Пешки - Татьяна Чернявская

— Мужики, — внезапно охрипшим голосом прошептал Адрий, — три минуты.

* * *

Банка выскользнула из рук и, прокатившись по мягкой подложке мха, остановилась в небольшой ямке. Холодная и оттого ещё белее смахивающая на сопли мазь опасно подобралась к краю, но не вытекла. Чудодействующего состава, что действительно воздействовал на молодого боевого чародея лучше живительной воды, было бы чрезвычайно жалко, разбейся сейчас этот последний шажок к иллюзии здоровья и былой физической силы. Впрочем, именно сейчас Араону Важичу на мазь было наплевать, как наплевать было и на содранные по живому повязки, валявшиеся прямо на земле бесформенной грязной кучей, и на «удачно» закрепившийся на руке рисунок. Он узнал его! О, этот крик он узнает из тысячи! Его отличит в бесконечном шуме мучеников подмирного пекла! Именно этот крик будет преследовать его в посмертии! Да, что там говорить, услышав его в первый раз, он ночью не мог нормально спать, не говоря уже о более впечатлительных подмастерьях. Так кричать могла только она. ЧАРОНИТ!!

Араон подскочил на ноги, перехватил серп и, не раздумывая, бросился навыручку. Что бы он ни думал о характере стервозного духовника, так орать без повода она никогда бы не стала. В первый раз он услышал этот крик, когда во время факультатива в зал ворвался выбравшийся из клетки древестник[15] и на полном ходу запрыгнул на голову ни о чём не подозревающей девушке. Чувствительная к звуковым колебаниям нечисть в тот раз просто свалилась оглушённая на пол.

Рефлексы снова работали впереди него, позволяя быстро и чётко анализировать поступающую в мозг информацию, но не оставляя возможности осмыслить ситуацию в целом. Не сбавляя хода, он перепрыгнул самозабвенно вцепившийся друг в друга девушек, что за своими попытками оскальпировать товарку не заметили начавшего подниматься неизвестного монстра. Перекатившись ниже лини замаха твари и ловко уйдя от удлинённого среднего когтя, чародей подхватил с земли оставленный каким‑то идиотом повелительный жезл и одним точный ударом перебил хребет, попросту не успевая активировать артефакт. Зверь, где‑то на задворках сознания опознанный, как облысевший грифон (одно такое определение уже само по себе весьма шокировало) продолжал дёргаться, подогреваемый злобной нечестивой волей, норовя сшибить хвостом своего обидчика иль зацепить острой кромкой крыла. Придавив сапогом хрупкий даже у таких махин радиус, Арн запрыгнул на бьющуюся в конвульсиях облысевшую холку, лихо заломил на себя подклювье, точно и бесстрастно перерезая открытую глотку. Нечестивая сторона грифоньей сущности сдалась, покинув мёртвое тело окончательно бездыханным.

Араон встряхнул головой, отгоняя, как наваждение стоящий в ушах последний крик твари, смешивающийся с недавним воплем Чаронит. Только сейчас, когда основная опасность миновала и врождённые инстинкты боевика слегка улеглись, он задался вполне актуальным вопросом: как грифон вообще мог оказаться на поляне посреди княжества Словонищи, издревле известного отсутствием каких‑либо выдающихся возвышенностей. Далее, конечно, следовали вопросы попроще: почему грифон лысый; зачем девчонки колошматили друг друга; откуда у Чаронит взялся повелительный жезл такого высокого класса; на кой ляд он делал такой замах правой рукой, если теперь из‑за рывка от боли не может даже толком пошевелить пальцами.

Девушки смотрели на него, как вспугнутые в норе лисята, оставшиеся без опеки хитрой мамаши и совершенно не знающие, что делать с мордой незнакомого терьера. При этом Эл продолжала удерживать в пятерне волосы подруги, а Танка не спешила разжимать рук с травницкой шеи. Поймав более, чем хмурый взгляд чародея, девушки моментально расцепились и с повинным видом отползли друг от друга, потирая ушибленные места.

— И как это называется? — Арн вернул руку с тряпичную петлю, стараясь не морщиться от спазмов в мышцах.

— Она хотела меня изуродовать, — прошипела Танка, едва одёргивая себя, чтобы не начать пересчитывать оставшиеся на голове волосы.

— Да куда больше! — возмутилась было Алеандр, но вовремя прикусила язык, не желая быть жестоко забитой ногами и близлежащими предметами.

— Вот мы как заговорили…

— Молчать! — Арну практически не пришлось повышать голос, поскольку его родной низкий тембр и без того пробирал до костей. — Чаронит, ползи сюда и как цивильный чародей поясни ситуацию. Аля, помолчи.

