Трудности языка (СИ) - Кононова Ксения "MidnightLady"

— И даже не прочтешь? — ошарашенно переспрашивает она.

— Уверен, ты уже это сделала.

— Я б с удовольствием, но она на испанском, — не стесняясь, признается Ира.

— Поверь, ты не много потеряла.

Звонит телефон, и я поспешно снимаю трубку под ее пристальным взглядом, отвечая на звонок. На протяжении оставшегося дня мне искусственно удается найти массу дел, с помощью которых отвлекаю себя от того электрошока, который пережил несколько часов назад. Я не собираюсь читать твои записки, отвечать на них или тем более делать что-либо, чего ты просишь.

Внутри червоточина от обиды с примесью злости. Ты как всегда в своем репертуаре. Осчастливил всех своим присутствием — целуйте мои пятки. Только ты можешь вот так запросто явиться спустя почти год и как ни в чем не бывало назвать меня «огоньком», рассчитывая, что я запрыгну на тебя от восторга и опять позволю делать с собой все, что ты захочешь. Не в этот раз.

По окончании рабочего дня, народ начинает стягиваться в скай-бар. Ириша подхватывает меня под руку и тащит за собой. Красивое просторное помещение на самом верху здания нашей гостиницы, выдержанное в сине-голубых тонах с огромной чуть выпуклой стеклянной стеной, выходящей на ночной город и открывающей потрясающую панораму. Столики уставлены закуской, бар в честь праздника бесплатный. Чем я тут же решаю воспользоваться.

— Ты бы так не налягал на спиртное, — замечает Ириша после моей очередной порции водки.

— Сегодня праздник, так что можно, — мрачно.

— Ну-ну, по тебе видно, что настроение у тебя действительно праздничное, — скептически. Через несколько секунд усаживается за стойку рядом. — У вас с ним что-то было, да? Я его вспомнила. Он уже раньше останавливался у нас. И не раз…

От необходимости отвечать меня вдруг спасает голос Одувана.

— Прошу минуточку внимания, мои дорогие.

Беспорядочный гул голосов постепенно затихает и все поворачиваются к нашему боссу. Высокий, седовласый, подтянутый, хорошо выглядящий для своего возраста мужчина с внешним лоском.

— Итак, сегодня мы собрались здесь, чтобы всем вместе отметить приближение Нового года, но у меня для вас есть еще одна новость…

— Как бы он удивился, узнав, что его новость благодаря некоторым, уже давно не новость, — шепотом замечает Ириша, склонившись к моему уху. Хмыкаю, жестом прося нашего бармена повторить содержимое моей стопки под неодобрительным взглядом Иры. — Я тебя домой тащить не буду, имей в виду, алконавт, — наставительно произносит она и вновь отворачивается.

— …я долго думал, искал кого-то, кому смог бы доверить вас всех вместе с делом моей жизни. И наконец, совсем случайно нашел. Да, мои дорогие. Я все-таки решил уйти, — несколько неожиданных ахов удивления. Либо театральных, либо длинный язык Василисы Иосифовны не до всех успел добраться. — Совсем недавно я вернулся…

Алкоголь, вопреки ожиданиям, отнюдь не помогает отвлечься и забыть. Он каким-то непостижимым образом вытягивает наружу все воспоминания о тебе. О нашем последнем сексе. И о первом. О твоих блестящих глазах и пересохших губах, по которым скользит кончик розового языка. Бархатистой коже и хриплом шепоте и смехе. О тех буквах, которые ты написал…

— …и я понял, что пришло время…

Почти не слушаю монолог нашего босса, уставившись на запотевшее стекло рюмки передо мной. У меня есть о чем думать, кроме смены власти. Зачем? Зачем было возвращаться спустя столько времени? Оставил бы все так, как есть. Зачем тебе опять ворошить это? Попробовать еще раз, пока вновь не устанешь? Еще пару месяцев? Полгода? Год? До конца жизни? Очень маловероятно. И меня, боюсь, больше на такие попытки не хватит. Или ты думал, что я все это время буду ждать тебя? Беру рюмку в руки и осушаю ее залпом. Не понимаю тебя. Абсолютно. Как и прежде.

— … и сегодня я бы хотел познакомить вас с вашим новым управляющим. Уверен, вы отлично сработаетесь и найдете общий язык…

Сознание постепенно начинает затягиваться приятной мутью, но почему-то легче ни грамма не становится. Впрочем, какая уже к черту разница? Я ясно дал понять, что больше ничего нет, и что ты напрасно вернулся. Сейчас переболю эхом той боли из прошлого, и слегка задетая рана вскоре вновь затянется. Ты уже наверняка устроился в другой гостинице, либо на полдороге домой. К своей семье, своей жизни, где для меня просто нет места.

