Похищенная невеста для Его Наглейшества - Алисия Эванс

обида на герцога постепенно сходят на нет.

— Спасибо, — кивнула я, принимая комплимент. — Неужели придворный повар готовит хуже меня? — фыркнула я, не удержавшись.

— Поверь, он тебе и в подметки не годится, — принялся умасливать меня Эйден.

— Что будет дальше? — спросила я, вяло ковыряясь в тарелке. Есть вроде бы хочется, но кусок в горло не лезет.

— Для тебя ничего не изменится, — заверил меня Эйден, активно поглощая свою порцию. — Будешь также жить в моем доме. Признаюсь, я был бы тебе безмерно признателен, если бы ты согласилась перебраться в ту спальню, которую я для тебя оборудовал. Спать в кровати для гномов — это…неудобно, — подобрал слово он.

Гномов? Я не знала, что раньше там спали гномы. На моем лице отразилась озадаченность, и герцога это развеселило.

— Ты не догадалась? — рассмеялся он. — Кто еще, по-твоему, мог спать в такой маленькой кровати?

— Э-э-э… Маленькая женщина? — предположила я.

— Очень маленькая, — приподнял одну бровь Эйден, на что-то намекая. Так, куда-то не туда мы свернули.

— А что будет через год? — вернулась я к более серьезной теме. Арренский ловко увел меня от нее.

— Наш с тобой брак распадется, — мне показалось или в голосе герцога зазвучало раздражение?

— И…? — протянула я, потому что он вдруг замолчал. — А дальше что?

— Посмотрим, — пожал плечами Эйден. — А что? У тебя есть планы?

— Э-э-э… Нет, — слегка растерялась я, а по сердцу разлилась горечь. Я не хочу расставаться с Эйденом.

— Вот и славно, — улыбнулся мне герцог, отпивая из своего бокала. — Эля, ешь, — он кивнул на мою тарелку. — Сама же просила.

Да, просила. Только еда встает в горле комом после всех этих разговоров.

— Потанцуешь со мной? — внезапно спросил Эйден, когда я уже приговорила половину тарелку.

— Что? — опешила я. — Сейчас? Я? Где?

Моя реакция развеселила Арренского, от улыбки в уголках его глаз залегли мелкие морщинки.

— В бальном зале, — разумно подсказал герцог. — Ты ведь…моя жена, — с нежностью вздохнул он.

— Ненастоящая, — уточнила я.

— И все-таки, — настоял Эйден. — Неужели откажешь мне?

— Отказать сыну императора? — округлила глаза я. — А вы не прикажете отрубить мне голову и не сожжете в драконьем огне? — с шутливой опаской спросила я.

— Не знаю, не знаю… — засомневался Эйден и задумчиво потер подбородок. — Это решило бы много проблем, — признал он, и тут же поплатился за свое опрометчивое заявление. Я от души ступила герцогу на ногу, отдавив ее изящной туфелькой.

— Эля! — рассмеялся он. — А как же этикет?

— Все в рамках приличий, — невозмутимо отозвалась я, отправив себе в рот последний кусочек ужина. Вот теперь я сыта.

— Странные у вас в Равнине приличия, — поперхнулся герцог и снова отпил вина. Судя по красным «усам», пьет он не вишневый компот. — Подаришь мне танец? — Эйден протянул мне руку, как настоящий кавалер.

В эти минуты он начал смотреть на меня по-особенному. В его глазах зажегся огонь, которого там раньше не было. И я вдруг поймала себя на мысли, что мне нравится, когда он вот так на меня смотрит.

Мне становится теплее.

— Разве можно отказать такому мужчине? — я вложила свою ладонь в его пальцы и поднялась. С ужином покончено, теперь можно и поплясать. — А нам там будут рады? — насторожилась я перед стеклянной дверью, за которой танцуют придворные.

— Ты думаешь, кто-то посмеет косо посмотреть на мою супругу? — усмехнулся Эйден. — Расслабься, Эля. Просто насладись этим вечером, — попросил он, и я пообещала себе, что постараюсь.

Мы вернулись в бальный зал. Император все также сидит на своем троне и взирает на происходящее равнодушным взглядом. Он сделал вид, что не заметил нашего возвращения, а вот придворные бросают заинтересованные взгляды, шепчутся и не скрывают интереса к нашей паре. При всем этом, никто не решился подойти к нам и поздравить.

«Хвала Праматери» — подумала я. Чего я точно не хочу, так это принимать комплименты о своей «свадьбе».

Эйден проводил меня ближе к середине зала и встал в танцевальную позицию. Я сделала тоже самое, положив единственную свободную руку на его плечо.

— Умоляю, только не отдавите мне ноги, — прошептала я едва слышно.

— По-твоему, я так плохо танцую? — кажется, Эйден немного обиделся.

— Вы занятой человек, вам не до плясок, — разумно рассудила я. — Когда вам оттачивать навыки? — пожала плечами, показывая, что совсем не хотела его обидеть.

Герцог ничего не ответил. Лишь загадочно ухмыльнулся, и в следующую секунду зазвучала музыка. Эйден закружил меня в ритме танца, и весь мир словно исчез. Все эти глазеющие на нас люди, этот шепот за спиной — все испарилось, превратилось в декорацию. Есть только я и герцог Арренский.

Мне стало очень легко. Несложный, простой танец, от которого я получила огромное удовольствие. Красивый и сильный мужчина ведет меня без единой ошибки, улыбается и смотрит на меня такими глазами, что… Кажется, обычно такой взгляд называют влюбленным.

Я поймала себя на мысли, что впервые наслаждаюсь танцем и партнером. Обычно в родном дворце бал и танцы были обязанностью. Неискренние улыбки, необходимость слушать скучные разговоры и отбиваться от глупых вопросов — все это ужасно утомляло. Но сегодня мне не приходится насиловать себя, и я не жду, когда этот вечер закончится.

За первым танцем последовал второй, за ним — третий, а дальше я сбилась со счета.

— А! — сдавленно охнул Эйден, когда я, к своему ужасу, наступила ему на ногу. — Эля, осторожнее! — с хитрой улыбкой пожурил меня он, а я наступила второй раз, уже на другую ногу, на этот раз намеренно. — Ты…! — ахнул герцог.

— Первый раз вы подставились намеренно, — уверенно выдала я. — Признайте это.

— И ты решила меня наказать, — герцог негромко рассмеялся, глядя на меня со смесью хитрости и уважения.

— Проучить, герцог Арренский, — поправила я, и улыбка на его лице чуть-чуть угасла.

— Знаешь, а я ведь до сих пор так и не выяснил твой титул, — произнес он и внезапно отбросил меня назад. Я прогнулась в спине и не упала лишь потому, что Эйден придержал меня одной рукой за талию. Новый рывок — и я стою прямо, глядя на широкую грудь герцога. — Непростительный непрофессионализм с моей стороны, — вздохнул он. — А ведь кардинал сказал, что даже имя твое — ненастоящее, —