Время пошло! – строго заявил Ремер, и тут же был выставлен из кухни вон Дарьей Ивановной.

Уже вечером Ирка заметила немного не там, где она рассчитывала, просветы среди деревьев. Отдуваясь и устало пыхтя, она выбралась на опушку леса и увидела то, к чему стремилась, – широкую асфальтированную трассу. Четыре полосы, разделительной линии нет. Асфальт паршивый, заплата на заплате. Подумала и решила, что, скорее всего, это Крестецкий район. Тут всегда был никудышный асфальт. Дальше – у Валдая – гладенький и крепенький, а вот тут – до Валдая – словно война прошла. Хотя понятно – на Валдае, как толковал Витька, дачи всяких толстых дядек. А тут дач нету, вот и асфальт никакущий.

Что удивило – брошенных машин и не было толком в пределах видимости. Потом пригляделась – были, но мало. Центр дороги пустой, прямо хоть садись в какую из машин и езжай. Повертела головой. Посмотрела на быстро темнеющее небо. Потом аккуратно перебралась через высохшую канаву, которая здесь была как противотанковый ров, выбралась на асфальт.

Было тихо, тренькала какая-то пичуга.

Ирка поправила автомат и двинулась к стоящему неподалеку дальнобою. Громадная фура, расквашенная чем-то чудовищно тяжелым, была сброшена с шоссе и громоздилась в противоположной канаве неряшливой кучей. А вот темно-синий тягач-американец с кабиной размером с деревенскую баню остался стоять на обочине. Ирка знала, что в такой кабине можно переночевать с комфортом, там здоровенная лежанка запроектирована. Если в кабине нет хозяина, там она и переночует. Вымоталась за два дня блуждания по лесам-болотам изрядно и сейчас хотела только одного – вытянуть ноги и выспаться в безопасности. По дороге гулко разносились ее шаги, хотя старалась идти тихо. Странно, никаких зомби вокруг. Осторожно покосилась на торчащую из канавы колесами кверху легковушку, разглядела, что груда мусора из фуры – мятые и размокшие коробки с телефонами. Очень аккуратно заглянула в кабину. Пусто. По возможности страхуясь, потянула ручку. Высоко задранная дверь мягко распахнулась.

Ирка покрутила носом. Оно, конечно, из кабины густо пахнуло, но от такого запаха Ириха чуть не заплакала от умиления – пахло затхлостью и знакомым с детства букетом: нагретой за день пластмассой, старым табачищем, несвежим мужским бельем. Никакой трупной сладковатой гнуси и ацетона. Ирка решительно полезла в кабину.

По первому впечатлению все свидетельствовало о том, что хозяин спешно собрался и утек. Закрыла дверь, осмотрелась. В такой кабине она была впервые и убедилась – да, тут и жить можно. Мертвый экран маленького телевизора и распахнутый холодильник. Пустой, к сожалению. Здоровенное лежбище. Присмотрелась и поняла, что его можно развернуть вдвое.

Ага, еще и вторая полка, ярусом. Куча всяких мужских тряпок, одеяла, подушки.

Сдула привычно прядку волос, упавшую на глаза, и завозилась энергично, как воробей в прошлогоднем гнезде, старательно наводя порядок. Ну не могла она так сразу завалиться, хотелось, чтоб и это временное пристанище стало домом. В уюте высыпаешься лучше – это она с детства знала. Угомонилась, когда стемнело уже почти. Устроилась в водительском мягком кресле и на сон грядущий с аппетитом слопала найденную тут же в кабине банку теплой баклажанной икры, закусывая ее сухой китайской вермишелью. Запила водой из фляжки, покосилась на бензиновый примус «Шмель» и на захватанный грязными лапами полиэтиленовый пакет с маленькими сокровищами – хозяин в спешке не взял чайные принадлежности и несколько бомжпакетов. Потом полезла на лежанку, сбросив наконец-то утомившие башмаки. Еще хватило сил набить сырые берцы газетной бумагой из валявшихся тут же периодических изданий добедового времени, чтоб просушить. Свернулась калачиком и уснула, сунув пистолет под подушку, а автомат – поближе, под одеяло.

Пациент меня вызвал в прихожую и со значительным видом вручил симпатичный легкий карабинчик, как оказалось – под наш промежуточный патрон. Честно признаться, не очень-то он мне нужен, этот карабин с непонятным именем «мини-30», особенно после того, как эмчеэсники поделились с нами кучей СКС, найденных их ребятами в одном из не до конца демократизированных армейских складов. Правда, насчет ребят я не вполне прав, там и женщины были. У них в конторе девчонки весьма боевые, не отнимешь. Но прибыток – уже хорошо, попробовал я отдариться тут же ящиком сгущенки и коробкой с зерновым кофе. Кофе Мельников взял, а от сгущенного молока скривился, словно зеленый лимон сжевал. Оказалось, в армии как-то дорвался до сгуща, теперь видеть его не может. Ну понятно, у нас в роте ребята так шоколадом на пищекомбинате обожрались. Тоже потом страдали. А вообще приятно – даже не подарок, а внимание, но и подарок, как ни крути, тоже. Когда вернулись в комнату, увидели, что второй купецкий гость толкает речь, да так, что все его слушали, даже женщины. Здоровяк явно был в ударе и соловьем пел: