Паучий дар - Хардинг Фрэнсис

При мысли о том, что Янника опять запрут, Неттл стало нехорошо. Она даже открыла рот, чтобы возразить, и вдруг поняла, что это мгновение – именно оно! – было ее половинкой шанса, которую она так ждала. Поэтому она не стала спорить с Эмметом, послушно кивнула и посмотрела вверх, на брата.

– Янник, держись в воздухе! – приказала она. – Ни в коем случае не снижайся!

А потом нахмурилась от растерянности и удивления.

– Простите! – Она повернулась к Эммету. – Янник не спустится. Он не хочет возвращаться в клетку!

– Но это ради его же блага! – настаивал Эммет. – На рынке полным-полно опасностей и ловушек.

Он старался говорить доброжелательно, хотя явно был раздражен. Все козыри были у него в руках, он мог заставить Янника спуститься, пригрозив его сестре. Но тогда ему пришлось бы забыть о роли благородного защитника. Неттл подумала, что Леона была права: Эммет действительно мнил себя джентльменом. Ему нравилось, когда на него смотрели с доверчивым обожанием.

– Знаю! – сказала Неттл. – Мне очень жаль. – Она огорченно заломила руки, но потом лицо ее просветлело. – Еда! Мой брат не сможет устоять перед угощением. Я поищу что-нибудь в каюте!

И прежде чем Эммет успел возразить, Неттл уже бросилась вниз, под палубу. К счастью, за ней никто не последовал.

Две минуты спустя она услышала, как ее зовет Тэнси.

– Ты где? Чего ты там застряла?

– Иду! – Неттл выскочила на палубу с булочкой в руке. – Простите, что задержалась, я… разбила чашку.

По крайней мере, это было правдой, просто она не стала упоминать, что разбила ее намеренно и один осколок не отправился в мусорное ведро вместе с остальными.

Неттл разломала хлеб на кусочки и бросила на палубу, словно пытаясь приманить Янника.

– Готово, – мысленно сказала она брату. – Теперь нужно тянуть время. Так что оставайся в воздухе…

– Да сколько можно?! – нетерпеливо рявкнула Тэнси, глядя, как Янник продолжает выписывать круги над кораблем. Она грубо схватила Неттл за волосы и дернула, заставив ее вскрикнуть. – Янник, прекрати упрямиться! – Голос Тэнси был ласковым и игривым. – Ты же не хочешь, чтобы наш рогатый друг решил, будто твоя сестра не собирается нам помогать?

– Она блефует! – в отчаянии крикнула Неттл брату, когда чайка принялась медленно по спирали опускаться на палубу. – Улетай! Потом я найду тебя, обещаю!

– Я не позволю им тебя обидеть, – отозвался Янник. – Я твой старший брат. Или, по крайней мере, иногда должен хоть попытаться им быть.

Красные перепончатые лапы коснулись палубы, и Тэнси набросила на Янника сеть.

* * *

Корабль Шэя Эммета по сравнению с судами остальных Освободителей казался большим, но на фоне Белых лодок выглядел маленьким и убогим. Внушительный корпус зачаровал Неттл своим жемчужным сиянием, навевая мысли о цветущей вишне и снеге. Сверху им сбросили веревочную лестницу, которая развернулась на лету.

– Присмотри тут за всем, – негромко велел Эммет Тэнси, а потом повернулся к Хозяину леса. – Стереги пленников и не позволяй им покидать корабль. Ты понял?

Могучий зверь склонил увенчанную рогами голову в знак согласия. С клеткой в руке Шэй Эммет принялся карабкаться по лестнице – туда, где приглушенно гудели голоса и звучала навязчивая музыка. Зрелище напоминало картину, написанную лунным светом: отважный герой в бархатном костюме взбирается на борт корабля-призрака. Неттл подумала о том, как он позволил Тэнси пригрозить им с Янником вместо него, – и почувствовала, что презирает этого человека больше, чем кого-либо в мире.

– Я найду тебя! – прокричала она Яннику.

Неттл неотрывно смотрела на покачивающуюся в воздухе клетку, пока ту не поглотили тени. Мысли ее брата истончались с каждой секундой, пока наконец она совсем не перестала их слышать.

