Его Луна, или Планета мечты (СИ) - Наперсток Янина

Принц ужаснулся. Ему и в голову не приходило, насколько у короля должен быть болен мозг, чтобы додуматься до такого!

— Вы что, планируете казнить гостя?! Представляете уровень последствий?

Король лишь беззаботно отмахнулся.

— А что, кто-то знает, что корабль сюда долетел? А даже если так — как сели, так и взлетели. Ничего не знаем.

— Вы готовы оборвать три невинные жизни, лишь бы я женился?!

Анариону раньше такой размах абсурда не представлялся и в страшном сне.

Король неопределенно пожал плечами с видом «почему нет, если для пользы». Поняв, что в лоб ничего не добьется, принц решил пойти обходным путем.

— Отец, представьте ее отношение к убийцам супруга! Она мне и так, и так никогда не сможет дать то, что дает своему мужу.

— И что же это? — с сарказмом уточнил его величество. Беседа, казалось, его забавляла.

— Любовь и преданность.

— Всего лишь! — засмеялся король, поднимаясь с постели. — Уверен, для рождения наследника такие нюансы роли не сыграют.

— Вы мне предлагаете ее насиловать, чтобы она закончила, как моя мать? — не сдержав ярости, выпалил Анарион.

Он понимал, что выходит за грань, но подавить гнев не смог. Его мозг уже начал просчитывать, сколько человек в армии примут его сторону в случае государственного переворота. Отдавать иномирян, прибывших по его приглашению, на растерзание отцовского безумства он не собирался.

— Я любил твою мать, гаденыш! Да как у тебя язык повернулся! — вскричал монарх.

— Почему она тогда предпочла умереть после родов? — ничуть не тише бросил в ответ принц.

Король осекся и стоял, сверля сына испепеляющим взглядом. «Лучший полководец тот, кто сумел любую войну не выиграть, а предотвратить», — всплыли в голове слова одного из наставников. Анарион как-то подсознательно почувствовал, что сейчас надо сказать. В горле пересохло, и язык не подчинялся. Он ни разу в жизни ничего ни у кого не просил. До этого момента.

— Прости, — выдавил из себя принц. — Прошу, отпусти иномирянина.

Фраза далась ему тяжело, но сейчас главнее была не гордость, а результат.

Король оглядел сына торжествующе.

— Ее счастье для тебя важнее своего, да? Думаешь, ты лучше, чем был я? Попросишь на коленях — отпущу.

Ярость накрыла Анариона сплошной пеленой, от того, чтобы ринуться к отцу и сомкнуть у него руки на шее, его отделял только голос учителя, год за годом вбивавший ему истины: «Никогда не поднимай клинок, не использовав все мирные варианты».

— Вы считаете, отец, допустимым так унижать наследника престола? — сквозь зубы проговорил принц.

— Я хочу, чтобы наследник просто помнил свое место!

Внутри Анариона шла неистовая борьба. На одной чаше стояло его достоинство, на другой — мир и спокойствие Валинора. И ее благополучие. Принц, сцепив зубы, дал телу команду подчиниться. Понадобилось огромное усилие воли, чтобы заставить ноги согнуться, но он это сделал.

Король подошел к столу и молча размашистым почерком написал приказ. Поставил оттиск печати и, подойдя к Анариону, вручил ему бумагу… с доброй улыбкой, пожалуй, даже полной уважения.

— Сильно же она тебя зацепила, — проговорил он, неуместно потрепав сына по волосам и направляясь обратно к кровати.

Анарион вышел в коридор на едва гнущихся ногах. Его мелко потряхивало. Как бы он ни противился этому — внутри его буквально переполняло чувство омерзения к самому себе. Как? Как он мог до такого опуститься?! «Встать на колени перед сюзереном не зазорно. Ты всё сделал правильно!» — твердил разум, однако тело ощущало иначе. Как будто голыми руками пришлось покопаться в падали. Гадливо. Тошнотворно. Но надо! Ничего, он переживет и это. Слишком много обстоятельств снаружи пытаются его сломать, чтобы еще изводить самого себя. Необходимо просто вырвать эти минуты из памяти с корнем и сосредоточиться на деле.

