Страж неприступных гор - Феликс Крес

Он пошел в сторону дома.

3

Любому, побывавшему при дворе императрицы в Кирлане, а затем приехавшему в Роллайну и сравнившему его с двором правительницы Дартана, сразу становилось ясно, где находится столица Шерера. Он без труда мог притворяться ясновидцем, пророча события и перемены, которые должны были наступить в течение ближайших пяти или десяти лет. Дворы обеих правительниц были очень похожи и вместе с тем разительно отличались. И тут и там по роскошным палатам перемещалась пестрая толпа домочадцев, урядников, просителей — но то были разные толпы. В Дартане все чего-то хотели, о чем-то хлопотали, сотнями честных и нечестных способов строили свое будущее, карьеру, добивались постов и почестей, пытались снискать благосклонность более высокопоставленных особ и ревниво берегли свои привилегии от менее высокопоставленных. В Армекте же царила атмосфера ожидания. Все откладывали все на потом; дворец достойнейшей императрицы напоминал дом, жители которого готовы в ближайшее время отправиться в путешествие и потому ничего не делают, поскольку это не имеет смысла. Сперва путешествие — потом все остальное.

Однако речь шла не о путешествии, но о войне — возможно, самой важной в армектанской истории.

В Дартане никто о войне не думал. Было ясно, что она вскоре случится, но значение имело лишь то, что будет потом. Дартанец чистой крови когда-то уже жил под правлением Кирлана; теперь у него была собственная правительница в Роллайне, но если ее снова сменила бы армектанская императрица… что ж, следовало принимать подобную возможность во внимание и поступать разумно, только и всего. Все смотрели далеко в будущее.

Армектанцы пытались спасти и сохранить прошлое.

Худой мужчина с мальчишеским лицом, которому никто не дал бы тридцать один год, видел все эти различия, являясь, по сути, армектанским элементом дартанской действительности. Минуя немногочисленных алебардщиков, он шел по пустому коридору одного из крыльев-башен дворца, в центральной одноэтажной части которого перемещались толпы. Из тысячи присутствовавших в здании людей он был единственным, кто не имел здесь никаких дел, не решал вопросов, ни за что не отвечал, ничего не планировал и даже не требовал. Прошлое его перестало существовать, будущее же было вписано в холодные стены дворца.

Армектанский князь, брат императрицы, носивший в Дартане титул его королевского высочества.

Никто. «Супруг», но чаще, однако, «князь Зайчик». Прислуга мягко гоняла его из угла в угол, дворцовая стража вежливо останавливала его перед дверями то одних, то других комнат — «по приказу королевы». Бывало, что князю Зайчику приходилось искать кружной путь в собственную спальню, ибо она соседствовала со спальней его супруги-королевы, кратчайший же путь преграждали дневные комнаты, в которых королева Эзена — бывало, что до поздней ночи — принимала гостей, ведя трудные переговоры, решая государственные дела… Его королевскому высочеству князю Зайчику не следовало отвлекать правительницу и ее высокопоставленных гостей прогулками из комнаты в комнату.

А может, у него возникло бы желание немного пошпионить в пользу достойнейшей сестры в Кирлане?

В огромном дворце дартанских правителей он обнаружил лишь одно существо, у которого находилось для него нечто еще кроме вежливого безразличия — улыбка, сплетня, короткий разговор ни о чем… Тихий, мягкий мужчина, в жилах которого текла самая благородная кровь Шерера, тайком и стыдливо влюбился мальчишеской любовью в невольницу, сумевшую заметить в нем человека — не армектанца, не супруга королевы и уж точно не князя Зайчика. Она видела и могла понять рожденного на ступенях имперского трона и вместе с тем совершенно обычного, преждевременно овдовевшего и несчастливо женившегося во второй раз человека, для которого в мире под Полосами Шерни нигде не было места.

Князь Авенор, носивший то же гордое имя, что и суровый и властный император-отец, шел по пустому холодному коридору, тоскуя по короткому отрывочному разговору с улыбающейся Черной Жемчужиной королевы, симпатичной Хайной, которая отправилась в путешествие и в Роллайну должна была вернуться нескоро.

К счастью, в этих стенах имелся еще один маленький кусочек тепла. Розовая крошка, существование которой придавало жизни князя Авенора смысл, намного более глубокий, чем попытка скрепить союз двух держав.

Когда-то у него уже была такая маленькая звездочка — но погасла.

Устланная пуховой постелью колыбель стояла в нише под окном, через которое лился желтый солнечный свет. Увидев входящего в комнату супруга королевы, кормилица и пожилая нянька встали и поклонились. Нянька приложила палец к губам, предупреждая, что маленький наследник трона спит. Когда его королевское высочество осторожно подошел на цыпочках ближе, обе женщины улыбнулись. Они относились к нему доброжелательно, видя ежедневную заботу и искреннюю отцовскую любовь, никак не связанную с династическими планами, заботами о стабильности государства… Авенор склонился над колыбелью, сдерживая улыбку. Пятимесячное существо в короткой рубашонке до пупка грелось в лучах солнца, сжав маленькие кулачки возле висков. Князь Зайчик, обычно податливый и не склонный к спорам, сумел, однако, настоять на своем, когда речь зашла об опеке над сыном. Он не позволял его перегревать, что было обычным делом в Дартане. В хорошую погоду маленький Левин постоянно пребывал под открытым небом, одетый лишь в легкую распашонку и шапочку для защиты от солнца; закутанные до самых глаз в одеяльца дартанские младенцы могли лишь завидовать наследнику трона благоразумного отца-армектанца. У отца находилось для сына и кое-что еще — ласковое прикосновение рук, шершавая мужская щека, касавшаяся гладкой детской щечки… Со стороны подобное казалось смешным — ибо дартанский магнат полностью вверял заботу о детях женщинам. Сын начинал для него существовать лишь по достижении «малого совершеннолетия», то есть возраста девяти лет. Став «альдеем» — маленьким мужчиной, — он переходил во власть родителя, который с этих пор должен был вовлекать его в два занятия — убийство зверей и людей. Ибо по-настоящему достойны дартанского магната-рыцаря были только охота и война, а в ее отсутствие — турниры.

Армектанская традиция была в этом отношении еще суровее. Однако вместе с тем в Армекте не стыдились любви к детям, в то время как в рыцарском Дартане подобное считалось делом плебейским, в лучшем случае женским.

Королева Эзена — о происхождении которой ходили самые разнообразные слухи — была воплощением королевы Роллайны, и в ее жилах тоже текла по крайней мере половина армектанской крови. Вероятнее всего, она была внебрачным ребенком старого властителя Буковой пущи, князя К. Б. И. Левина, который прибег к юридической уловке, вступив в брак с собственной дочерью, о существовании которой никто не знал. Только таким образом он смог передать ей состояние, положение, родовые инициалы и направить на путь к трону. Так, по крайней мере, говорили.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});