— … но что-то он опаздывает. Наверное, до сих пор осматривает свои новые владения… А нет, вот и он.

Все как по команде поворачивают головы к входу и, следуя стадному инстинкту, я повторяю это движение за всеми. Все ясно. Ира была права. Я, очевидно, действительно перестарался с выпивкой и теперь у меня пьяные галлюцинации. Белая горячка.

— Твою-то мать… — изумленно выдыхает за спиной Ириша и мне вдруг становится понятно, что это никакая не галлюцинация.

От входа, лавируя между столиками, идешь ты. Подходишь к Одувану, обмениваетесь рукопожатием. Он представляет тебя всем присутствующим. Улыбаешься рассеянно, пока я в полнейшем ступоре до сих пор не могу понять, что здесь происходит и что это все означает. Скользишь своим взглядом по присутствующим, пока он в какой-то момент не натыкается на меня.

— …так что прошу любить и жаловать вашего нового управляющего. Я уже начал вводить его в курс дел, и после праздников он приступит к своим обязанностям. Сегодня у вас есть возможность познакомиться с ним, так сказать, в неформальной обстановке…

А я продолжаю сидеть, будто меня прибили к стулу. Ты купил гостиницу? Купил меня? Официальная часть тем временем успевает закончиться и включается музыка. Разгар праздника.

— Саш… — осторожно касается моего плеча Ириша.

Я несколько раз моргаю, сбрасывая с себя это оцепенение. Поднимаюсь с места и быстрым шагом направляюсь прочь. Я… Это… Как? Что… Ты? Ни одной полноценной мысли. Обрывки. Мне нужно уйти. Нечем дышать. Успеваю сбежать по ступенькам на первый этаж, как меня кто-то с силой дергает за локоть. Резко оборачиваюсь. Конечно, кто бы это еще мог быть.

— Я хотел тебе сказать, но ты и слова не дал мне произнести…

Ошарашено качаю головой.

— Зачем? — все еще в шоке. — Назови хоть одну причину, ради чего все это?

Спускаешься, преодолевая разделяющие нас две ступеньки и не отпуская мой локоть.

— Я люблю тебя… Если бы ты прочел мою записку, знал бы ответ.

Нет! Не хочу этого слышать! Тебе абсолютно наплевать, что ты сейчас со мной делаешь. Тебе всегда было плевать. А я лишь послушно покорялся твоим порывам, желаниям и возможностям. Ты можешь точно так же исчезнуть завтра и появиться вновь еще через год в полной уверенности, что я до сих пор здесь и до сих пор жду. Тебе нет никакого дела до того Ада, в котором я буду жить все это время. Постоянное ожидание, за которым не замечаешь, как мимо проходит жизнь. Я так больше не хочу. Жить несколькими днями в месяц, а все остальное время мучиться от горького одиночества. Делить тебя и довольствоваться крохами. Зависеть от тебя. Во всем. Понимаю, что дальше так просто не смогу. Я хочу, очень хочу нормальных отношений. Хочу человека рядом. Все время. Чтобы я знал, что меня кто-то ждет дома. Прости, Винс. Это конец. Ни ты, ни я не можем что-либо изменить, а дальше так не получится. Я переболел тобой. Почти. И если ты думаешь, что все еще держишь в руках мой поводок, тебя ждет большое разочарование.

— Мне жаль, — произношу более уверенно, — но это уже не имеет значения. Если ты только ради этого купил гостиницу, то твое капиталовложение себя не оправдало. У меня своя жизнь, Винс, у тебя своя. После праздников я напишу заявление об уходе. Можешь открывать вакансию на должность старшего…

Ты впиваешься в мои губы грубым и жадным поцелуем, не давая мне договорить и не заботясь, что в любой момент нас кто-то может заметить. Толкаешь к стене, прижимая своим теплым телом и проскальзывая языком внутрь. Меня обдает твоим дыханием и запахом туалетной воды, отключая разум и оставляя только что-то на уровне инстинктов. Но если я сейчас отвечу, если хоть одним движением покажу, что для меня значат твои прикосновения, это будет приравниваться к моему полному самоуничтожению. Я полностью потеряю себя и уже навсегда, дав тебе в очередной раз неограниченную власть и осознание этой власти. Нет. Подобного я тебе не подарю. Больше никогда.