Его Луна, или Планета мечты (СИ) - Наперсток Янина

Они медленно поехали к выходу из дворцового парка.

— Почему Малиновка? — справедливо удивилась девушка — кобылка была чисто-белой масти.

— Понятия не имею, — засмеялся Анарион. — Я сам об этом узнал пятнадцать минут назад.

— А ваш? — и Рейвен кивнула на гнедого красавца.

— Алмаз. И имя ему давал я, поэтому упреждающе отвечу. Конь очень редкой на Валиноре породы. И коричневые алмазы очень редки. Вот это как-то семь лет назад совпало в моей голове. Сейчас кажется смешным.

— Напротив, интересная история.

Разговор снова полился слово за слово, такой приятный и такой незатейливый, что позже Анарион даже не мог вспомнить, о чем именно они говорили. Принц просто наслаждался миром в своей душе, который это общение ему дарило. Дорога вышла в поле, и Рейвен ахнула. Казалось бы, обычная степь, но вся она была покрыта цветами. Кони по-прежнему шли шагом, потому что Анарион, помня, что его спутница практически не имеет опыта верховой езды, опасался прибавлять темп. И для общения так было значительно удобней.

— Скажите, у вас всегда такая красота? — искренне восхитилась Рейвен.

— Чаще всего. Кроме сезонов дождей дважды в году, но они кратковременные.

Глаза Рейвен так блестели, щеки разрумянились, волосы чуть колыхались от движения и слабого ветра… Ни одна эльфийка не могла сейчас с ней сравниться, да и разве в форме ушей дело. Анарион легонько махнул ладонью над полем, и цветы, отрываясь от стеблей, сами перелетели к нему руку. Принц протянул девушке небольшой импровизированный букетик. Она взяла, но сразу смутилась.

— Я замужем, ваше высочество, наверное, не стоит…

— Это чисто дружеский жест, — заверил Анарион, про себя думая: «Оказывается, если очень надо, эльф может и соврать. И даже не испытывать при этом угрызений совести».

Они ехали вдоль самой кромки леса, так как Рейвен не хотела топтать цветы. Разговор снова стал непринужденным. Рейвен рассказала что-то забавное из своего затворнического детства, Анарион — из своего… Неожиданно в лесу хрустнула и с треском отвалилась какая-то ветка. И прямо под ноги лошадям выскочил ополоумевший от испуга заяц. Малиновка, не имеющая боевой закалки Алмаза, заржала и встала на дыбы. Реакция принца была молниеносной, за те доли секунды, что лошадь испугалась и понесла, он успел схватить растерявшуюся Рейвен и перетащить на своего коня. Держа девушку обеими руками, принц наклонился, всматриваясь в ее лицо. Зрачки у Рейвен были расширены от шока, в целом же она не пострадала. Но, наверное, что-то увидела в глазах Анариона, потому что резко смутилась и тихим голосом пробормотала:

— Опустите меня, пожалуйста, на землю.

— Да, конечно! — встрепенулся принц и помог девушке спешиться. — Вы в порядке? Постоите тут пару минут, пока я ее поймаю?

Рейвен, не поднимая глаз, кивнула. Алмаз быстро догнал беглянку, и Анарион, взяв ее за уздечку, привел назад.

— Я, пожалуй, лучше вернусь пешком, — робко проговорила Рейвен.

— Верно, давно пора пройтись ногами! — как ни в чем не бывало ответил принц, спрыгивая с коня. — Их можно просто выгуливать, как собачек на поводке. Вот, берите за уздечку, это совсем не страшно.

Рейвен, взяла кожаную шлейку и, повернувшись к лошади, назидательно проговорила:

— Эх ты, Малиновка! Я же тебе доверяла!

У кобылки неожиданно сделался такой откровенно пристыженный вид, что Рейвен с Анарионом хором рассмеялись.

— Говорят, у моей матери была такая же безупречно белая лошадь с длинным хвостом. Может, это как раз ее жеребенок.

— Вашей матери нет вы живых? — опасливо уточнила Рейвен.

— Нет, она скончалась при родах. У эльфов не приято выходить замуж против воли. Такие женщины чахнут и долго не живут. Если верить многочисленным дворцовым сплетням, отец очень любил мою мать, а ее семье очень льстило породниться с королевским родом. Она уступила и в итоге, родив меня, решила, что выполнила свой долг.

