Гений. История человека, открывшего миру Хемингуэя и Фицджеральда - Эндрю Скотт Берг

XVI

Письмо

«“История одного романа” просто невыносима… – написала Максу Марджори Киннан Ролингс. Честность, жесткость и красота выражения писательской тоски сделали текст почти болезненным для восприятия. – Когда его муки сойдут на нет, он станет величайшим писателем, которого когда-либо рождала Америка».

В этом же письме Перкинсу она высказала и другое мнение, в котором была так же уверена: «Когда нас всех не станет, есть шанс, что история литературы посчитает вас величайшим и, несомненно, мудрейшим из всех нас». Ее последний роман «Золотые яблоки» был давно позабыт, и Марджори наконец почувствовала, что созрела для книги о мальчишках, которую Перкинс предложил ей написать несколько лет назад и к которой с тех пор мягко подталкивал. В марте 1936 года она сняла заброшенный домик, чтобы написать там книгу для детей о мальчике из трущоб, который выращивал детеныша какого-то животного. Она спросила, нравится ли Максу название «Фавн»?

«Я рад, что вы хорошо продумали книгу, – ответил Перкинс. – Я думаю, “Фавн” – это хорошее название, но не уверен, мудро ли выбирать именно его, коль скоро оно так поэтично и даже сентиментально». Марджори согласилась пересмотреть его.

Поначалу работать над книгой было трудно, и миссис Ролингс часто обращалась к Перкинсу за советом. Кроме того, она постоянно возвращалась к письмам, которые он написал ей в 1933 году, особенному к тому месту, где он отмечал:

«Книга о мальчике и о жизни в трущобах – это как раз то, что нам нужно: все эти речные путешествия, охота, собаки, ружья и сборище простых людей, которые заботятся о тех же простых вещах, что вы упоминали в книге “Южная Луна в надире”». Спустя какое-то время она прониклась тремя моментами из перечисленных редактором. В первую очередь она поняла, что книга должна быть не столько для мальчиков, сколько о мальчиках. К ней пришло осознание, что лучше всего у нее получалось не придумывать сложный сюжет, а нанизывать маленькие эпизоды один за другим. А также она поняла, что материал, с которым она справляется лучше всего, – это те грубоватые местные истории, которые она выкопала из болотистой земли флоридских трущоб, а не те, которые вылавливала в полете собственного воображения. Она писала об аллигаторах, гремучих змеях, стаях волков, танцах американских журавлей и сильном ветре, который прилетел с северо-востока в 1871 году и вызвал наводнения.

Марджори Ролингс хотела вплести в свою историю охоту, поэтому подолгу бродила по сельской местности в поисках кого-нибудь с подходящим опытом. В конце концов она встретила старого первопроходца с вересковой трубкой в зубах, жившего на реке Сент-Джонс, известного в этих местах «злодея». Она жила с ним и его женой до тех пор, пока не собрала достаточного количества анекдотов, охотничьих баек и разнообразных деталей из жизни «диких» людей, которые могли бы расширить компанию ее персонажей и добавить основных драматических ситуаций. Когда она вернулась домой, разработала концепцию книги и написала об этом Перкинсу:

«Повествование будет целиком вестись от лица мальчика. Ему лет двенадцать, а история займет небольшой отрезок времени – примерно два года. Я хочу увидеть всю историю его глазами до того, как наступит подростковый возраст и различные факторы смогут замутить простоту его восприятия. Эту книгу полюбят мальчики, и, если получится сделать ее достаточно хорошо, она придется по душе и тем, кому нравилась “Южная Луна в надире”. Только после “Золотых яблок” я смогла понять, что же людям нравится в моем творчестве. Я не имею в виду, что пишу для кого-то, но теперь я чувствую, что могу насладиться тем, что мне интересно и, к моему изумлению, интересно также другим людям – возможно, в силу искренности, появившейся благодаря моей заинтересованности и симпатии… И пожалуйста, не пишите мне письмо вроде тех, в которых вы говорили, что я “должна писать так, как мне самой кажется правильным”. Скажите, о чем вы действительно думаете».

Перкинс ответил ей:

«Я говорю “пишите так, как вам кажется правильным”, потому что таково мое убеждение – и я не представляю, как можно оспорить правоту того, что книга должна быть написана в соответствии с представлением писателя о ней, настолько, насколько это возможно, и что только после этого начинаются издательские проблемы. То есть издатель не должен пытаться заставить автора втиснуть свою книгу в нормы и требования продаж и так далее. Все должно быть наоборот».

Перкинс советовал Марджори опираться на собственные средства, но все же подкинул парочку идей. Он призвал ее написать о спуске по реке, «потому что реки – это прекрасно, а элемент путешествия в сюжете всегда хорошо сочетается с юностью». Макс уверял, что книга «выстрелит», если у автора получится сделать ее простой и незатейливой.

«Я не буду сильно удивлен, если она окажется вашей лучшей книгой, – сказал он. – И также самой успешной». Как и многие из авторов Перкинса, миссис Ролингс была подвержена сомнениям и депрессии. Она попросила его помочь ей преодолеть их:

«Я одна из ваших подопечных, вы знаете, Макс, вам действительно стоит писать мне хотя бы раз в две недели. Иногда ваше письмо – это единственное, что может вернуть меня в строй. Когда остальное пойдет прахом, я буду знать, что для вас это еще имеет значение, независимо от того, выполнила ли я часть своей работы и достаточно ли хорошо».

И он никогда не пренебрегал ею.

Марджори Ролингс писала уже шесть месяцев, но все еще не смогла подобрать подходящее название. Она прислала Перкинсу список вариантов и спросила его мнение. Ему не очень понравилось название «Взмах крыла мельницы». По поводу «Острова Джунипер» он написал: «Не думаю, что это хорошая идея – топоним в качестве названия. Такие книги не пользуются спросом».

Насчет третьего заголовка он отметил: «Я думаю, название, в котором есть слово “годовалый”,[201] можно считать верным». Чем больше он говорил об этом, тем лучше это название звучало для него самого. Весной 1937 года он написал ей: «В нем больше смысла, чем кажется, название подходит книге».

И они оставили его.

Спустя почти год работы миссис Ролингс решила, что все написанное – слишком слабо, и выбросила рукопись. Перкинс был в шоке, когда она ему призналась. Ему не оставалось ничего другого, как убедить ее двигаться дальше. Он продолжал слать ей сердечные письма, и вскоре она вернулась к творчеству, но работала медленнее и с меньшей уверенностью.

В декабре 1937 года она отправила рукопись Перкинсу. Ему понадобилось несколько дней, чтобы прочитать ее, но, по его словам, это был хороший знак.

«Чем лучше книга, тем медленнее я читаю, – объяснил он. – Я думаю, вторая половина лучше первой и сама книга становится чрезвычайно хорошей. Самое начало кажется мне превосходным; отец, мать, все об их жизни, Джоди на острове – все настолько хорошо, насколько это возможно». Он чувствовал привкус театральности и романтизма в некоторых частях и предложил принести их в жертву, чтобы сохранить естественность и натурализм, честный облик мира, который временами может быть жестоким и пугающим. Повесть наводняли суровые, жесткие персонажи, напомнил он миссис Ролингс, «и эта жесткость должна быть более очевидной».

У предыдущей книги Марджори была тяжелая судьба, но с этой все сложилось удачно. The Book of the Month Club[202] сделал повесть выбором апреля в 1938 году. В целом продажи книг в том году составляли лишь треть от уровня, который был до Депрессии, но «Годовалый» в одночасье стал бестселлером. И кроме того, выиграл Пулитцеровскую премию.

За два года до этого успеха, в июне 1936 года, Марджори Ролингс со своим другом отправилась на спортивную рыбалку на Бимини. Там она узнала, что Эрнест Хемингуэй является главным героем местных легенд. Последняя история, связанная с ним, рассказывала о том, что он побил человека, назвавшего его «большим жирным неряхой».

– Можешь назвать меня неряхой, – сказал тогда Хемингуэй, – но не большим и жирным.

А потом Эрнест его ударил.

Жители Бимини превратили этот случай в представление и всякий раз, когда они были уверены, что Хемингуэй не слышит, принимались петь в ритме калипсо: «В гавань вошел большой жирный неряха».

Когда Хемингуэй узнал, что одна из писательниц Макса Перкинса осела на местных водах, тут же разыскал ее.

«Принимая во внимание вашу привязанность к нему, я должна была догадаться, что он вовсе не огнедышащий людоед. Но я наслушалась здесь, на Бимини, историй о том, как он бродит повсюду, размахивая кулаками, и уже ожидала, как он во всеуслышание заявит, что не потерпит знакомств с писательницами. Вместо этого я встретила привлекательного, немного взволнованного и чувствительного мужчину, который пожал мне руку большой мягкой лапой и сказал, что является большим поклонником моих книг», – написала Марджори Перкинсу.