Женщины вокруг Наполеона - Гертруда Кирхейзен

Антипатия Наполеона к мадам де-Сталь была безгранична. Он видел в ней опасную умственную силу, с которой вначале ему приходилось обращаться со всяческой осторожностью, так как у нее были влиятельнейшие связи, но которой он, где только мог, старался не попадаться на пути. Она же, наоборот, бывала на каждом празднестве, на каждом обеде, на каждом балу, которые давались в честь генерала. И тогда она буквально пожирала его глазами, упорно заговаривала с ним и при каждом удобном случае старалась отличить его. Она хотела во что бы то ни стало заинтересовать его собой. Она спала и видела, как бы привлечь его на свою сторону и практиковать над ним свою властолюбивую натуру, влияя на его планы и поступки, – словом, ей хотелось править государством из своего салона, раз она сама фактически не стояла у власти. Кроме того, ей хотелось показать ему всю власть, какую женщина может приобрести над мужчиной. Но Бонапарт не поддался подобной опеке. Он оставался неуловимым. Прежде всего, он любил таких женщин, как Жозефина, – мягких, слабых и податливых, которые не претендуют ни на что, кроме красоты и женского обаяния. А в мадам де-Сталь он не находил ничего подобного. Вечно женственное начало исчезало в ней совершенно за ее большим умом, ее знаниями, ее личностью знаменитой женщины и за ее стремлением в качестве таковой играть руководящую роль. Наполеон не был Бенжаменом Констаном, который без протеста впрягся в ее триумфальную колесницу. Между ними обоими развилась сначала недоверчивость, а так как они оба обладали страстными натурами, то эта недоверчивость перешла в глубокую, неугасимую ненависть. Перо мадам де-Сталь, ее салон, ее вмешательство в политику – все это было ненавистно Наполеону. Он не желал, чтобы его ни наблюдали, ни отгадывали. И как раз вследствие этого он преследовал ее больше, чем она того заслуживала. Именно из-за этого он обрек ее на ту скитальческую жизнь, которую она вела со времени появления своей книги «О литературе». Эта книга была ее политическим credo. За то, что она мужественно и решительно доказывала там, что только свобода и республиканские учреждения могут способствовать прогрессу и совершенствованию человечества, за то, что она возвеличивала в ней революцию и наносила удар 16-му Брюмера, за это первый консул изгнал ее за сорок миль из окружности Парижа. Правда, в своем произведении она не делала никаких вылазок против личности Наполеона, но оно было полно тысячи стрел, направленных на него и на его правление. Если он желал сохранить свой авторитет – а его власть стояла тогда далеко не на такой твердой почве, как полагают, – то он должен был действовать со всей строгостью против автора подобной книги. Его гневу не было границ. Даже заступничество ее друзей Жозефа Бонапарта, генерала Жюно, мадам Рекамье и других не смогло помочь ей; некоторые даже, как мадам Рекамье, сами подверглись немилости. Наполеон был неумолим. Мадам де-Сталь уехала в свое первое путешествие в Германию, а затем после смерти своего отца отправилась в Италию. Там был написан ее роман «Коринна». И только после этого значительного промежутка времени изгнанница снова осмелилась вступить на французскую почву в надежде, что Наполеон забыл о ней.

Этот последний находился в это время в походе против Пруссии. Тем не менее его прекрасно организованная полиция зорко следила за мадам де-Сталь, так что император был уведомлен о всех ее намерениях и начинаниях раньше, чем она могла привести их в исполнение. Так, из Пултуска он писал своему министру полиции Фуше: «Не допускайте эту женщину, г-жу де-Сталь, близко к Парижу; я думаю, она обретается недалеко от него». И когда он достоверно узнал, что она таки в Париже, он обратился с угрозой: «Если она не уедет из Парижа, я велю своим жандармам арестовать ее».

После такой угрозы мадам де-Сталь спаслась в Коппе, и только в 1810 году она вновь появилась за 40 миль от Парижа. Она находилась тогда в Шомоне и попыталась смягчить сердце своего преследователя прочувственным письмом. Напрасно. Каково было в то время отношение Наполеона к мадам де-Сталь, явствует из его слов, сказанных тогда князю Меттерниху, когда тот попытался встать на ее защиту. «Я не хочу мадам де-Сталь в Париже и имею на это веские причины. Если бы она хотела или могла не быть ни роялисткой, ни республиканкой, то тогда я ничего не имел бы против нее. Но она, точно маховое колесо, приводит в движение все салоны. Только во Франции такая женщина представляет опасность, и я не хочу ничего о ней знать».

Кроме того, в самом миросозерцании этих двух людей было глубокое различие. Мадам де-Сталь принадлежала к категории идеологов, так ненавистных Наполеону. Эта его ненависть ко всякого рода идеологии не родилась, однако, из его собственного склада натуры, а развилась под влиянием времени, возвеличившего его, и из событий, выработавших его характер. Мадам де-Сталь никогда не могла простить ему, что он, на которого она возлагала все надежды, как на носителя идей свободы, на которого она почти молилась, как на чистейшей воды республиканца, что этот человек, по ее выражению, «делал безнравственность опорой деспотизма». Мадам Ремюза прекрасно уловила чувства этой женщины к своему могущественному врагу. «Мадам де-Сталь, – говорит она, – была свидетельницей того, как Бонапарт сделался Наполеоном. Она 19 Брюмера проливала слезы над судьбой свободы; она вооружилась до зубов, чтобы защищать ее, и пятнадцать лет подряд вела борьбу, не ослабевая ни на минуту. Преследуемая, лишенная покоя и пристанища, она в глубоком молчании порабощенной Европы была громким голосом, поднимавшимся во имя благороднейших интересов человечества, свободы и морали».

Этот голос особенно громко прозвучал в ее книге «Германия». Известно, какая судьба постигла эту книгу. Произведение, которое было сплошным гимном Германии, могло возбудить только гнев императора Наполеона. Он тотчас же подверг его запрещению, приказал уничтожить все издание, разрушить матрицы и арестовать рукопись. На этот раз опала всемогущего была уже на всю жизнь, и мадам де-Сталь снова пришлось, подобно вечному жиду, странствовать по всему свету.

Но преследования Наполеона против мадам де-Сталь вызвали тогда целую бурю негодования повсюду за границей, где ее книга «L'Allemagne» была с жадностью прочитана всеми, и его поступок повредил ему больше, чем если бы он разрешил выпустить ее в Париже.

Наполеон поступил крайне неумно и опрометчиво, сделав из мадам де-Сталь своего врага. С минимальным количеством дипломатии он мог бы привлечь эту женщину на свою сторону, потому что несмотря на его неприступность она долго сохраняла свое преклонение перед ним. В 1800 году, когда Наполеон уже был консулом, мадам де-Сталь еще писала Генриху Мейстеру: «Смогли ли вы устоять против любопытства увидать героя? Он снова завоюет Италию и во второй раз подпишет мир в Campo Formio! Это ли не историческое событие?». Но это не помешало ей отнестись в своих мемуарах с величайшим неодобрением к победе при Маренго и воскликнуть в страстной ярости: «Я хотела бы, чтобы он был разбит!». И все же в то время она ничего так страстно не желала, как только помириться с Наполеоном. Жозеф Бонапарт сказал однажды своему брату: «Если бы вы оказали ей хоть немного расположения, она молилась бы на вас». На это, говорят, Наполеон ответил: «О, это слишком! Мне это поклонение ни на что не годится, потому что женщина эта уж чересчур дурна собой».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});