Тюрьма находилась здесь же, в подвале дворца. Заключенных обычно было мало, и держать для них отдельное помещение, казалось, нерациональным. Анарион быстрым шагом прошел в отдаленное крыло и спустился. Сунул старшему смены королевскую грамоту и сразу пошел к камерам. В подвале стоял дикий холод, и это ощущалось даже сквозь камзол. Пока охранник гремел замками от решетки, принц оценил состояние гостя. Николас сидел в одной рубашке, весь посиневший, и его изрядно трясло. За несколько часов в казематах можно было получить реальные проблемы со здоровьем. «Надо отправить к нему своего лекаря», — подумал принц, приглашая парня на выход.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Господин Николас, от имени короля приношу вам глубокие извинения за случившееся недоразумение. Его величество готов вам выплатить компенсацию за неудобства.

— В-возь-му к-коньяком, п-прямо щ-щас, — попытался пошутить гость, слегка улыбаясь побелевшими губами.

…Парни молча поднялись в апартаменты Николаса.

— Где Р-рей-вен? — всё еще дрожа от холода, проговорил Ник.

— Я отвел ее переночевать к Вестеле, но обещал сообщить сразу, как вас найду.

Анарион по-хозяйски прошел к бару и достал какой-то местный напиток, с виду напоминающий виски. Щедро разлив янтарную жидкость по бокалам, пододвинул один к Нику. Парень уже успел стянуть с кровати плед и закутаться в него. Он взял бокал свободной рукой, секунду подумал, потом поставил назад и поменял на другой.

— Боитесь, что отравлю? — хмыкнул принц.

— Да уж от вас в-всего мож-жно ож-жидать…

Оба сделали по паре глотков. Это была какая-то пахнущая можжевельником настойка. Терпкая и очень крепкая. Тепло сразу заструилось по жилам. Язык стал слушаться лучше.

— Нам надо пог-говорить о Рейв-вен.

— Не о чем, — отрезал принц. — Я бы никогда не оскорбил замужнюю леди своими ухаживаниями.

Анарион задумчиво покачал напиток в бокале и добавил:

— Тем более видя, какие чувства она к вам испытывает, — и он, залпом допив настойку, поставил пустой бокал на стол и резко вышел.

У Ника внутри шевельнулось что-то типа совести. Может, зря он так не доверяет принцу, что решился подкинуть в бокал маячок? Крохотный, в половину кунжутного семечка, он теперь пару суток будет показывать Нику местонахождение принца.

* * *

— Рэд, а как ты смотришь на то, чтобы пожениться по валинорскому обычаю прямо сегодня? — уточнила, смущаясь Селена, пока они неторопливо, то и дело останавливаясь для поцелуев, шли от шлюза в каюту.

— Эм-м… — мечтательно подал голос Рэд, потершись щекой о голову девушки. — Кого для этого нужно убить?

— Никого, — засмеялась Селена. — Здесь есть такой занимательный обычай… Пара проводит ночь в пещере в Заповедном лесу. Считается, что туда заглядывают боги. И если они решают, что пара достойна, дают им свое благословение. Но надо пробыть там до рассвета, а потом живущий в лесной обители жрец наносит парную брачную татуировку на внутреннюю сторону предплечья. Такой союз считается священным. Он действителен и после смерти. Но… даже среди эльфов немногие на это решаются, — сконфуженно закончила девушка.

— Так в чем подвох? — тем же бархатным голосом уточнил Рэд, не выпуская невесту из объятий.

— Ну… туда можно зайти только в том, что на тебе есть, и с пустыми руками. И до утра выдерживают единицы. Говорят, боги насылают жуткие видения. Большинство эльфов выбегали в панике, и некоторые — задыхаясь. Лишь немногим счастливчикам везет.

— Ясно, — было сразу видно, как Рэд подобрался. — Значит, надеваем экспедиционные комбезы, в пещерах обычно холодно. А сверху что-нибудь простое, маскирующее, чтобы внимание не привлекать. И надо взять по бутылочке воды, их вполне можно припрятать в рукаве.

— Про комбез — да, но вода — это уже жульничество.

Рэд хмыкнул.

— Ты думаешь, богам есть дело до такой мелочи? — но, увидев укоризненный взгляд Селены, сразу согласился. — Раз ты настаиваешь — хорошо. Без воды.

Коляска без вопросов повезла иномирную парочку в Заповедный лес, но когда, уже подъезжая к священной роще, кучер услышал, что люди хотят говорить со жрецом об истинном браке, не выдержал и подал голос: