Коби Брайант. Философия игры и жизни легендарной Черной Мамбы - Роланд Лазенби

вытаскиваешь это из своего банка памяти и вспоминаешь ситуацию.

Надеюсь, это поможет мне немного взбодриться».

«Он молодой парень, и все это для него ново, – сказал Стоктон журналистам. – В этой серии он играл с большой уверенностью, но его попросили сделать несколько жестких бросков в концовке, и он просто не справился с ними».

На вопрос, что он собирается делать в межсезонье, Брайант ответил, что будет тренироваться.

«У меня еще осталось много энергии, приятель», – сказал он.

Вскоре после того, как Брайант вернулся в Лос-Анджелес, он разговаривал по телефону с Ваккаро.

«Коби забил три или четыре самых диких треклятых трехочковых, которые я когда-либо видел в своей жизни», – вспоминал обувщик.

«Как ты себя чувствуешь?» – с ходу спросил Ваккаро.

«Я в порядке, а что?» – с подозрением спросил Брайант.

«Ну, – неуверенно произнес Ваккаро. – Ты промахнулся с бросками. Я только говорю. Они утюжат тебя за эти броски».

«Да пошли они, – быстро ответил Брайант. – Никто больше не хотел бросать мяч».

Двадцать лет спустя Ваккаро все еще посмеивался над этим ответом.

«Я никогда этого не забуду, пока жив», – сказал он.

Глава 19: Продолжение сказки

Конец сезона НБА 1997 года стал для Коби Брайанта экзистенциальным кризисом. Баскетбол давно был сказкой для его семьи. Наблюдая за отцом, он понял, что площадка – это волшебное место, где, если играть достаточно хорошо, можно перенестись в другие фантастические места, такие как Италия, швейцарские Альпы и Вегас, как Дороти, щелкая своими каблуками.

Два десятилетия спустя Ваккаро, Райнс, Чарльз и многие из старой команды первых лет, будут недовольны Брайантом за то, что он что-то приукрашивает, вспоминая моменты своей карьеры для средств массовой информации. Но во многих отношениях он был похож на мальчика, сидящего у костра, широко раскрыв глаза от яркого света и летящих вокруг искр. Истории немного приукрашивались в его сознании и улучшались с пересказом. Он всегда был ребенком-мужчиной, который любил Диснея, «Звездные войны», рыцарей-джедаев и все такое. Когда появился Текс Уинтер, который помогал тренеру «Лейкерс», Брайант сразу же окрестил его своим Йодой.

«У него был очень символический, метафорический взгляд на вещи», – заметил Джордж Мамфорд, психолог и специалист, ставший одним из наставников Брайанта. Коби был к тому же писателем, поэтом, поэтому он смотрел на мир сквозь призму сказочного повествования.

Когда он учился в старших классах школы, его любимой книгой была «Игра Эндера» – о главном герое, обученном с юных лет решать все более сложные задачи, спасая мир.

В Италии вся семья Брайанта была раздавлена, как швейцарская семья Робинзонов[26], как он себе это представлял, и все они плакали вместе, малыш Коби и его сестры, даже родители, когда поздним вечером раздался звонок, возвещающий о падении Мэджика Джонсона. Они якобы плакали в машине, когда ехали в аэропорт, чтобы вернуться в Соединенные Штаты. Божество их воображаемого мира оказалось под угрозой.

В течение следующих шести лет юный Брайант жил своей жизнью, словно в мифических исканиях. Единственное, что он мог сделать, чтобы сон продолжался, – это работать все усерднее, усерднее и усерднее, раскручивать свои фантазии до тех пор, пока они не укутают его в новую реальность. Визуализация для этого была безграничной. На это ушло много часов тренировок в одиночестве. В Америке, как и в Италии, он в одиночку в своих личных тренировках разыгрывал целые матчи на площадке прямо перед тем, как сыграть по-настоящему перед аудиторией.

«Возможно, ни один игрок никогда не использовал так сильно свое воображение», – однажды написал о Брайанте «Спортс Илюстрэйтед».

Затем наступил тот момент в конце безнадежной серии плей-офф в 1997 году, который угрожал разрушить все. Сюжет становился все более запутанным.

Если решающий момент для Майкла Джордана наступил, в конце его первого сезона, когда он забил поздним прыжковым броском, приведя своих «Тар Хилс» к титулу НСАА, решающий момент Брайанта был четырьмя бросками мимо кольца, что также явилось его собственной аналогией своего первого сезона.

Брайант и его отец провели весь первый год в поисках хоть какой-то серьезной возможности, вспоминал Джереми Тритмен. «Джо и Коби говорили мне одно и то же. Он говорит: “Никто не может остановить меня в ситуации ‘один на один’”. Я такой: “Чувак, тебе же восемнадцать. Я согласен с тобой, но твое время еще придет”. Но они хотели этого сейчас. Они хотели этого прямо сейчас».

Внезапно наступил тот момент, которого они так страстно желали и когда они меньше всего этого ожидали.

Позже Дэл Харрис будет подвергнут критике за этот ход, но не похоже, что у тренера было много вариантов, когда он отдавал мяч и бросок новичку. Роберт Хорри, он же Боб Большой Босс, был убран из игры в третьей четверти. Байрон Скотт, защитник-ветеран, был травмирован. Ван Эксель хромал. Шак не был серьезным вариантом для концовки игры из-за своей ужасной реализации штрафных бросков, к тому же он был выведен из игры из-за перебора фолов. Эдди Джонс только что сделал два броска и оба раза промахнулся.

«Коби посмотрел на меня при установке и сказал: “Тренер, если вы дадите мне этот мяч, я занесу его в кольцо для вас”, – вспоминал Харрис сразу же после этого. – Я поверил ему. Я бы снова дал мяч Коби, если был бы шанс что-то переиграть. Он лучший игрок с игрой “один на один”, который у нас есть. Команда это знает».

«Доверие». Это было самое сладкое слово в словаре молодого новичка. Он всегда искал людей, которые поверили бы в его фантазию, как объяснил Ваккаро, его самый большой сторонник.

Его товарищи по команде не собирались этого делать. Скуп Джексон вспомнил свои разговоры с этими парнями из «Лейкерс». «Они тоже знали, насколько он хорош, – вспоминал Джексон. – Они сказали, что он еще слишком молод, чтобы говорить ему об этом».

Харрис покорно соглашался, пока не наступил отчаянный момент.

«Они прикончили нашего тренера, Дэла Харриса, за то, что он там сделал, – скажет Уэст много позже. – Но я по сей день аплодирую Дэлу Харрису за то, что он позволил этому парню войти в игру и играть, когда никто другой не мог и не противостоял сопернику. Я не знаю, забросил бы кто-нибудь из нашей команды те броски, которые сделал он».

Вернувшись в Пенсильванию, старая команда Брайанта была потрясена этим моментом.

«Это тот Коби, которого я знаю, – сказал себе Донни Карр, наблюдая за игрой по телевизору. – Он промахивается десять раз подряд, но ему не терпится сделать следующий бросок. Как будто он никогда