Опричнина - Александр Зимин

Из поздней правой грамоты известно, что слуги и крестьяне кн. Черкасского продолжали нарушать земельные права Спасо-Евфимьева монастыря. Многочисленные челобитья «государевым боярам» и самому князю результата не дали, ибо по словам старца Филарета кн. Михаил Темрюкович «был тогды человек великой и временной, управы было на него добиться не мочно».

Все остальные документы раскрывают историю Вологды в годы опричнины (№ 4, 6, 7, 11, 13, 14). Превращение Вологды в одну из опричных столиц и обширное строительство в этой связи началось, судя по указанию позднего летописца, зимой 1565/66 г. Документальных подтверждений тому пока не обнаружено, но частые поездки Ивана IV в Вологду и длительное нахождение в ней в 1565–1567 гг. косвенно подтверждает это известие. Не позднее июня 1567 г. на Вологде, в Обнорской волости, начались испомещения опричников. Длительной была поездка на Вологду Ивана Грозного летом 1569 г. Возможно, царь побывал там и в следующем году. Однако, после 1570–1571 г. поездки Ивана IV в Вологду прекратились[2413].

Документы называют нам имя виднейшего опричного деятеля на Вологде — Ивана Андреевича Бутурлина. Его пребывание там прямо документируется весной 1568 — осенью 1569 г. (№ 4, 7), но учитывая ход событий, появление Бутурлина в Вологде следует датировать временем летней поездки царя туда в 1567 г. Из контекста явки (№ 4) высокое положение Бутурлина очевидно, так что получение им боярского чина в опричной Думе относится к зиме-весне 1568 г., а скорее всего к лету 1567 г. Функции Бутурлина весьма широки. Он контролирует ход строек, распоряжается землеустройством городской территории, конфискуя деревню Спасо-Каменного монастыря под городской поскотиной Вологды и предоставляя взамен две дворцовые деревни в Сямской волости (понятно, что «по слову» и «по грамотам» царя — № 6, 7). Он следит за сохранностью земельного фонда в Обнорской волости, не попавшего еще в поместную раздачу (№ 7), передавая часть пустошей волости Корнильеву монастырю в возмещение убытков за вырубленный лес. Все это очень напоминает функции опричного дворецкого в сочетании с некоторыми функциями наместника.

Частые и длительные поездки царя с опричниками в Вологду, многочисленные приказные люди из опричнины под началом И.А. Бутурлина резко поменяли демографический облик города. Превращаясь в опричную резиденцию, Вологда приобретала черты столичного города. В частности, происходило массовое испомещение членов опричного двора в близкой сельской округе города, подобно тому, как испомещались тысячники под Москвой после 1550 г. Этого требовал сам стиль жизни той эпохи. Жалованная грамота 1584 г. (№ 13) сообщает фамилии десяти вологодских помещиков, из которых девять точно или почти наверняка входили в опричный двор. Это — знаменитый Василий-Васюк (Григорьевич) Грязной, Семен и Иван (Федоровичи) Мишурины, Юрий и Михаил (Андреевичи) Темиревы или Темировы, Никита и Григорий (Васильевичи) Хитрые, Петр (Игнатьевич) Таптыков и Иван Зезюлин или Зекзюлин. П. Таптыков в качестве Вологодского помещика известен не позднее лета 1567 г. Учитывая иные обстоятельства и событийный ряд 1566 — начала 1567 г., массовые испомещения опричников в Обнорской волости на Вологде следует связывать с пребыванием царя в Вологде весной — летом 1567 г., когда он досматривал «градсково основания»[2414].

Завершим на этом наше введение, подчеркнув, что разобранными выше сюжетами содержание издаваемых грамот отнюдь не исчерпывается[2415].

№ 1

1564/65 — Данная Льва Шеремета Григорьева сына Хлуденева иг. hoi оявленского м-ря Феодосию на сц. Бупгаково и д. Горки в Городском ст. Звенигородского у.

Данная фамота на селцо Бутаково и на деревшо Горки со всеми угодьи.

Се яз Лев Шереметъ Григорьев сынъ Хлуденевъ, что держа веру великому Богоявленъю Господа нашего Иисуса Христа и Пречистеи преблагословеннои владычице нашей Богородице и приснодевице Марие, честнаго и славнаго ея Благовещения, хотяще и желая иноческаго чину преобрести, и прииде время мое, и яз Шеремегь былъ челом игумену Феодосью, и священником, и старцомъ соборным, что б пожаловали от святые обители не огженули и причли ко избранному стаду, и даю в дом великого Богоявленья Господа нашего Иисуса Христа и Пречистеи его матери игумену Феодосию з братьею, или по нем иные игумены в монастыре у Богоявления Христова будугь, вотчину свою в Звенигородском уезде в Городскомъ стану селцо Бутаково и деревню Горки с лесы, и с луги, и с пашнями, и с рощами, и со всякими угодьи, и со всемъ с темъ, что к тому селцу к Бутакову и к деревне к Горкам изстари потягло, куды плугъ, и топор, коса, и соха ходила, что есми выменил то селцо и деревню у Никиты у Фуникова сына Курцова.