Глава 49

Стрекоза

Скорчившись в тесной, укрытой тканью клетке на борту Белой лодки, Келлен изо всех сил старался не паниковать. Он почти ничего не видел, зато слышал разговоры на непонятном языке, которые велись музыкальными певучими голосами, и гортанный рокот. Он невольно задумался, нельзя ли свернуться калачиком и притвориться мертвым. Но потом все-таки решил, что лучше изобразить из себя обычного человека – тогда, может быть, никто им не заинтересуется, и его не продадут.

– Если станут спрашивать, – прошипел он Повару, – то я просто мальчишка-ткач, заблудившийся на болоте, и ты понятия не имеешь, из-за чего весь сыр-бор.

– Боюсь… уже слишком поздно, – шепнул в ответ Повар. – Посмотри на ткань…

И действительно, ткань, наброшенная на клетку, дергалась и распадалась. Бесчисленные нити извивались и осыпались на пол, морщась от воспоминаний об утке и основе. Келлен услышал, как будто ветер прошелестел: «Расплетатель», и это слово тут же подхватили собравшиеся. Расплетатель. Слава всю жизнь обходила Келлена стороной, но эти существа, привыкшие таиться в тени, явно о нем слышали.

Клетку все плотнее обступали фигуры, они наклоняли головы так и эдак, с любопытством разглядывая Келлена. Он видел лица, похожие на отражения в кривом зеркале, головы-близнецы, делившие один алый капюшон на двоих, пустые глазницы, из которых струился дым…

Последний лоскут ткани упал ворохом ниток, и теперь Келлен мог рассмотреть место, где он оказался. Клетка стояла посреди белой, как кость, палубы возле одной из мачт. Корабль испускал мягкое свечение, сияя ярче, чем луна в небе. Келлен не мог сосчитать, сколько существ бродит по палубе, перешептываясь, танцуя и потягивая напитки из хрустальных бокалов. Фигуры рябили, сливались и множились, сбивая с толку.

С одной стороны от клетки испуганно горбился на троне из плавника и живого плюща Повар. С другой высились трехметровые медные весы. Центральную стойку весов украшала усыпанная драгоценными камнями метровая стрекоза. Келлен сперва решил, что это скульптура, но стрекоза вдруг встрепенулась и задвигала крыльями. Раздался глубокий звук, точно дождь забарабанил по металлической крыше. Разговоры в толпе послушно стихли.

А Келлен продолжал разглядывать блестящие бирюзовые чешуйки, прожилки на крыльях и составленные из драгоценных камней таинственные глаза. За всем этим он в то же время видел крохотную, невообразимо старую женщину, которая держалась за маковку весов тонкими костлявыми руками. Длинное платье с блестками болталось на ее худом теле, а накрахмаленные складки кисеи торчали, словно крылья.

Стрекоза – ведущая аукциона – указала на клетку с Келленом и протяжно, со скрежетом зажужжала. А Келлен каким-то неведомым образом понял, что означает это жужжание.

«Расплетатель. Одаренный пауками, пауками проклятый. Разрушитель проклятий, разгадыватель тайн, проницатель душ. Кто может предложить сокровище, достойное этого лота?»

Келлен, сам того не желая, почувствовал слабый прилив гордости, услышав столь высокопарное описание собственной персоны. Впрочем, это быстро прошло, когда размытые фигуры потянулись к клетке, как кошки к пойманной птице.

– Я вам не нужен! – заорал Келлен. – Никакие путы меня не удержат, я развяжу любые узлы!

Нимало не смутясь, некоторые из собравшихся стали окликать крылатую аукционистку; они рычали, шептали и обращались к ней хрустальными птичьими трелями. Но стрекоза не обращала внимания на их предложения, пока не заметила движение в толпе.

Дивное платье, сотканное из звездного света и текучего серебра, направлялось к клетке, перемещаясь без всякой помощи. Под ним мягко ступали сбрызнутые росой туфли. А над платьем плыла по воздуху маслянисто-черная диадема.

«Герцогиня», – прошелестело в толпе, и Келлен вспомнил, как зверолов с лисьей ухмылкой упоминал, что некая Герцогиня хотела купить Янника, чтобы потом разобрать его на части. Герцогиня прошествовала к клетке и окинула Келлена безликим взглядом. Потом повернулась к ведущей аукциона и подняла обсидиановое зеркало, в котором замерцали смутные изображения.