Бог Гнева - Рина Кент

будет кончено.

Оказалось, все произошло с точностью до наоборот. Та ночь поглотила мой дух и поглотила мою жизнь. Только когда Ава упомянула об этом в прошлый раз, я поняла, как сильно изменилась после того случая. Да, я всегда была интровертом, но только после той травмы я замкнулась в себе. Я перестала носить платья и юбки и перешла на джинсы и саркастические футболки, потому что это могло помочь отвлечь внимание. Мешковатая, неэлегантная одежда. Все, что не делало меня такой же красивой, как в тот вечер.

Я знаю, что это менталитет жертвы, но когда я поняла это, было уже слишком поздно. Моя душа уже потемнела, и ничего нельзя было спасти.

— Знаешь, как я иногда отключаюсь? — продолжаю я, уставившись на телевизор, по которому идет какой-то фильм от Нетфликс. — Это из-за этого. У меня также бывает сильный сонный паралич, который имитирует ту ночь. Я чувствую все вокруг, но не могу пошевелиться. Я кричу о помощи, но никто меня не слышит. Прежде чем вы спросите, я не могла заявить на него, потому что у него были мои обнаженные фотографии, которые он бы обнародовал и отправил папе. Он бы использовал их, чтобы разрушить политическую и дипломатическую репутацию моих бабушки и дедушки. Карьеру моей мамы. Все. Я просто... я просто не хотела, чтобы они видели меня такой.

Я запнулась на последнем слове, и Ава обняла меня.

— О, Сеси, — она плачет у меня на шее, ее слезы скользят по моей коже.

Глин тоже обнимает меня и тихонько сопит.

— Мне так жаль, Сес. Мне так жаль, что нас там не было.

— Вы не знали. Я сделала так, чтобы никто не знал. Даже папа или мама. Я думала, что со мной все будет хорошо, но это не так. Я думала, что все будет хорошо, но я устала притворяться той, кем не являюсь. Я так устала.

Мы трое плачем в унисон, когда они крепко обнимают меня, прижимаясь ко мне, их руки дрожат, как будто они чувствуют каждый всплеск моей боли.

Я ненавижу, что вовлекла их в этот беспорядок, что стала обузой, но я все равно принимаю каждую частичку их поддержки и ласковых слов.

Ава отстраняется, ее глаза красные, лицо в слезах и соплях. Вид, который она никому не позволяла видеть с самого детства.

— Я понимаю, почему ты не могла или не хотела рассказать нам, но если бы мы знали, я бы убила этого ублюдка голыми руками.

— Я не была готова говорить об этом. Я не думаю, что и сейчас готова, но разговор об этом — это первый шаг к тому, чтобы преодолеть всё. Кроме того, я не хотела, чтобы вы, ребята, чувствовали себя обремененными этим.

— Чушь, — Глин фыркает у меня под боком. — Мы были вместе с пеленок, Сес. Мы сестры от разных родителей, а это значит, что мы поддерживаем друг друга в горе и радости.

— Почему мы должны чувствовать себя обремененными ситуацией, в которой ты была жертвой? Это чушь! Это он должен испытывать все эти эмоции и даже хуже. Он должен извиниться за то, что был гребаным недочеловеком, — голос Авы ломается. — Мне жаль, что мы не заметили.

— Вы не могли. Я провела то лето с бабушкой и дедушкой и дядей Кирианом, чтобы восстановиться, так что ни ты, ни мои родители ничего не заметили. Теперь, когда вы упомянули, что он сдался, я почувствовала облегчение, смешанное с гневом на себя за то, что он напал на кого-то другого. Если бы я сообщила о нем в тот первый раз, он бы не сделал этого снова.

— Он угрожал тебе, — говорит Глин твердым голосом. — Это не твоя вина. Это его вина.

— А я-то думала, что ты не встречалась с другими после него, потому что не могла забыть его, — Ава ударяет себя по голове. — Глупая я.

— Ты не ошибаешься. Он действительно отпугнул меня от всех отношений, сексуальных или нет.

— Мне так жаль, — голос Авы сдавлен, а на глаза наворачиваются слезы. — Я всегда соглашалась с шутками Реми о том, что ты ханжа, не зная правды. Я чувствую себя так ужасно. Я должна была быть лучшей подругой, но я не была. Мне очень, очень жаль, Сеси. Я готова сделать все, чтобы ты меня простила.

— Не за что прощать. Ты же не знала и не делала это специально, — я испускаю глубокий, мучительный вздох. — Лучше бы я оставалась ханжой. Тогда бы мне не было больно снова.

— О, Сес, — Глин поглаживает мою руку. — Что случилось?

— Это из-за Джереми? — осторожно спрашивает Ава.

— Джереми? — спрашивает Глин.

— У нас с ним кое-что было, — говорю я ей. — Я не уверена, что это именно было, но он был первым, кто заметил что-то неладное за моим замиранием и заставил меня рассказать ему об истории с Джоном.

Он также был первым человеком, который дал мне смелость не только реализовать свою фантазию, но и не стыдиться ее. Он открыл мое сердце, мой мир и заставил меня снова почувствовать себя красивой. Мне нравилось надевать юбки, шорты и откровенные вещи, когда мы оставались наедине, потому что он смотрел на меня так, словно я была самым прекрасным, что он когда-либо видел.

Раньше я боялась отношений, но с ним захотела этого.

Конечно, я поняла все это только после того, как потеряла его.

— Ты и Джереми? — недоверчиво повторила Глин. — Тот самый Джереми, который друг Киллиана и брат Анни?

Я киваю.

— Я думала, вы ладите, — с надеждой говорит Ава. — Он тебе нравится, верно?

— Мои чувства к нему не имеют значения. Он бросил меня.

— Вот сукин сын, — Ава рывком поднимается на ноги. — Глин, у тебя есть доступ к особняку Язычников, верно? Скажи своему парню, чтобы он дал нам свой лучший пистолет.

— Не думаю, что он одобрит, если мы убьем его друга, — Глин сузила глаза. — Но мы можем сделать это за его спиной, потому что Джереми — мудак, которому не подобает задевать чувства Сес.

— Давай обезглавим его.

Глин переплетает свою руку с рукой Авы и кричит:

— Да будет гильотина!

Я улыбаюсь сквозь слезы, но