Афган, снова Афган… - Александр Андогский

— С Новым годом! С новым счастьем!

Мы пили и праздновали с вечера, а потом всю ночь. Первым отключился офицер-пехотинец из «мусульманского батальона»: ухнув очередную рюмку, он подпер голову рукой и заснул прямо за столом. Парня аккуратно взяли под мышки и отнесли почивать в койку.

Затем один за другим вышли из строя два молодых офицера-де-сантника. Их тоже препроводили в палаты. Затем — еще.

Сережа Кувылин обвел взглядом присутствующих и констатировал:

— Ну вот, остались только свои!

И действительно, за столом, как ни в чем не бывало, сидели только офицеры КГБ — «альфовцы» и «зенитовцы».

— А посему надо выпить теперь за нас! Ура!

Потом пили за присутствующих прекрасных дам — наших заботливых медсестер, которые так хорошо за нами ухаживают. Устроили танцы, благо по телевизору всю ночь звучали мелодии — свои и чужие.

И ребята — в больничных пижамах, в бинтах, с побитыми, распухшими лицами — стали галантно приглашать на танец медсестер. Их было мало, поэтому кавалеры часто сменяли друг друга прямо во время танца. И вот наступил момент, когда даже самые «увечные» и «убогие» отбросили в сторону костыли!

Довольно ухмыляясь, покуривая сигаретку, начальник хирургического отделения вдруг заявил:

— Вот что, ребята, по-моему, вы все здесь просто прикидываетесь больными! Посмотри-ка вот на этого! Еле-еле на костылях ковылял, а тут вон как вытанцовывает!

Потом снова сидели за столом, вспоминали эпизоды операции, спорили о том, что будет в Афганистане дальше. По палатам мы разошлись уже в начале четвертого…

А впереди были десятилетняя кровавая война, вывод 40-й армии из Афганистана, развал Советского Союза и многое многое другое…

СЕРГЕЙ БАХТУРИН. ТАК ЭТО БЫЛО…

Полковник в отставке Сергей Гаврилович Бахтурин (род. в 1932 г.), офицер безопасности советского посольства в Кабуле, профессиональный контрразведчик, координатор действий в операции «Шторм-333».

Прошло двадцать лет, как я вернулся из Афганистана. Происходящие там события волнуют и беспокоят, память возвращает к годам, проведенным в этой стране.

В Кабул я прибыл с женой и дочерью солнечным сентябрьским днем 1977 года. Я был уверен, что меня ждет счастливое время спокойной работы. Так мне обещал мой предшественник, сагитировавший в эту командировку.

С Афганистаном у нас исторически сложились добрососедские отношения. Советский Союз оказывал этой стране широкомасштабную помощь. Наш посол в Кабуле Александр Михайлович Пузанов доброжелательно относился к сотрудникам КГБ. Это было немаловажно, так как институт офицеров безопасности (помощников посла) учрежден недавно и понимание их функций послом и другими руководителями представительств было определяющим.

Афганский народ высоко ценил помощь Советского Союза. Слово «шурави» (советский) было паролем для оказания гостеприимства и проявления добрых отношений афганцев к нашим людям в любой части страны. Однако пора размеренной и спокойной работы, отдыха в положенное время, а условия для этого в Афганистане были прекрасные, закончилась в апреле 1978 года.

Коротко напомню читателям предысторию всего случившегося.

1 января 1965 года в Кабуле состоялся учредительный съезд Народно-демократической партии Афганистана (НДПА). Первым секретарем ЦК партии был избран Нур Мухаммед Тараки, его заместителем — Бабрак Кармаль.

НДПА, работавшая в крайне сложных условиях, не избежала болезней роста. Через год в ней обнаружились разногласия, и в 1967 году она разделилась на две группировки: «Хальк» («Народ», лидер Тараки) и «Парчам» («Знамя», лидер Кармаль). Обе группировки признавали единые программу и устав.

Рабочий класс в стране составлял лишь прослойку, поэтому партия работала среди демократической части интеллигенции, а больше — с патриотически настроенными офицерами, которые не хотели мириться с крайней отсталостью Афганистана и бесперспективностью королевского режима.

Летом 1973 года принц Мухаммед Дауд — двоюродный брат короля, — используя движение антимонархически настроенных офицеров, произвел бескровный государственный переворот (король Захир Шах находился тогда за границей). Потакая демократическим устремлениям, Дауд даже демонстративно передал государству более полусотни гектаров своей собственной земли в Патмане (30 км от Кабула). Был принят закон об аграрной реформе. Однако землю получили, а точнее, выкупили, лишь около 7 тыс. крестьян. В экономике все расчеты строились на иностранную помощь. Скоро Дауд объявил о создании собственной партии, узаконил однопартийную систему и НДПА оказалась вне закона. В стране катастрофически падал жизненный уровень.

