О детях и прочей нечисти - Аноним Кикиморра

-- Подожди, Кир, ну давай всё обсудим...

Ребёнок дёргается, как будто его током долбануло и выкрикивает на пределе лёгких:

-- Убери от меня руки, урод!!!

Я разеваю рот, не зная, что сказать. Азамат отшатывается с таким видом, будто его побили плёткой. Кир, воспользовавшись свободой, скрывается за дверью -- и я слышу, как хлопает входная.

Азамат стоит, глядя в пол, и слегка покачивается. Я сползаю с подлокотника дивана -- и когда на него приземлилась-то? -- и подхожу обнять мужа, но он не реагирует.

-- Вот в чём дело, -- тихо говорит он. Я понимаю, что он плачет. Прижимаюсь крепче. Азамат закрывает глаза. -- Конечно, он не может долго меня терпеть. Кир очень красивый мальчик...

-- Он очень похож на тебя, -- замечаю тихо.

-- На того, кем я когда-то был, -- поправляет Азамат.

-- Да у тебя шрамы-то уже почти не видны, -- принимаюсь уговаривать я. -- Цвет здоровый, кожа тянется, чувствительность нормальная. Подумаешь неровно! Ты же его почти не трогаешь! И вообще, поначалу у него никаких претензий к твоей внешности не было. Дело в чём-то ещё...

-- Лиза, -- Азамат прерывает меня с безысходной твёрдостью. -- Я бы сам с радостью был глухим. Или тупым. Но ты сама всё слышала.

Как же я хочу возразить!.. Но -- нечего.

Кир возвращается уже потемну. Я сижу внизу и раскладываю пасьянс в буке. Один за другим, один за другим. Злюсь, нервничаю, глупо себя чувствую. Азамат заснул, укачивая Алэка, и я так его и оставила в детской комнате на кровати Тирбиша. Бедный мой, весь день ходил совершенно убитый. На Кира зла не хватает -- такое с отцом сделать! Ох, попадись ты мне...

Вот он попадается. Заходит тихо, осторожно прикрывает за собой дверь. Я сижу в темноте, он меня не сразу замечает, только когда я с клацаньем захлопываю крышку бука и выхожу на кухню. Вздрагивает, вжимает голову в плечи и пятится. Я сжимаю зубы -- не потому что не хочу его обругать, а потому что муданжских слов у меня на такой случай недостаточно, а родные он не поймёт. Молча рывком открываю холодильник, достаю лотки с мясом и гарниром, бутылку молока. С грохотом ставлю всё это на стол, распахиваю дверцу микроволновки и ухожу обратно в гостиную. Звукоизоляция в доме хорошая, Азамата не потревожу.

Кир начинает шуршать на кухне -- выкладывает себе что-то на тарелку, ставит греть, остальное убирает. Наливает молока, убирает бутылку. Умывается. Достаёт ложку и садится есть. Я вижу его только когда он подходит к раковине, остальное время -- слышу. Я хочу пойти и залепить ему подзатыльник, но это не исправит ситуацию. Били его и раньше, и сильнее. И оставляли без ужина. Он не полюбит Азамата от того, что я поступлю с ним так же. От того, что накормлю и поглажу по голове, конечно, тоже не полюбит. А всё остальное неважно. Так что пусть ест, мне не жалко. Ах да, ещё же витамины.

Снова выхожу на кухню, Кир пригибается к тарелке, следит за мной из-под спутанных волос. Сейчас ведь изгваздает в жиру. Достаю баночку с шипучими таблетками, растворяю в стакане порцию, ставлю на стол перед Киром, не смотрю на него, не смотрю, иду в гостиную. Наверное, если я его тресну, станет легче. Вот прямо сейчас. А что будет потом? Он станет от меня шарахаться. Не поверит, что ему здесь желают добра. И то сказать, в данный момент я совершенно не желаю ему добра. Но если я доведу это до его сведения, Азамату не будет лучше. Азамат хочет, чтобы сын его любил. И чтобы отец его любил. А люблю его только я. И вынуждена терпеть этих двух козлов, как же они похожи! Может, Кир на самом деле -- внебрачный сын Аравата? Он ведь хотел завести ещё, да Ийзих-хон от него сбежала... Но нет, я же делала тест. И лучше забыть, что мальчишка похож на деда, иначе точно врежу.

Мои размышления прерывает сам Кир. Заходит в тёмную гостиную и топчется у входа, нерешительно покхекивая. Поднимаю голову.

-- Простите... -- хрипло начинает он и осекается, видимо, по моему лицу хорошо видно, что не прощу. -- Мм... Мне мыться сегодня?

-- Как хочешь, -- по возможности бесстрастным голосом отвечаю я и возвращаю своё внимание к буку.

-- Мн... кхм... а... где отец?

Я щурюсь на него, с трудом удерживаясь от замечания, мол, не заслужил ты право его отцом называть.

-- Спит.

Кир кивает и замолкает, но не уходит. Я невидящим взглядом смотрю в бук и жду. Экран гаснет.

-- Вы... сердитесь? -- тихо и сипло спрашивает Кир.

Я отвечаю не сразу, чтобы не взорваться.

-- Я в ярости, -- говорю тяжело. -- Я не хочу тебя видеть и слышать.

