Трудности языка (СИ) - Кононова Ксения "MidnightLady"

— Любишь… — улыбаешься какой-то новой улыбкой, которой я раньше у тебя не видел. Абсолютно счастливой. — И только мой, — склоняешься, чтобы поцеловать, но я чуть отодвигаюсь, и ты вопросительно приподнимаешь бровь.

— Имей в виду, — привстаю на локте, — ты на испытательном сроке. Очень жестком испытательном сроке.

Улыбаешься и, согласно кивая, вновь тянешься к губам. Но я вновь отстраняюсь.

— И я заставлю тебя познакомиться со всей своей семьей, — чуть мстительно.

— Угроза? — проводишь подушечками пальцев от бедра вверх по боку, прослеживая взглядом собственное прикосновение и вновь поднимаешь глаза.

— Именно.

— И к чему мне готовиться?

— Ну, c отцом проблем не будет. Он у меня спокойный…

— Отлично… — целуешь в плечо, поднимаясь губами выше и поглаживая ладонью ягодицы. А я будто шоколад, таю от твоего тепла. Боже, ну как тебе до сих пор удается так действовать на меня!

— …зато старший брат — мастер спорта по боксу, — губы на секунду замирают на шее. — Но, в крайнем случае, мама всю жизнь проработала на скорой помощи, так что умереть тебе, думаю, не дадут.

Бархатисто смеешься возле моего уха.

— Я должен буду сделать тебе предложение? — захватываешь губами мочку.

— И после всего, как минимум не одно, — хмыкаю, отстраняясь, пока еще способен. Встаю и поднимаю с пола свою одежду. Не хватало еще, чтобы кто-то застал нашего нового босса за выполнением подобных «служебных обязанностей» в первый же день.

— Хочешь за меня замуж? — слегка игриво.

Застегивая рубашку, бросаю на тебя взгляд, полный притворного ужаса.

— Боже упаси. Можешь даже не мечтать. Тем более, тебе все равно ничего не светит, у нас запрещены однополые браки.

— Зато у нас в Испании нет… — многозначительно. Привстаешь и тянешь меня на себя. Теряю равновесие и вновь падаю на тебя, упираясь ладонями в пол.

— Извини, но я как-то плохо представляю себя в подвенечном платье. А вот ты бы смотрелся…

— Поможешь выбрать фасон? — дразнишься в ответ.

— Заткнись уже, — смеюсь, качая головой и целую тебя, но ты вдруг отстраняешься. На этот раз уже я вопросительно приподнимаю бровь.

— Я должен признаться, — негромко. — Я был не до конца искренен с тобой, — растерянно смотрю в твои глаза. — У меня все-таки есть некоторые трудности с русским языком. И мне срочно нужен репетитор. Справишься?

— Ты сам напросился, — выдыхаю в твои губы и проскальзываю языком внутрь, не встретив никакого сопротивления.

Любишь.

Горишь.

Мой.

Наконец.

Эпилог

Por sentado no doy nada de lo que soy

ni el latido más mínimo, ahora no.

It's the air that I breathe, it's my fall at your feet,

it is my song I sing when you are gone.

En esta primavera anticipada que aumenta así

lo bueno dentro de mí.

Lo sé eres mi horizonte mi amanecer.

la prueba que demuestra lo que puedes hacer. Porque…

All my hopes and my fears in this moment are clear.

you are the one, my moon, my stars, my sun.

Es esta primavera anticipada me gusta así,

sí, me hace volver a vivir

Lo sé eres mi horizonte mi amanecer

la prueba que demuestra lo que puedes hacer.

Flores, mosaico de colores,

errores, cicatrizan hoy mejor en mí.

Sin duda serás tú el artífice

en esta primavera que ya, llegó, llegó

ahora la siento a mí alrededor[31]

Laura Pausini ft James Blunt — Primavera Anticipada

- ¡Mierda! / Дерьмо! — первая.

Домываю чашки и, улыбаясь, качаю головой. Три секунды тишины.

— Joder… ¡Maldito sea! / Еб*ть… Будь оно проклято! — вторая.