В июне 1976 года на нелегальной объединительной конференции НДПА было принято решение о восстановлении единства партии. Переломным стал апрель 1978 года — события развивались стремительно.

17 апреля был убит член ЦК НДПА Мир Акбар Хайбер — один из авторитетных лидеров партии. Его похороны вылились в массовые антиправительственные и антиамериканские демонстрации. В Кабуле начались аресты членов ЦК НДПА, в тюрьму были брошены Нур Мухаммед Тараки, Бабрак Кармаль и другие. Дауд собрал своих министров и заставил каждого поставить подпись под смертным приговором арестованным.

Как утверждали «халькисты», в апреле после ареста лидеров партии они получили сигнал от X. Амина о вооруженном выступлении. Этим очень любил козырять сам Амин. Члены группы «Парчам» в армии такого сигнала не получали. Однако некоторые из них, например Рафи (командир танкового батальона), присоединились к батальону «халькиста» М.А. Ватанджара.

Мы в посольстве о намеченном на 27 апреля выступлении армии узнали лишь накануне. Утром танковые части вышли в город, блокировали все правительственные здания. Начался штурм президентского дворца, где находился Дауд и его семья. Он знал о готовившемся выступлении.

Воспитанные в советских военных училищах, афганские летчики и танкисты действовали решительно. Наши военные советники поражались, с какой точностью летчики бомбили дворец, а танкисты батальона Ватанджара умело его штурмовали.

Опираясь на поддержку масс (народ с радостью и энтузиазмом встретил события), военные за два дня овладели обстановкой в Кабуле, сложнее было в провинциях.

Понимая, что выступление НДПА остановить нельзя, советское правительство приняло единственно верное решение — признать свершившийся факт. Это не шло вразрез с нашими идеологическими доктринами. Состав сформированного афганского правительства и партийного руководства вполне устраивал нас. Там были известные советскому посольству и резидентуре КГБ лица.

Апрельская революция свершилась, хотя теперь ее называют «переворотом», так же как и Октябрьскую революцию 1917 года.

Была надежда, что революция окончательно примирит «Хальк» и «Парчам». Их лидеры возглавили государство, все важные посты заняли члены НДПА. Как правило, при назначении высших государственных и партийных чиновников Тараки и Бабрак Кармаль учитывали мнение советского посла и советников, среди которых тоже существовало своеобразное разделение — одни за «Хальк», другие за «Парчам». Это зависело от того, кто был у них в друзьях.

После захвата власти отношения между группами «Хальк» и «Парчам» вопреки нашим ожиданиям не улучшались, а ухудшались. В беседах с советниками «халькисты» говорили, что только они являются друзьями СССР. Так, командующий службой безопасности МВД ДРА М. Тарун говорил, что X. Амин — это «наш Сталин» и с помощью Советского Союза они построят социализм за десять лет.

Разногласия между группировками были настолько очевидны, что «халькисты» их даже не скрывали. Характерно высказывание командира 11-й пехотной дивизии полковника М. Гуляма, к которому я обратился за помощью в июне 1978 года после поджога склада на Джелалабадском комплексе.

Осмотрев место пожара, сотрудники Царандоя (народная милиция), заявили, что это сделала банда «Джамаат-и-ислами» («Братья-мусульмане»). Гулям подтвердил, что в провинции орудует банда «братьев-мусульман», но, по его информации, склад поджег заместитель директора комплекса «парчамист» Сарвари. Далее Гулям сказал, что врагами революции являются не «братья-мусульмане», а «парчамисты». Я пытался переубедить полковника, говоря о единстве в рядах партии и т. п. Гулям, однако, стоял на своем:

— «Парчамисты» — это наши троцкисты. Вы боролись с ними двадцать лет. Амин победит их. Тараки — наш вождь, хороший и уважаемый человек, но он — слабый руководитель…

В то время я не представлял себе, насколько эти разногласия серьезны. Очень скоро Амин показал свой характер. В июле 1978 года обстановка в ЦК НДПА накалилась до предела, фракционная деятельность Амина и его сторонников привела к тому, что ряд видных деятелей партии был отстранен от высоких должностей. Послом в Чехословакию был отправлен Бабрак Кармаль, в Иран — Наджибулла (секретарь Кабульского горкома НДПА), в США — Нур Ахмад Нур (министр МВД), в Югославию — Анахита Ратабзат (министр социального обеспечения).