И яз Шереметъ то селцо Бутаково1 и деревню Горки далъ в дом чюдному Богоявленью и игумену Федосью з братьею по всехъ по своих родителех и по себе на вечный поминокъ, в наследие вечных благъ, да и меновную есми Никитину, что взял на тое вотчину у Никиты, и купчюю, что взялъ Никита у Китовраса у Кузминского, игумену Феодосию з братьею на тое вотчину на селцо Бутаково и на деревню Горки выдал, и ею даную грамоту на то селцо и на деревню Горки выдал, и ею даную грамоту на то селцо и на деревню дал.

А та у меня вотчина селцо Бутаково[2416] да деревня Горки не продано, и не заложено, и не закабалено нигде ни у ково ни в чем, не променено, ни по душе, ни в приданые не отдано никому, и крепостей на то селцо и на деревню нетъ ни у кого никаких.

И сыну моему Василыо, и роду моему и племяни до того еелца и деревни дела нетъ никакова, и не вступатися им в то селцо и в деревню у богоявленского игумена и у братьи ни во что никоторыми делы.

А у ково явитца на то селцо на Бутаково и на деревню Горки какая крепость нибудь, или учнеть кто-нибуди в ту землю впередъ вступатися, — и мне Лву Шереметю та земля, селцо Бутаково и деревню Горки по сей данои грамоте очищати, а к богоявленскому игумену и братье мне убытка не довести ни в чем никакова.

А не учну яз Шереметь земли очищати, и что ся Богоявленского монастыря игумену з братьею учинитца в той земле убытка, — и мне Лву Шереметю богоявленскому игумену и братье тоть убытокъ платити, а до игумена и до братьи убытка не довести ни в чемъ никакова.

А на то поел у си: Иванъ Федоров сынъ Чертенковъ Заболотской, да Козаринъ Петров сынъ Горошков, да Степань Шевель Григорьевъ сынъ Чернова, да Федор Ивановъ сынъ Фаев, да Никон Леонтьев сынъ Онисимова.

А даную грамоту писал Матюшка Васильевъ сынъ Тепневского, лета 7000 семьдесят третьяго.

РГИА. Ф. Синода. Он. 4. № (517. Л. 148–151. Список 1680–1682 гг.

Публ. Никодим. С. 164 г 165 (частично): АММЧ. I. Бог. № 41; АРГ/ ЛММС. № 76.

Ун.: Антонов. 1997-2. № 735. С. 191.

№ 2

Ок. 1566 г. 29 нюня — Закладная кабала Дмитрия Васильева сына Нелединского и его племянника Льва Афанасьева сына Нелединского Михаилу Васильевичу Годунову на с. Башарово с деревнями в Ясеницком ст. Городского у. Бежецкого Верха, заложенное ему в 150 рублях «московских денег».

Се яз Дметрей Васильев сын Нелединского, да с[2417] своим племянником со Лвом с Офонасьевым сыном Нелединсково, занели есмя у Михаила у Васильевича Годунова полтораста рублев московских ходячих внуки его деног[2418] княжны Ульяны княж Федоровы дочери Ивановича Туренина Оболенсково, от Петрова дни и Павла святых апостал.

А в тех есмя денгах Михаилу заложили свою вотчину в Бежицком Верху в Городецком уезде в Ясеницком стану селцо Башарово з деревнями, а в селе храм Данило столпник, да того же села деревни, деревню Рудеево, деревню Поздячеху, деревню Тройныково да деревню Пападьиио, что было старой[2419] село, да деревню Маслениково, деревню Ахмылово, деревню Гумнища, деревню Дщанниково, деревню Гортково, деревню Глинницы Болшие, деревню Глинницы Меншие, деревню Поддубье, деревню Кузнечиху, деревню Поддубейцо Меншой, да пустошь Воробьиху, со всем с тем, что к тому селцу и к деревням и к пустоши изстари потягло, с лесы и с луги и со всеми угодьи, куды к тому селцу и к деревням и к пустоши ходил топор, соха и коса.

А за рост Михаилу в том селце и в деревнях и в пустоши пашня пахать и сено косить и кресьяны владети и оброки с них имати и всяки доходы от лета 7000 семдесят четвортаго с Петрова дни и Павла святых апостал до лета 7000 семдесят шестаго до Петрова ж дни и Павла святых апостал, два году. А полягут денги по сроце, и Михаилу та наша вотчина пахать по тому ж и кресьяны всеми владети[2420] и доходы всякие имати по тому ж. А до того сроку до Петрова дни и Павла святых апостал лета семь тысящ семдесят шестаго мне, Дмитрею, и моему племяннику Лву тое вотчины не[2421] выкупить, ни моему роду у Михаила. А владети тою вотчиною Михаилу два году, со кресьяны доходы имати и всяка пошлина. А в денгах есмя с племянником своим и своею вотчиною один человек, кои нас в лицех, на том денги и заклад.