Чтец заветных помыслов - Лилия Охотникова

А улыбка светлой. Он и я решили отпустить прошлое и просто жить в полную силу.

Дариан разбудил меня поцелуями, убрал прядку волос с лица, мягко коснулся щеки, одарив влюблённым взглядом. Он лежал полностью обнажённый, прижавшись ко мне. Мы так и не оделись перед сном. Понимание того, что альфа совсем близко, безмерно сексуален, без одежды и мой муж очень сильно волновало кровь.

— Кажется, я снова тебя хочу, — призналась я, рисуя пальчиком круги на груди моего блондина.

— Неудивительно, мы же почти молодожёны, — сказал альфа хриплым со сна голосом. От его звуков по мне прокатилась волна возбуждения, слабенькая, но бесконечно приятная.

— Я тоже хочу тебя милая, — счастливо улыбаясь, прошептал Дариан и поцеловал меня в кончик носа. Я спрятала лицо на широкой груди мужа, и получила ещё один нежный поцелуй в макушку. — Понимаешь, я не могу один съесть все сливки. У тебя есть и другие мужья, которые тоже любят тебя, — голос Дариана стало немного печальнее

— Давай договоримся, — взглянула я в прекрасные голубые глаза своего альфы, — ты больше не будешь говорить мне о других мужьях. Говори лишь за себя и о своих чувствах, заботься о своих интересах. Другие сами о себе позаботятся. Я о них всегда помню.

— Договорились!

Дариан погладил меня по голой спине. Я жадно поцеловала его в ответ. А потом мы скорее выбрались из постели, иначе рисковали застрять в ней до самого вечера. Подшучивая друг над другом, приняли душ, пообедали, так как завтрак давно прошёл, и вернулись в семейный дворец. Нам нужно было подготовиться к балу в честь восхождения Тоши.

Глава 34. Марлезонский балет

Эрос

Прошлый вечер и ночь Дариа должна была провести со мной, но её развлекал главный муж. Как один из младших, разжалованных мужей, я не мог возражать против этого. Я весь вечер был раздражён. «Зачем только в семье стали использовать эти гаремные понятия — главный муж, младший! Я вообще-то с Дарианом одного возраста и положения. Мы даже раньше друзьями были. В последние годы отдалились немного, но я планировал это изменить. Дариан всегда мне импонировал как личность. И если бы не появление в моей жизни Дэрика, мы бы по-прежнему были закадычными друзьями… Впрочем я ни о чём не жалею!»

После сна раздражение прошло, но остался неприятный осадок. Не стал обращать на него внимание; забудется и исчезнет. К обеду стал собираться на встречу в семейный дворец, обсудить с другими стратегию поведения на предстоявшем балу. Там явно будут пересуды, постоянные попытки унизить и тонко уколоть в самое уязвимое место.

Общество всегда с трудом принимает новшества. А мужской гарем — вообще форменный скандал и нонсенс для Паллейна. Благодаря влиянию Дариана, его магии альфы, о нашем гареме знал избранный круг лиц, и сведения не распространялись дальше этого круга. Сегодня мы объявим о нас всему высшему свету. Будет неприятно, но пережить можно. И лучше уж сейчас, чем когда в семье появятся дети.

В последний месяц я буквально грезил о сыне. Представлял мальчишку лет шести с тёмными волосами и глазами стального цвета, как у меня. Видел, как он приходит в мой кабинет, садится по-хозяйски в моё кресло, и начинает задавать мне всевозможные вопросы — что, как, почему. Я отвечаю ему, шучу, и мы вместе смеёмся.

Возможно, моё заветное желание скоро сбудется. Дариа родит мне сына похожего на меня как две капли воды. А я уж постараюсь сделать жену счастливой во время зачатия и в последующие непростые месяцы беременности.

Вспомнилось уныние, в котором прибывала моя мама, когда вынашивала моего младшего брата. Бледная, измученная, печальная она тяжело ходила по саду, а отец развлекался с наложницами. После рождения братишки, мама умерла. В её организме не нашлось сил жить дальше. Если бы отец уделял её побольше внимания и любви, мама нашла бы в себе силы побороться за свою жизнь.

«Я не совершу подобной ошибки. Гарема у меня больше нет, только одна жена. Всю свою любовь я отдам ей одной. И никто не помешает мне в этом!»

Мужчины нашего семейства почти одновременно явились в общий зал в семейном дворце. Не было только Дариана и Дарии. Они провели ночь на квартире, и по-видимому отсыпались после бурных занятий любовью. Сирин тоже удостоится особого внимания жены. Об этом говорили фиолетовые нити энергии в его ауре. Дроу специально не стал скрывать свою ауру амулетом. «Выпендривается, ну и ладно! Зато я стану первым кому Дариа родит сына», — подумал я. После повторного появления брачной татуировки на моей руке, я дал себе обещание никогда не думать плохо о других мужчинах в моей необычной семье.

Пока Дарии не было на Паллейне, мы лишь иногда встречались в семейном дворце. В основном, когда требовалось решить какие-либо общие политические вопросы. Сейчас же, наконец, пришло время объединиться и всем жить под одной крышей, большой и дружной семьёй. Я много мечтал о своей заботливой семье. Внимание отца всегда было направлено на государственные дела и фавориток. А мама ревновала отца, страдала, злилась, впадала в уныние. Вся любовь мамы доставалась блудливому мужу, а не её детям. На нас у мамы не хватало времени и сил. Я чувствовал себя одиноким без родительской заботы и любви. Видимо поэтому, божества Паллейна подарили мне возможность воплотить в реальность мои заветные желания.

Мужчины моей семьи собрались за круглым столом. Ассила и Ассир тоже явились на собрание, закрыв себя мощнейшими щитами редких артефактов. «У драконов были какие-то проблемы в клане. Видимо опасаются нападения на балу», — решил я и не стал приставать к драконам с расспросами.

В отсутствии жены и её главного мужа обсуждали политические вопросы, которые следуют решить на балу с другими влиятельными фигурами. Затем речь зашла о реакции общества на наш гарем.

— Нужно проследить, чтобы Дарии никто не сказал ничего плохого, — проговорил Корнелиус.

— Я накину на жену несколько ментальных щитов, — подавшись в кресле вперёд, сказал Инэль. — Незачем ей слышать осуждающие мысли нашего высшего общества.

— Согласен с тобой, брат! — кивнул Эммануэль. — У Дарии очень тонкая душевная организация.

— Мы же никому не диктуем, как им жить. Вот пусть и они не лезут в нашу жизнь со своими правилами. Нравятся им какие-то нормы общества, пусть их сами соблюдают, показывают личный пример, а другим не навязывают. Придерживаться тех или иных социальных норм — личное дело каждого! — эмоционально высказался Эдвард. Очевидно, у него наболело; наслушался уже всяческой критики в свой адрес.