— Как ты меня назвал!?! — Эл даже слегка пожалела, что вся её «молниеносностью» за ночь растворилась в резерве и она не может сейчас эффектно вознегодовать с небольшим травмированием обидчика. — Аля, это сокращённо от Алаеанна! А я Алеандр! Алеандр! А не какая‑то гламурная дурость! Моё имя происходит от древнего…

— Цыц! — Арн свёл брови, уже с трудом сдерживая раздражение, поскольку к боли в мышцах отчётливо добавилось ощущение вывихнутого плеча. — Не занудствуй! Чаронит, что с грифоном?

Девушка с нездоровым интересом рассматривала распластавшуюся тушку. В мёртвом виде он казался ей совсем нестрашным, ни капли не противным и даже слегка миленьким. Ещё его было очень жаль: голая голова и шея казались такими трогательно беззащитными, что духовник, всегда жалостливо относившаяся к животным готова была прослезиться, но вовремя поймала себя на непоследовательности и отбросила сентиментальный бред.

— Не знаю, обрадует тебя это или огорчит, но он определённо мёртв! — Чуронит брезгливо толкнула ногой надорванный клюв.

Чародей издал звук чем‑то неприятно напоминающий животное рычание. «Ого, эко обнаглел товарищ! — со смесью восхищения и насторожённости подумала Яританна, глядя на полуголого мужчину, заляпанного кровью и засохшей мазью. — Такими темпами ещё совсем раскомандуется…».

— Тан, ты что клетку тому грифону открыла? — к телу подошла травница и вкрадчиво пояснила для Арна: — У цвыгов в клетке грифон сидел, мы его как раз рассматривали, когда нас из табора решили выгнать. Хм, может в суматохе кто‑нибудь случайно задвижку сбил…

— Не очень‑то похоже, — нахмурилась духовник, внимательно осматривая тело уже с анатомической точки зрения. — Этот явно моложе. Посмотри на качество шерсти, оперение. Не — а, точно другой.

— Полагаешь, вокруг так много грифонов летает? — Араон скептично вскинул бровь, Эл в точности повторила его движение, добавив почти милую улыбку.

Танка предпочла проигнорировать их единодушие, потому что, в противном случае, пришлось бы брать на себя вину за незарегистрированного грифона повышенной агрессивности. Будто от её объяснения ситуация могла хоть как‑то измениться, грифон восстать из мёртвых, а лучше вообще раствориться в пространстве. Девушку уже порядком начали раздражать постоянные попытки сделать её главнокомандующей отряда при минимуме привилегий и полном комплекте обязанностей.

— Может, из чьего‑нибудь зверинца смотался? — поспешила предложить травница, видя, как на глазах мрачнеет подруга. — Знаешь, сколько буржуев развелось? Развелось тут богатеньких, что для престижа чего только в своё Золотое поселение не натащат. Ой, прости, Арн, я не тебя имела в виду. Вы не настолько буржуи.

— И насколько же? — Важич заметно напрягся.

— Ну, полагаю, нечисть на заднем дворе для развлечения гостей держать не станете. Хотя, кто вас знает, наловить же проще…

— Аля… — в голосе Мастера — Боя проскользнули угрожающие нотки.

— Я! Не! Аля! — девушка злилась просто умилительно: глаза блестели, щёки наливались краской, длинная чёлка забавно топорщилась, кулачки сжимались… на опасно замерцавшем повелительном жезле.

— Так, господа хорошие, — самоотверженно влезла в эпицентр нарождающегося скандала духовник, что само по себе ей было совершенно не свойственно, но раз ситуация требовала. — Завязываем с выяснением отношений. И без того утро склочненькое выдалось. На повестке дня более актуальный вопрос: что делать будем?

Трое сошлись над некрасиво изломанным телом, соприкасаясь лбами, словно впервые его заметили и осознали кончину как таковую. Арн пытался игнорировать ощущение вывихнутого плеча и вспомнить, где оставил «чудо сопли», попутно слегка вяло из‑за голода соображая, откуда в этой местности мог появиться грифон и почему в качестве дичи выбрал двух здоровых людей вместо того же дикого кабана. Алеандр немного дулась из‑за своего бездарно потраченного эксперимента, хотя и понимала, что с соком чистотела в этот раз явно переборщила и на чувствительной коже последствия могли быть куда печальнее, и пыталась прикинуть соотношение реакции кожи грифона к человеческой, чтобы вывести необходимую пропорцию на будущее. Яританна же, едва оклемавшись от пережитого ужаса, наблюдала за мёртвым зверем с неподдельным трепетом, в её буйной фантазии вставали картины собственной мучительной смерти и последующего переваривания, заражения крови с гангреной и ампутированием, толпы селян и цвыгов (в зависимости от принадлежности зверя), которая линчует их прямо на этом же месте за невинно убиенного любимца.