Осень сердца - Лавирль Спенсер

— Давно ты проснулась?

— Час назад, а может, и меньше.

— Значит, уже скоро?

— Нет, я думаю, все только начинается.

— Тогда у нас много времени. Я разбужу мать-настоятельницу и сообщу ей. В половине шестого отец Гуттманн придет к мессе. И мы попросим его связаться с доктором. И твоя мать просила отправить ей телеграмму.

— Сестра, могу я спросить вас кое о чем?

— Да?

— Моя мать говорила с кем-нибудь, чтобы оставить здесь ребенка?

— Да, она говорила с матерью-настоятельницей.

— Но я не собираюсь оставлять ребенка. Я решила забрать его с собой.

Сестра Марл взяла лампу, подошла к Лорне и ласково погладила ее по щеке, словно благословляя.

— Пути Господни неисповедимы, и иногда они совсем не легкие, как и твой путь. Но я не могу поверить в то, что ребенку будет лучше без матери. Уверена, что Господь благословит твое решение.

Сразу после рассвета отец Гуттманн ушел из монастыря, унося с собой записку для доктора и текст телеграммы для Лавинии. День тянулся ужасно медленно. Лорна уже девять часов лежала в своей комнате, испытывая время от времени приступы боли. И только в три часа пополудни схватки начались по-настоящему. Приехавший доктор Эннер осмотрел ее и объявил, что роды начнутся еще не скоро.

— Не… не скоро? — переспросила Лорна, еле дыша после очередных схваток.

— Такое бывает при рождении первого ребенка. В течение двух последующих часов боли усилились. Каждый раз теперь схватки продолжались дольше, и Лорне, лежавшей на своей узкой кровати каждая из них казалась последней. Она думала, что вот-вот родит. И тут же ей в голову приходили мысли о том, где сейчас Йенс, чувствует ли он каким-нибудь образом, что это происходит именно сегодня, сможет ли она вынести все это. Сестра Марл стояла возле Лорны, как всегда спокойная, как всегда внимательная.

— Отдыхай, — тихонько уговаривала она Лорну между приступами боли, а во время самих приступов вытирала ей лоб и протягивала руку, чтобы Лорна могла вцепиться в нее. Во время одного из самых сильных приступов монахиня прошептала: — Думай о своем самом любимом месте.

И Лорна подумала об озере, о яхтах с белыми парусами, она увидела стоящего у румпеля Пенса с белокурыми волосами, сверкающими на солнце, склонившиеся к воде ивы. Очередной приступ боли стих, а когда Лорна открыла глаза, то увидела склонившуюся над ней Лавинию.

— Мама?

— Да, Лорна, я здесь.

Лорна слабо улыбнулась.

— Как ты добралась сюда так быстро?

— Ничто так не надежно в Америке, как железные дороги. Доктор сказал, что уже скоро.

— Мама, мне страшно.

— Да, конечно, понимаю, дорогая. Но монахини сделают все как надо, а я подожду за дверью.

Когда Лавиния вышла, Лорна повернула к сестре Марл лицо, освещенное слабой улыбкой.

— А я и не думала, что она приедет. Ее снова охватил сильный приступ боли, Лорна тихонько застонала, подняла колени и наклонила их набок. Доктор привязал к спинке кровати кожаные ремни и продел в них ноги Лорны, предупредив, что скоро начнутся роды. Она увидела, как монахини закатали до локтей рукава ряс, откинули с головы покрывала, закрепив их на спинах булавками. Их уши выпирали из-под плотно облегавших головы белых апостольников. И Лорна, чувствуя себя словно в тумане, подумала, как же они слышат, если апостольники так, плотно закрывают уши. Из того, что произошло в следующие пятнадцать минут, Лорна запомнила помогающие ей руки, холодные одежды, потоки жидкости, собственный стон. И вдруг все ее тело затрясло. Мышцы напряглись до предела, голова поднялась с матраса, и она закричала:

— Йенс, Йенс!

А потом толчок, наступившее после него облегчение и тихий женский голос:

— Вот он. Мальчик.

Тело Лорны охватило тепло, живот стал легким, потолок замутился в глазах, слезы горячими струйками покатились по щекам. Ее руки потянулись вниз, кто-то приподнял ей голову, и Лорна дотронулась до крохотного красного существа, чьи хилые ручки и ножки были сложены, словно плотницкий метр.

— Посмотри… посмотри на него… он просто чудо.

— Он на самом деле чудо, — тихонько прошептала сестра Марл Лорне в ухо и опустила ее голову на подушку. — А теперь отдохни немного. Ты это заслужила.

Потом, когда перерезали пуповину и отошло детское место, Лорна впервые услышала крик своего ребенка. Сестра Марл завернула ребенка в белую фланелевую пеленку и вложила его в руки Лорны.

— Сестра… — Слезы вновь покатились из глаз Лорны, когда она взглянула на личико ребенка, еще слишком сморщенное, чтобы определить, на кого он похож. — Посмотрите на него. Ох, малютка, я еще даже не придумала для тебя имя. — Лорна поцеловала ребенка в окровавленный лобик почувствовав, как он ворочается в пеленке. — Как же я тебя назову? — Она подняла взгляд на монахиню и вымолвила еле слышно: — Сестра… его отец должен был бы находиться здесь.

Сестра Марл только улыбнулась и откинула волосы Лорны со лба.

— Вы же знаете, я хочу выйти за него замуж, а родители не разрешают.

Лорне показалось, что она видит какой-то странный блеск в глазах сестры Марл, но внешне монахиня оставалась спокойной, не выказывая никаких эмоций.

— И все-таки я выйду за него замуж, — пообещала Лорна. — С самого начала мне нужно было слушать только свое сердце. И тогда бы сейчас Йенс был со мной. С нами. — Она перевела взгляд на ребенка и тихонько погладила кончиками пальцев его подбородок, а младенец потянулся к ее пальцам раскрытым ртом. — Мама просила показать ей ребенка?

— Не знаю. Но она хочет увидеть тебя. — Монахиня взяла ребенка — Извини, но мне надо выкупать его, да и тебе тоже нужно помыться.

Лорна вымылась, переоделась в чистое белье и легла на свежие простыни. В этот момент в комнату вошла Лавиния. Ребенка унесли куда-то купать, поэтому в комнате было тихо, и она казалась пустынной, как настоящая келья. Лавиния тихонько закрыла за собой дверь. Но могла и не беспокоиться, потому что Лорна все равно не спала.

— Ты видела его, мама? — спросила она. Лавиния повернулась, встревоженная тем, что Лорна не спит.

— Лорна, дорогая, как ты себя чувствуешь?

— Ты видела его?

— Нет, не видела.

— Как же так, мама? Ведь он твой внук.

— Нет, никогда. Не в том смысле, в каком ты подразумеваешь.

— Да. Во всех смыслах. Он твоя плоть и кровь, моя плоть и кровь, и я не могу бросить его.

— Лорна, ведь мы уже обо всем договорились.

— Нет, это ты сама все решила. Ты сказала мне, как все будет, но никогда не спрашивала, как хочу поступить я. Мама, сюда приезжал Йенс, чтобы увидеть меня.

— Я не желаю говорить об этом человеке!

— А я выйду за него замуж, мама.

— И это после того, что мы с отцом сделали для тебя после того, как он явился в наш дом и угрожал мне? Да как ты осмеливаешься даже говорить об этом!