— Женщины в родах иногда умирают даже в современном мире, скорее всего, это просто история.

— Не думаю. Я общался с теми лекарями, и они мне совершенно серьезно сказали, что мать умерла лишь потому, что не хотела держаться за жизнь. А ваша? — полюбопытствовал в свою очередь принц.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Слава богу, жива! Просто она всегда была слишком зациклена на себе и на моем правильном воспитании. До момента, пока меня не решили выдать замуж, я скорее думала, что больше любима отцом.

— Забавно! Меня тоже отец стремится быстрее женить. Но у него стимул в другом. Лаутиэлям нужен наследник.

— Но вы же наследник?

Анарион печально хмыкнул.

— По документам и праву рождения — да. Но только не в глазах отца. Мне было пятнадцать, когда на меня впервые покушались. После этого отец возил меня к великой ясновидящей. Она сделала свое пророчество.

Анарион сам не понимал, что с ним происходит и почему слова, словно ему подмешали в напитки какое-то зелье, сами текут рекой. Почему он рассказывает этой незнакомой иномирянке то, что сам старался не произносить даже в мыслях? Было странное чувство. Почему-то именно сейчас осточертело всё держать в себе. Хотелось раскрыть ей душу. Он уже в тот момент знал, что наверняка об этом пожалеет. Но это будет потом.

— Она предрекла, что я погибну в молодом возрасте, так и не взойдя на трон, — поведал Анарион то, что ни разу вслух до этого момента не говорил. — Так что отец давно поставил на мне крест, и вся его надежда — что я произведу потомство быстрее, чем сыграю в ящик.

— Но ведь всё это может быть неправдой! Шарлатанством!

— Вряд ли, ведьма еще ни разу не ошибалась.

— И как вы с этим живете?! — ужаснулась Рейвен.

Принц лишь пожал плечами.

— Привыкаешь. Мы все рано или поздно умрем. Надо делать, что должно, и радоваться тому, что имеем. Сегодня, например, мы все едем в Заповедный лес. Надеюсь, вы не забыли? — резко переменил тему он. — Кареты будут поданы после ужина. Там бесподобно красиво. Уверяю, вы ничего похожего раньше не видели!

* * *

Селена мерила комнату шагами. Было странное ощущение: с одной стороны, она честно сказала Рейвен, что у нее нет настроения прогуливаться в парке. С другой — а какого черта она прилетела на планету, которая ей так интересна, и сидит, как девица в темнице? С каких пор это она стала бояться навязчивых ухажеров?! Ну да, он князь и первый советник, но разве у нее не найдется пары культурных ласковых, чтобы поставить его на место? Тем более он, скорее всего, улетел с королем. Девушка подошла к зеркалу, самокритично себя оглядела и, ничего не исправляя, поспешила вниз. Дворцовый парк большой, но, возможно, ей удастся отыскать подругу.

Однако почти полчаса блуждания по аллеям и тропинкам ни к чему не привели, Рейвен как под землю провалилась. «А может, она тоже не пошла, а вернулась в номер?» — запоздало подумала Селена и уже хотела прекратить свои поиски и вернуться, как обратила внимание на одиноко сидящую в увитой плющом беседке девушку. Вчера в Дамском салоне им с Рейвен представили, пожалуй, весь аэркарасский бомонд. Точнее, почти весь валинорский, так как большинство княжеских семей уже съехались к балу. Запомнить статус и имена всех леди не представлялось возможным, но вот эта блондинка Селене запала в память. Во-первых, она держалась отстраненно от всех щебечущих компаний. Во-вторых, выглядела крайне скромно, и Селене даже показалось, что, несмотря на явное эльфийское происхождение, Вестеле, а именно так звали девушку, в этом «розарии» не место. Кажется, она была княжной.

Селена подошла к беседке и, поздоровавшись на синдарине, спросила:

— Что читаете?

— Ох, — растерялась валинорянка. — Вы вряд ли знаете, это наш эльфийский поэт, — и она повернула к Селене открытую страницу:

— Уж если ты разлюбишь — так теперь,

Теперь, когда весь мир со мной в раздоре.

Будь самой горькой из моих потерь,

Но только не последней каплей горя!