Афган, снова Афган… - Александр Андогский

В те дни мы тоже получили новые шифровальные машины диппочтой. Под воздействием радиоизлучений растения и трава вокруг антенн пожелтели, и узел связи скоро оголился.

В сентябре 1979 года из Центра поступила шифротелеграмма с указанием встретить машину с ВЧ связью (правительственная связь), которую следовало разместить в посольстве. Станцию должен был доставить Ил-76. До этого на Кабульский аэродром самолеты прилетали только в дневное время, учитывая, что он окружен горами и посадка таких самолетов, как Ил-76, требовала особого мастерства. И вот, следуя указаниям из Москвы, различные ведомства изучали толщину бетонного покрытия и длину взлетно-посадочной полосы.

Прилет самолета планировали на восемь часов вечера. Б.С. приказал мне встретить машину с ВЧ связью и обеспечить ее безопасную доставку в посольство. Он также сказал, что посадкой с диспетчерской вышки будет руководить главный представитель Аэрофлота Ю. Лисневский (сотрудник ГРУ).

На аэродроме мы встретили начальника аэропорта Исмата, который окончил летное училище в СССР. Самолет уже кружил над аэродромом. Ю. Лисневский пошел на вышку. Под предлогом проверки сигнальных фонарей взлетно-посадочной полосы я попросил Исмата зажечь огни. Не успели мы осмотреть полосу, как увидели, что садится большой самолет. Это был наш Ил-76.

Самолет поставили недалеко от аэровокзала. Пограничный наряд, прибывший со мной, обеспечивал его охрану и разгрузку. Колонна из нескольких машин направилась в город. Я ехал на своей «тойоте» впереди колонны. Через несколько километров я увидел, что колонна остановилась. Оказалось, что почти выкипела вода в радиаторе. Это был хороший урок на будущее.

Станцию разместили в садике посла. Около нее был установлен круглосуточный пост охраны.

Надо сказать, что новый посол Фикриат Ахмеджанович Табеев, заменивший в октябре Пузанова, предоставлял мне свободу действий, связанных с размещением бойцов «Зенита» и устройством советников КГБ и МВД, которые из-за отсутствия в посольстве помещений толпились в коридорах. Пришлось срочно перевести библиотеку в бомбоубежище под посольством. Там же находились бойцы «Зенита». Им разрешалось выходить на улицу только в ночное время. Днем в их распоряжении была библиотека, они с удовольствием рылись в книгах, среди которых было немало раритетов еще с царских времен.

В последующие дни мне несколько раз приходилось ездить на базу в Баграм. Моя машина примелькалась на блокпостах. Прибывали все новые группы бойцов «Зенита».

Основная часть отряда была переведена туда. Командование батальона ВДВ помогло с размещением. На аэродроме в расположении батальона в отдельном капонире размещалась штаб-квартира заместителя командующего ВДВ генерал-лейтенанта Николая Никитовича Гуськова. Это был мужчина невысокого роста, худощавый, на вид лет шестидесяти. Во время Великой Отечественной войны он командовал взводом 105-го воздушно-десантного полка. Каждое утро он вставал в шесть часов, делал зарядку и обливался холодной водой. После завтрака бойцы батальона строем проходили мимо генерала и командиров, демонстрируя свою выправку. В начале сентября я приехал в Баграм с генерал-майором пограничных войск Андреем Андреевичем Власовым и советником полковником Д. Дадыкиным. Вечером генерал Гуськов пригласил меня с Власовым на ужин. Дадыкин рассказал мне, что он во время войны служил с Гуськовым в одном полку. Узнав об этом, генерал расстроился, так как не пригласил Дадыкина к себе на ужин. На следующее утро Николай Никитович подозвал Дадыкина и вместе с ним принимал строевое прохождение батальона. В последующих событиях Дадыкин был неразлучен с генералом.

Прибывшие на аэродром бойцы « Зенита » внесли некоторый диссонанс в повседневную жизнь батальона. Все они были офицерами КГБ и не привыкли к воинской дисциплине. Пришлось им напомнить воинские порядки.

Несколько раз мы ездили с Гуськовым в город. Он лично хотел увидеть правительственные и военные объекты, которые предстояло штурмовать батальону и отряду « Зенит». С такой же целью я возил по городу командира подразделения « Зенита » Якова Семенова.

Вскоре в Кабул прибыл представитель Центра полковник К. Были определены объекты захвата и составлен план действий.

В Ваграме произвели распределение подразделений батальона и бойцов «Зенита» по объектам штурма. Представитель Центра поддерживал связь с Москвой. В назначенное время, получив сигнал, Гуськов и Дадыкин направились в штаб начальника аэродрома полковника Халила. Он хорошо относился к советским людям, считался «халькистом». По нашим сведениям, он был сторонником Тараки. На всякий случай Гуськов и Дадыкин должны были его арестовать, чтобы обеспечить беспрепятственную посадку самолета из СССР. Через полчаса они вернулись из штаба с Халилом, у него были связаны руки, и его отправили под охраной в отдельный капонир.

Ту-134 приземлился в темноте при минимальном освещении взлетно-посадочной полосы. Из самолета вышла группа людей, одетых в защитную форму. Среди них я узнал Бабрака Кармаля, Анахиту Ратабзай и знакомого по работе в резидентуре П. Афганцев поместили с охраной в отдельном капонире. Представитель Центра и оперработник, сопровождавший афганских друзей, долго переговаривались с Москвой.

Получив последние указания из Москвы, штаб операции уточнил задачи каждой группы. Сил для проведения операции было мало. Командиры групп и бойцы «Зенита» понимали всю сложность и ответственность поставленных перед ними задач. Командир группы Федор Р. из Красноярска беспокоился, хватит ли выделенной ему взрывчатки для освобождения тюрьмы Пули-Чархи. Все ждали команды. Неожиданно от руководителей операции поступила команда «Отбой» и было приказано готовить к возврату в СССР прибывших афганских друзей. Самолет, предназначенный для этого, уже подлетал к Ваграму. Афганцы, охрана (группа «А») и руководители операции устремились по летному полю к приземлившемуся Як-40, который не глушил моторы, ожидая пассажиров.

После отлета самолета возникла щекотливая проблема: как поступить и как объяснить Халилу происшествие? Было решено извиниться перед полковником, вернуть ему пистолет. Эту миссию пришлось выполнить Гуськову и Дадыкину. Радости от такого решения на их лицах не было.

Обсуждая за ужином несостоявшуюся операцию, все недоумевали: что произошло в Центре? Однако единодушно согласились: это к лучшему! Сил было слишком мало. Операция попахивала авантюрой. Это подтвердили последующие события.

С представителем Центра я вернулся в Кабул. Неотложные дела требовали моего присутствия. Советская колония в Афганистане насчитывала к этому времени более семи тысяч человек. Приходилось решать повседневные вопросы, связанные с безопасностью многочисленных коллективов. Отряд «Зенит» и погранрота, деятельность которых я координировал, также требовали внимания. Посольство напоминало разворошенный улей.

Было ясно, что готовится новая операция. Надо отдать должное выдержке и спокойствию посла. Складывалось впечатление, что он что-то знает, но старается ничего не замечать, предоставляя полную свободу действий. Особое внимание приходилось уделять встречам с афганскими друзьями из числа «парчамистов», находившимися в подполье.

Амин и его семья жили в отремонтированном дворце эмира Амануллы в конце центральной улицы Кабула Дар-уль-Аман под охраной национальных гвардейцев. Их обучение и организацию системы охраны осуществляли наши советники из 9-го управления КГБ. Особенно усердно вопросами охраны Амина занимался Н.И. Карпов, специалист своего дела. В управлении охраны советского правительства он работал с юношеских лет.

Из отдельных отрывков разговоров руководителей и близких друзей, имевших отношение к дворцу, становилось понятно, что разрабатывается план устранения Амина без какого-либо вооруженного выступления. Я давно усвоил правило: лишних вопросов не задавать, а четко исполнять полученные указания.

В двадцатых числах декабря в Кабул прилетел один из руководителей ПГУ генерал-лейтенант Вадим Алексеевич Кирпиченко. Это уже был десятый по счету генерал, прибывший в посольство. Все мероприятия с участием бойцов «Зенита» и погранроты готовились в строгом секрете. Каждый занимался своим делом в пределах полученных от руководства указаний.

Мне снова пришлось ехать в Баграм встречать начальника спец-управления ПГУ генерал-майора Юрия Ивановича Дроздова и сотрудника управления Эвальда Козлова. Приехав в Кабул, мы обнаружили, что оставили на аэродроме чемодан с секретными материалами. Пришлось срочно развернуться и ехать с Козловым в Баграм. Думаю, не надо объяснять, как мы переживали всю дорогу до аэродрома. К нашему счастью и удивлению, чемодан стоял на том же месте, где его оставил Козлов.