Сталин и заговор генералов - Минаков Сергей Тимофеевич

Эта дружба людей разных по возрасту, образованию, чину в старой армии, популярности объяснялась не только благодатными свойствами характера Снесарева, тягой к знаниям Буденного и его учебой у генерала, но и донским происхождением самого Снесарева. Последнее обстоятельство часто приводило на ипподром всех троих: А.Брусилова, С.Буденного и А.Снесарева1. Сне-сарев, можно сказать, был и идейным вдохновителем создания такого крупного кавалерийского соединения, как 1-я Конная армия664 665.

Нет необходимости пространно рассуждать о популярности Семена Михайловича Буденного (1883—1973), бывшего драгунского вахмистра, полного Георгиевского кавалера из иногородних крестьян области Войска Донского.

«Незаурядные способности Буденного я заметил еще под Царицыном, в боях на Южном фронте, — отмечал генерал Снеса-рев. — Воевал он хорошо благодаря врожденному военному таланту»666.

«...поведение самого Буденного... — докладывал Ф.Дзержинскому известный Я.Петерс. — Он ни с кем не может больше разговаривать и страдает манией величия. Необходимо, чтобы его перестали расхваливать»667.

Давал своеобразную характеристику Буденному и генерал Брусилов. «Сам по себе вахмистр Буденный ко мне относился всегда очень почтительно, — вспоминал генерал, — только жаль, что еле-еле умел подписывать свою фамилию и за него писали статьи и приказы другие, даже и офицеры-академики, сумевшие затушевать свою «белую кость» и подладиться к коммунистам»668.

«В Буденном, знаменитом кавалерийском генерале, — отмечал Ф.Шаляпин, — приковали мое внимание сосредоточенные этакие усы, как будто вылитые, скованные из железа, и совсем простое со скулами солдатское лицо. Видно было, что это тот самый российский вояка, которого не устрашает ничто и никто, который если и думает о смерти, то всегда о чужой, но никогда о своей собственной»1.

«Я знаю Семена Михайловича с 1920 года как человека приятного, веселого, себе на уме, как человека честолюбивого, тщеславного, человека позы и некоторой доли актерства», — вспоминала Цешковская-Егорова669 670.

В русском военном зарубежье поговаривали, что «Буденный... белых вождей не ругает, а считает себе равными»671.

«Буденный будет еще служить царю», — так его характеризует И.Ильин672. «Необходимо внушить не только старым офицерам Красной Армии, — рассуждали в белоэмигрантских кругах в начале 1924 г., — но и таким, как Буденный, что против них ничего нет и с ними будут работать... Буденному надо дать Анну первой степени и генеральство — почему нет? — ведь Павли-ченко — генерал»673.

В.Орлов, один из источников представлений о политических и военных вождях Советской России в русском белом зарубежье, оставил следующую характеристику Буденного:

«Семен Буденный, сын украинского епископа, сбежал из духовной семинарии после того, как прибил гвоздями к полу галоши учителя латинского языка, был отправлен на конный завод, поступил на службу в Изюмский гусарский полк и через три месяца получил повышение, став заместителем старшины. Учился в офицерской школе, в составе Нижегородского драгунского полка был направлен в Тифлис, попал на фронт, после революции дезертировал, был призван в формировавшуюся Красную кавалерию, произвел благоприятное впечатление на Троцкого и через шесть месяцев стал командиром полка. Прорвал линию ф{юнта Добровольческой армии под Орлом и к началу польского наступления командовал армейским корпусом. Был приверженцем строгой дисциплины и окружил себя офицерами императорской кавалерии»1.

Как видно из цитированного фрагмента, сведения о личности и происхождении Буденного были довольно смутные и часто весьма приблизительные. Однако сложившееся позднее представление о нем, как о части «двуединого тела Буденный — Ворошилов», не отражает реалий 20-х годов. В равной мере и отношения Буденного с партийно-политическими вождями Троцким и Сталиным, как и с Ворошиловым, были неоднозначными и не столь простыми, как это воспринималось в позднейшей советской политической «агиографии».

