Предел невозможного - Алексей Фомичев

— По-твоему, каганат дальше не пойдет? — спросил Голыбин.

— Не знаю. С планами их руководства не знаком. Но уж точно будут удерживать захваченные позиции. А чтобы республика не особо усердствовала в возвращении магистрали, проведут пару показательных атак на других участках… Вот там и могут применить танки, артиллерию, авиацию, — добавил я, озаренный новой мыслью. Что-то меня разобрало на свежие идеи.

Голыбин слушал меня внимательно, не перебивая. Потом удовлетворенно кивнул.

— Неплохо. Очень неплохо для водителя.

Поймав мой недоуменный взгляд, сказал:

— Мне звонили из гарнизона. Они прочитали донесение Капителова, а потом связывались с ним по радио. Тот расписал подробно о твоих подвигах. А комендант в свою очередь расписал мне.

Этого следовало ожидать. Капителов должен был доложить о бое и, конечно, упомянул меня. А комендант, видимо, немало удивленный действиями водителя, поспешил рассказать об этом начальнику управления.

— … Десять трупов, миномет… Это сильно. — Голыбин сверлил меня пристальным взглядом. — Но еще не все.

Я напрягся. Что еще-то всплыло? Голыбин, видимо, решил припомнить все мои «подвиги».

— Вышел на связь командир гарнизона Латигеца Игнатьев.

— Он помощник командира, — поправил я. — Командир убит.

— Верно. — Голыбин улыбнулся невесть чему. — Но не совсем. Теперь Игнатьев — командир. Его отряд отбросил наступающего противника. Бой, как мне передали, был сразу после того, как вы с инженером уехали. Игнатьев утверждает, что ты здорово помог ему, подсказав, как организовать оборону поселка. Отряд понес потери, но устоял.

— Вряд ли это можно назвать помощью, — усмехнулся я. — Советы хороши, пока стрельбы нет. А потом уж как выйдет. Игнатьев молодец — сделал что надо. Я, честно говоря, думал, что их сомнут. Но, видимо, противник атаковал малыми силами. Все-таки второстепенное направление. Или вообще просто держал гарнизон на месте, а основные силы пустил в обход. Кстати, так было сделано на участке прорыва. Блокировали гарнизоны, связали их боем и обошли. Потому и до магистрали добрались относительно быстро.

— Угу…

Голыбин бросил взгляд на карту, где была нанесена последняя обстановка. Мое предположение имело наглядное подтверждение.

— Ты успел показать себя, Артур. И сегодня, и раньше. Причем показать не только хорошим бойцом, но и хорошим тактиком. А может, и стратегом.

Последние слова я воспринял как шутку, но Голыбин был серьезен. И я насторожился. К чему он клонит?

— В твоей анкете ни слова об участии в боевых действиях.

— Ну.

— Однако ты уже не первый раз демонстрируешь… скажем так, свои способности. Отсюда возникает вопрос. — Голыбин посмотрел мне в глаза. — Кто ты, Артур?

Ну вот и говори после этого, что дежа-вю — ерунда. Третий раз я попадаю в ситуацию, когда меня в лоб спрашивают «Кто ты?..». Причем во всех случаях есть одно общее — спрашивают после того, как я как-то проявлю себя. Первым из интересующихся был король Аберена. Вторым — региональный комиссар Ругии. Теперь вот и третий есть.

Но если в первых двух случаях я вынужден был искать компромиссные пути решения вопроса, то сейчас особой нужды в этом нет. В любой момент могу уйти отсюда. «Прыгнуть» в другое место. Конечно, без крайней необходимости менять район базирования не следует, но если прижмет…

Словом, я без особого трепета и волнения держал пристальный взгляд Голыбина, стараясь не растянуть губы в усмешке.

— Что вас интересует? Происхождение, профессия, специальность?

— Настоящее лицо, — спокойно уточнил начальник управления.

Я оценил поведение Голыбина. Если он считает меня шпионом противника, то должен понимать — шпион захочет убрать того, кто его раскрыл. Мы в кабинете одни, уйти отсюда легко. Так что нужна немалая отвага, чтобы смотреть в глаза потенциальному врагу и задавать неудобные вопросы.

— Думаете, я работаю на каганат или кого-то еще?

— Нет. Настоящий шпион с такой легендой не стал бы светить свои навыки. А ты только сегодня трижды подставился. Дело в другом. В чем?

Вот скажу ему правду и посмотрю, как он воспримет. Впрочем, это шутка. Пока шутка.

— Давайте мы остановимся на том, что я — не враг республике. Скорее наоборот. Просто у меня, как и у любого другого человека, есть свои интересы. Получить работу, жилье, иметь хорошую зарплату…

Зазвонил телефон. Голыбин снял трубку.

— Да?.. Во сколько? Хорошо, буду… Что? Даже так? Ясно. Тогда до встречи на месте.

Я глянул на часы. Шестой час. Быстро время летит. Милена, наверное, приехала…

Начальник управления закончил разговор, тоже посмотрел на часы.

— Ладно, давай перенесем принятие решения на завтра. Возможно, я сумею предложить тебе другую работу. Ты не против?

— Пусть так.

Голыбин встал.

— Комендант назначил совещание на шесть часов. И дал приказ собирать ополчение. Введено осадное положение.

— Ясно, — протянул я.

Введение осадного положения — закономерное решение. Но это значит, что все силы будут брошены на оборону. А как же гарнизоны в районе? Что с опорными пунктами? Их бросили на съедение врагу?

Тот факт, что каганат обошел узлы сопротивления, еще не значит, будто их оставят в покое. Как только фронт устоится, с гарнизонами будет покончено. Кто же позволит сидеть в ближайшем тылу вооруженным отрядам и группам противника?!

Впрочем, об этом пусть болит голова коменданта и местного руководства. У меня своих забот полно. Надо решить, как жить дальше и стоит ли оставаться в Самаке. Особенно в свете последних событий. И как быть с Миленой. Словом, проблем полно…

5

Вечерние выпуски новостей разных телеканалов наперебой рассказывали о событиях на границе Югорской республики и Орду-улемского каганата. «Реванш каганата за прошлые неудачи!», «Просчет республики», «Недооценка противника». Обозреватели некоторых программ, в основном западноевропейских, напрямую говорили о заговоре некоторых территориальных образований, подстегиваемых противниками бывшей Русинии. Называли и Североамериканский союз, и Ближневосточные Эмираты. Военные специалисты, приглашенные для большей авторитетности, на картах показывали направления главных ударов, рассуждали на тему «А что дальше».

Большинство аналитиков и обозревателей сходились в мысли, что планы Югорской республики и Русии теперь будут реализованы нескоро. Пессимисты вообще предрекали развал этих республик и окончательное превращение бывшей Русинии в анархический хаос.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});