Война за «Асгард» - Кирилл Бенедиктов

Ей даже удалось встать со своего кресла. Ее изрядно пошатывало, но теперь она на две головы возвышалась над Карпентером, который по-прежнему сидел на краю ее постели. Он поднял голову и посмотрел на Дану снизу вверх. Блестящие голубые глаза обжигали, как ледяные лезвия.

– В порошок сотрет, говоришь? А я думаю, у него теперь других забот хватит. Видела сегодня эту девочку, Мэллоун? Уверяю тебя, та еще стервочка. Она Роберта из рук не выпустит, даром что совсем еще соплюшка. Так что, если дело дойдет до суда, босс вряд ли тебе поможет. Конечно, мнемохирургия сейчас совсем безопасна, никаких осложнений, никаких фобий... Два часа сладкого сна – и ты свободна и счастлива. Правда, только в том случае, если ты действительнони в чем не виновата. Но ведь тебе бояться нечего, не правда ли, Дана?

На этот раз улыбка у него вышла почти ласковая. Карпентер поднял руку и потянул и без того сползшее вниз платье за рукав. Шелк зашуршал о шелк, холодная гладкая материя проскользнула у Даны между пальцев, и платье оказалось в руках у Фила. Он скомкал его и небрежно бросил на постель.

– Прекрасная Дана, – произнес он торжественно. – Прекрасная Дана Янечкова.

Его твердые пальцы дотронулись до ее живота. Дана вздрогнула, когда они ощупали золотую корону Сигурда и коснулись мягкой складки внутри пупка, но с места не сдвинулась. Мгновение назад она чувствовала себя достаточно сильной, чтобы выгнать Карпентера из номера, а сейчас из нее снова словно бы выпустили всю кровь. Как манекен, подумала Дана, я стою как манекен. Это неправильно, мне нужно сопротивляться, нужно вызвать полицию... Вместо этого она замерла будто парализованная и смотрела, как движутся его руки.

– Это было бы непростительной ошибкой, – говорил тем временем Карпентер, кладя раскрытую ладонь ей на грудь. – Подвергать столь прелестное создание ужасной процедуре мнемохирургического вмешательства. На правах человека, испытавшего ее на себе, могу лишь посоветовать не доводить дело до крайностей.

Его короткие волосатые пальцы обследовали ее правую грудь. От них исходило тепло – не жар, а обессиливающее, расслабляющее тепло. Движения его были почти нежными, в них не чувствовалось спешки, грубости, нетерпения. Карпентер слегка помассировал грудь у самого основания, затем несколько раз аккуратно сдавил ее и наконец взялся двумя пальцами за сосок. Дана попыталась перехватить его руку, чтобы отбросить эти наглые, жесткие, умелые пальцы, но не смогла напрячь мышцы. Голова ее немилосердно кружилась, и каждое резкое движение могло закончиться потерей равновесия и падением на пол. Этого Дана боялась больше всего. Упасть – означало полностью сдаться на милость Филу, а в его благородстве она сильно сомневалась.

Его голос глухо гудел у нее в ушах.

– Ты же у нас умница, Дана, ты же очень умная девочка. Задумать и осуществить такое в пятнадцать лет – для этого нужно быть оченьумной. Как красиво ты подставила этого Типфеля, так красиво, что он и сам до конца не понял, что же тогда произошло. Если бы не сканирование памяти, его отправили бы на электрический стул. Не твоя вина, что ты не предусмотрела такого варианта – в тридцать шестом году о мнемохирургии вообще мало кто слышал. Во всем остальном это было просто идеальное преступление, великолепно продуманное и не менее великолепно осуществленное. Надеюсь, что твои выдающиеся способности не угасли с годами. Во всяком случае, я предпочел бы сейчас иметь дело с правильно оценивающей ситуацию женщиной, а не с заводной куклой.

Фил поднялся на ноги – плавным, гибким, текучим движением, и Дане вдруг вспомнилось, каким твердым казалось его тело под тонким шелком рубашки. Он ведь специально спровоцировал меня сегодня, мелькнула запоздалая мысль, он все подстроил так, чтобы Роберт вышел на шум, он с самого начала собирался показать мне эту сучку Мэллоун, он хотел, чтобы я поняла – рассчитывать мне больше не на кого. Но зачем, зачем? Что ему от меня нужно?

Карпентер стоял теперь к ней вплотную – не прижимаясь, но очень близко. Дана чувствовала, как он дышит – с каждым новым вдохом расстояние между ними едва заметно сокращалось.

– Ты очень красива, Дана. – Фил положил левую руку ей на талию. – Я не хотел бы обрекать такую красоту на беспросветную жизнь в тюрьме. Ты заслуживаешь большего.

Большего, механически повторила она про себя, я заслуживаю большего. Что же такое это большее? Неужели вечер в дешевом мотеле наедине с мужчиной, который мне никогда не нравился?

– Отпусти меня, – сказала она, отступая на шаг и освобождаясь из его объятий. – Я очень хочу спать, Фил. Пожалуйста, оставь меня в покое.

– Конечно. – Карпентер с улыбкой шагнул к ней, и Дана отступила снова. При этом она наткнулась на кресло и потеряла равновесие. Сильные руки Фила удержали ее, не дав упасть, и Дана почувствовала, как ее поднимают на воздух и куда-то несут. Голова кружилась не переставая. Если он собирается изнасиловать меня, подумала Дана, у меня не хватит сил даже на то, чтобы позвать на помощь.

– Я помогу тебе, – повторил он, укладывая ее на кровать. Простыня оказалась восхитительно прохладной; от нее слабо пахло лавандой. Сквозь мелькающие перед глазами цветные пятна Дана различала склонившееся прямо над ней лицо Карпентера. Некоторое время он внимательно смотрел на нее, потом его лицо отодвинулось, и Дана почувствовала, что ее накрыли одеялом.

– Пожалуй, я перестарался, – произнес где-то высоко над ней его голос. – Пятьдесят миллиграммов вилинала, хм... Но ведь ты же не отключишься, милая? Подожди, сейчас мы попробуем привести тебя в чувство...

Стекло звякнуло о стекло, и в рот ей потекла горьковатая струйка какого-то лекарства. Почти против своей воли Дана сделала глоток, и пищевод сразу обожгло ледяной волной. Головокружение мгновенно прекратилось – будто бы резко остановилась карусель в луна-парке. Зрение сфокусировалось, предметы вокруг обрели объем и четкие очертания. Мышцы по-прежнему не слушались ее, но теперь она, по крайней мере, осознавала, где она и что с ней. «Меня накачали какой-то дрянью, а теперь добавили чего-то еще. Я лежу на кровати совершенно беспомощная и к тому же голая, но никто вроде бы не торопится воспользоваться моим бедственным положением... по крайней мере, пока. Сопротивляться я все еще не в состоянии, но мозги соображают значительно лучше... да и разговаривать я, похоже, могу».

– Для чего весь этот цирк, Фил? – спросила она главным образом для того, чтобы проверить последнее предположение. – Если ты хотел со мной переспать, можно было хотя бы пригласить меня сначала в ресторан...

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});