Политическая репутация Буденного вызывала в первой половине (да и позднее) 20-х годов у партийного руководства серьезную озабоченность и опасения. «Буденный... слишком крестьянин, чересчур популярен и весьма хитер, — писал К.Ворошилов в феврале 1923 г. И.Сталину. — Зарубежная белая пресса очень часто пишет о Буденном в минорных тонах не без задней мысли. Внутренняя контрреволюция тоже очень уповает на будущее, в этом будущем, в представлении наших врагов, Буденный должен сыграть роль какого-то спасителя (крестьянского вождя), возглавляющего «народное» движение... Если действительно произошло бы когда-нибудь серьезное столкновение... интересов между пролетариатом и крестьянством, Буденный оказался бы с последним»674 675.

Ворошилов приводил в доказательство обоснованности своих опасений характерный пример. «Наши милые товарищи (в центре), не отдавая себе отчета, чересчур уж много кричат о Буденном, «буденновской» армии, «буденновцах» и прочем, что ни в какой мере не отвечает ни партийным, ни общереволюционным задачам, — писал Ворошилов. —' Сегодня комиссар 1-й Конной т. Тер сообщил мне случай из жизни эскадрона при штарме 1-й Конной. На вопрос молодому красноармейцу, за что он будет драться, последний ответил: «За Буденного»676.

Буденный являлся подлинно народным героем. Рядовые солдаты видели этого военачальника непосредственно на поле сражения, они могли 'оценить его храбрость, мужество. При этом даже не обязательно данный военачальник должен был побеждать. Он должен был подобно простым солдатам уметь рисковать собственной жизнью, проливать свою кровь. Он должен быть таким же, как и они. Лучше их в этих проявлениях. Они признавали в нем своего «вожака», если он сильнее их, храбрее их, самоотверженнее их. Это та категория командиров, которым в силу должностного положения приходилось непосредственно руководить, командовать солдатами в бою. Это отделенные, взводные, ротные, батальонные, полковые командиры. В специфических обстоятельствах Гражданской войны и благодаря особенностям «революционных армий» — это даже командиры бригад и часто даже командиры дивизий. Это командиры, решавшие во главе своих солдат тактические задачи низшего и среднего уровня. Особенно это характерно было для кавалерийских частей.

С.Буденного, как и В.Чапаева, Г.Котовского, В.Примакова, Г.Гая и др., красноармейцы часто видели во главе, на виду, на поле сражения. «Буденный — наш братишка!» — эти слова известной песни-марша точно отражали отношение красноармейцев к такого рода командирам. Вряд ли можно представить себе Буденного в качестве участника «офицерской заговорщической организации», однако в ситуации социальной или политической смуты он, пользовавшийся широкой популярностью среди казачества, в солдатской массе, особенно в кавалерии, будучи оппозиционно настроенным, несомненно, вместе со своими соратниками, со своей Конной армией мог служить прекрасным социально-политическим фоном для «военных заговорщиков».

Что касается отношений Тухачевского с Буденным, то хрестоматийно известным является мнение об их взаимной неприязни, зародившейся еще в 1920 г. Впрочем, в начале 20-х годов в этом плане далеко не все было столь однозначно. Достаточно обратить внимание хотя бы на мнение, выраженное Тухачевским в то время о Буденном как военачальнике. «В оперативном отношении Буденный, кроме Уборевича, — самый способный командарм и самый дисциплинированный, — так характеризовал «красного Мюрата» его непосредственный начальник весной 1920 г. Тухачевский. — Если он и отклонялся иногда от буквы приказов, то после оказывалось, что по обстановке так и было нужно. Лично Буденный также дисциплинирован... Конечно, простоват как унтер-офицер. Вот мое мнение о Буденном»1. Возможно, и отношение С.Буденного к М.Тухачевскому в те годы тоже не было столь упрощенным, как мнение об этом, сложившееся много позднее.