Он кивает и поспешно ретируется в кухню, а оттуда в прихожую. Надо надеяться, пошёл к себе. Потому что если он сбежал... нет, я даже думать не хочу, что станет с Азаматом.

Я просиживаю внизу всю ночь. Даже гармарра не усыпляет сегодня. Только уже хорошо засветло понимаю, что можно попробовать лечь. Лифт стоит внизу, значит, Кир им не пользовался. Я не пойду проверять, у себя ли он. Мне хватило один раз обыскать весь дом, когда он пропал. Обойдётся, много чести маленькому засранцу. Иду в нашу с Азаматом спальню -- где нет Азамата -- и падаю на постель, как есть, в домашних штанах и халате, не переодеваясь, даже не накрывшись одеялом. К счастью, засыпаю.

Глава 22

Днём меня будит Азамат. Он бледный и осунувшийся. Я недовольно ворочаюсь и понимаю, что отлежала шею.

-- Лиза, -- зовёт муж. -- Ты не заболела? Скоро уже солнце сядет...

-- Я поздно легла, -- говорю, сажусь и принимаюсь растирать шею сзади. -- Дай мне вон тот синий тюбик...

Азамат не просто даёт мне тюбик, но и втирает содержимое в больное место.

-- Ты сам-то как? -- спрашиваю, расслабляясь под его уверенными руками.

-- Ничего, -- вздыхает он. -- Кир сказал, ты его теперь ненавидишь.

-- Ты с ним разговаривал? -- удивляюсь.

-- Ну так... Мы перекинулись парой слов. Я попытался с ним поговорить нормально, но он отмалчивается, а я не хочу навязываться. Если уж ему неприятно моё общество...

-- А жирно ему не будет? -- рыкаю я. -- Он немного не в том положении, чтобы выбирать, общаться с тобой или нет! Тебе не кажется, что кто-то зажрался вообще? Поначалу дрожал, как бы не убили, а теперь, видите ли, отец ему рожей не вышел!

-- Лиза, не кипятись, -- Азамат устало упирается лбом в мой затылок. -- С этим ведь ничего нельзя поделать. Он же не со зла, не нарочно. Не каждому дано терпеть уродство.

-- Пациентов как-то терпит. И потом, Алтонгирелу вон тоже было не дано, однако научился, -- напоминаю я.

-- Да, но у него на это было пятнадцать лет, и он знал меня до того. Ты слишком многого хочешь от ребёнка.

Я хочу плакать. Азамат даже не злится на него! Он это просто принимает как должное! Господи, куда я попала...

-- Он хотя бы извинился? -- спрашиваю без особой надежды.

-- За что? -- пожимает плечами Азамат. -- Он ведь просто сказал всё, как есть. А что на повышенных тонах -- так я его сам дожал.

У меня нет сил спорить и доказывать, что Киру ещё как есть за что извиняться. Алтонгирел полагает, что у Азамата выросла самооценка? Щазз. Хотя, может, она и выросла, только вчера снова упала ниже плинтуса. Господи, я даже не знаю, как выдержать хоть пять минут в обществе этого мелкого оборванца!

-- Тебе принести завтрак? -- читает мои мысли Азамат.

-- Не надо, -- мотаю головой. -- Ты чем занят-то?

-- Да так, упражнения делаю по учебнику, который твоя бабушка прислала.

-- Я думала, ты закончил с ней заниматься.

-- Ну, интенсивный курс закончился, теперь я только иногда сдаю ей чтение или грамматику. Вот, сижу учусь.

-- А Кир?

-- Гуляет с собакой. Я ему сказал, чтобы на закате возвращался ужинать, но до заката ещё часа два.

-- Понятно. Ладно, ты иди занимайся, я скоро спущусь.

Азамат меня оставляет, а я пытаюсь собраться с мыслями. Что делать, если не справляешься с ребёнком? А что делать, если не справляешься со своим отношением к ребёнку? Меня всю жизнь учили: не ладится дело в семье -- обратись к специалисту. Пусть у меня есть сертификат самостоятельного родителя, и я не обязана раз в месяц ходить на консультации с семейным психологом. Но не обязана -- не значит не могу. Я имею право получить поддержку в трудный момент, и от этого моей самостоятельности не убудет. Вот бабушка, когда маму растила, регулярно обращалась за консультацией, потому что свято верила, что сертифицированный психолог лучше знает, отчего ребёнок безобразничает и как с ним поступить. И мама выросла настолько здоровым человеком, что даже Алтонгирел заметил, хотя бабушка -- тот ещё монстр. Со мной и Сашкой мама, правда, по консультациям не таскалась, но мы были тихими, целеустремлёнными детьми, и с нами лучше всего работала политика невмешательства. Короче говоря, маме повезло. А мне нет. А раз нет, значит, нужно поступать, как бабушка. То есть, обратиться к специалисту.

Мне становится легче уже от одного того, что я приняла это решение. Теперь осталось понять, к кому бежать. Очевидный вариант -- связаться с каким-нибудь рекомендованным профи с Земли, но он мне не нравится по двум причинам: во-первых, конфиденциальность консультации может быть нарушена по политическим причинам, а мне совсем не хочется, чтобы в случае конфликта Муданга с Землёй у наших чинуш были в руках такие козыри, как внебрачный сын Императора. А во-вторых, ситуация на Муданге настолько сильно отличается от земной, люди тут думают настолько иначе, что земной специалист может и не разобраться.