Ты одеваешь линзы. Как всегда одинаково. И хоть стараешься по возможности разговаривать на русском, ругаешься исключительно на испанском. Жить с тобой два дня в месяц и жить с тобой каждый день, как оказалось, две огромные разницы. Но к счастью, наши эмоциональные вспышки никогда не совпадают и только поэтому мы, наверное, умудряемся учиться взаимодействовать и не убить друг друга. Слышу, как ты выходишь из ванной и идешь одеваться. Сегодня восьмое марта и еще одно знаменательное событие. Твое знакомство с моей семьей. И, похоже, ты переживаешь больше, чем они. Хотя и тебя, и их я морально готовил все эти два месяца. Вы уже почти все друг про друга знаете, осталось только показать вас друг другу.

— Papá… - кто-то несильно дергает меня за джинсы. Оборачиваюсь. Рука и лицо перепачканы шоколадом и Мария Изабелла в новом темно-зеленом платье и с заколотой челкой смоляных волос, убранных со лба, машет грязной ладошкой.

— Малышка… — вздыхаю, выключаю воду и беру ее на руки. Через две недели Марисоль исполнится год. Уже хорошо сама ходит и даже сложно поверить, что появилась на свет с таким трудом. Две недели назад я взял отпуск и заставил тебя привезти ее. Я знаю, почему ты упорно этому сопротивлялся. Не был уверен, как я к ней отнесусь и боялся, что это что-то изменит в моем отношении к тебе. Но мне достаточно было один раз на нее посмотреть, и я пропал в ее нефритовых глазах. Она копия ты. Часть тебя. И теперь такая же моя, как и ты. Я знаю, что у нас нет возможности самим с ней сидеть и заниматься, но я усиленно пытаюсь придумать что-нибудь гениальное, чтобы тебе не приходилось увозить ее отсюда обратно в Испанию к няням и своим родителям, которые, к слову, так до сих пор ничего о тебе и не знают. Ее место рядом с тобой. Как и мое.

Иду в ванную и открываю теплую воду, умывая маленькое испачканное личико.

— Винс, ты опять давал ей шоколадное яйцо? — выкрикиваю из ванной. Уже не первое за сегодня и абсолютно лишнее, учитывая ее возраст.

— Нет. У нее на шоколад радар. Как у тебя, — из комнаты. Засранец. Знаю, что сам дал.

— Какой у тебя бестолковый отец, Марисоль, — закрываю кран и вытираю полотенцем ручку и лицо.

— И ей просто повезло, что теперь у нее есть еще один. Такой, как ты, — поднимаю глаза, натыкаясь на тебя в дверном проеме ванной. Высокий и худощавый. Темно-русые волосы слегка взъерошены и несколько прядей упало на чуть наморщенный лоб. Светлые глаза и рассеянная улыбка. На тебе темно-серые джинсы и светлая бежевая рубашка на кнопках. Ты — бог. Мой. Отвлекаясь, язвительно передразниваю твое умиленное выражение лица, и ты смеешься.

— Ты опять не закрыл зубную пасту, — киваю в сторону раковины. Бросаешь взгляд на открытый тюбик и, качая головой, идешь закручивать колпачок.

Ты не идеальный, в тебе куча недостатков и я никогда не признаюсь, что обожаю их все. До сих пор смотрю на тебя и не могу поверить, что ты рядом. Что тебе не нужно уходить, улетать. Что ты только мой. Я, наверное, никогда не привыкну к этому ощущению. И мне все равно мало. Иногда просыпаюсь, ожидая вместо тебя найти очередную записку на столе. Но ощущая твое теплое сопение на моей коже, интуитивно прижимаюсь ближе, и ты сонно меня обнимаешь. Впервые в жизни у меня есть что-то настоящее и постоянное. Удивительно, но это ты. Все, что мне когда-либо было нужно. Все, чего я так хотел. И больше я тебя не отпущу. Но ты, судя по всему, никуда и не собираешься.

В мире нет ничего случайного. Я стал таким же фаталистом, как и ты. Великий закон мирозданья, состоящий из всего трех слов. «Если бы не…» Если бы мама не захотела перевести меня в другую школу… Если бы у меня не было трудностей с испанским языком, который мне нужно было сдавать… Если бы у Светочки не случился приступ аппендицита… Если бы ты не приехал по программе обмена студентами… Если бы ты не снимал вместе с ней квартиру… Если бы ты не вернулся через десять лет… Если бы не… Тысячи наших с тобой «если бы не…» которые сплели прочную цепь нашей истории и подарили мне в результате тебя, а теперь еще и дочь. И может быть, когда-нибудь, я все-таки привыкну к мысли, что ты мой. Просто потому, что судьба-извращенка так захотела, вдоволь нами наигравшись.