BRONZA - Ли Майерс

Медленно выехав из гаража, «майбах» рванул с места с визгом покрышек, выбрасывая мелкий гравий из-под колес. Машинально сложив пальцы, слуга осенил крестом проскочивший ворота автомобиль, перекрестил снова, подумал и перекрестил в третий раз. Потом отправился искать «нарушителя спокойствия», как он звал про себя своенравного пленника.

Февраль подходил к концу, но дворецкого не беспокоил вопрос, почему хозяин до сих пор не переехал в Берлин. Зато повару, задавшему тот же самый вопрос, вежливо указал его место:

– Продолжайте месить ваше тесто, сеньор Паскуале, – заметил он сухо, – и не суйте нос не в свое дело…

На этом они и разошлись.

Не найдя никого в спальне, дворецкий спустился вниз, уверенный, что застанет «нарушителя» где-нибудь здесь. И не ошибся. Марк был в главной зале и был занят делом. Пытался отобрать меч у одного из рыцарей. Но статуя никак не хотела расставаться с деталью своей экипировки, и он сердито пыхтел, тихо ругая истукана в доспехах.

На лице дворецкого отразилось легкое недоумение. Юноша, конечно, окреп немного, но вряд ли сможет удержать в руках тяжелый двуручный меч. Если только не потащит его волоком по полу. Оливер вздохнул. Оружие было настоящим, как и доспехи. На паркете обязательно останутся полосы, получится беспорядок.

– Позвольте узнать юноша, зачем вы портите произведение искусства? – прервал он его занятие. – Господину это не понравится…

Не ответив на вопрос, Марк оставил меч в покое и, демонстративно повернувшись к слуге спиной, сделал несколько шагов по направлению к следующей статуе. У этой на бедре висел арбалет.

– И это тоже… произведение искусства, – устремился за ним следом дворецкий, решительно настроенный помешать юному вандалу портить хозяйское добро.

Марк сердито глянул на слугу, он не собирался посвящать дворецкого в свои планы. Вдруг у старикана слабое сердце. Еще грохнется в обморок, если узнает, что по дому всюду рыскают эти жуткие твари – Шибан.

«Ни воспитания, ни манер, ни происхождения… Но как же быстро своенравный мальчишка освоился со своей ролью младшего господина в этом доме!» – в глазах дворецкого мелькнуло что-то похожее на уважение.

– Господин просил передать вам, что поехал забирать то, о чем беседовал с вами с утра, – с легким поклоном, доложился Оливер.

Забыв о рыцарях и мечах, Марк резко обернулся.

– Ива… твой хозяин уехал… Когда?! – вырвалось у него. Удивление на его лице быстро сменилось обидчивой растерянностью.

– Полчаса назад, а если быть точным, – дворецкий посмотрел на круглый циферблат напольных часов, – то 27 минут и 13 секунд… тому назад.

Неловко оступившись, Марк втиснулся между столешницей и сиденьем стула, положив руки на стол, уронил на них голову. «Уехал… даже не попрощался… Обманщик… такой обманщик… Я так и знал… Тебе нужно только это чертово Преображение… А я тебе в тягость…»

Лицо дворецкого чуть заметно вытянулось. Он не ожидал такой странной реакции на свои слова. И не понимал, отчего юноша так расстроился, что даже спина у него выглядела несчастной.

– Может, мы пройдем на кухню? – предложил он. – Там тепло. Я приготовлю вам горячий шоколад, как вы любите. Думаю, ваши любимые пирожные тоже готовы… – продолжал он обращаться к спине Марка. Но тот лишь упрямо мотал головой на все его уговоры. Оливер не выдержал. – Если останетесь здесь, обязательно подхватите простуду! Вот и халат снова забыли одеть! Хозяин останется недоволен, если вы заболеете!

– Да плевать мне на твои дурацкие пирожные! – вскочил Марк. – И на твоего дурацкого хозяина тоже!

Сорвавшись с места, бросился к себе. Он солгал. Ему нужен был Ивама. Он хотел, чтобы эта вредина была рядом. Коварная, циничная, мстительная. С его снобизмом и замашками царствующей особы. Пусть насмешливо смотрит на него и кривит в снисходительной улыбке уголки рта, только пусть смотрит! Влетев в спальню, Марк плюхнулся на кровать, накрылся с головой одеялом. На подушку закапали слезы. «Уехал… развлекаться… Конечно… со мной скучно… Ему же нравятся все эти белобрысые… А я ему не нужен… Я такой гадкий, что на меня и смотреть противно…»

Дворецкий заглянул в комнату. От кровати слышались приглушенные всхлипы. Покачав головой, Оливер прикрыл за собой дверь. «Глупый мальчишка, думаешь, спрятался? Если бы это было так легко… спрятаться от собственного сердца под одеялом…» Он так и не сказал Марку, что хозяин вернется завтра, к обеду.

27 глава

Герхард в одиночестве сидел в ресторане. Китель нараспашку, галстук валялся тут же, на столе. Портупея с кобурой висела на спинке стула. Волосы в беспорядке закрывали лицо. Он уже прилично набрался, но продолжал пить дальше. Его глаза то сверкали злобой, то вдруг наполнялись слезами, и тогда, громко шмыгая носом, он долго сморкался в салфетку.

Уже давно Генрих не приглашал его к себе. Да и до этого был с ним не ласковей февральской стужи. А все этот заморыш! Проклятый, проклятый недоносок! Это он похитил у него сердце любимого!

Где-то в глубине души Герхард чувствовал, нет, знал – его бросили, но упрямо гнал от себя эти мысли. Чтобы не думать о зияющей за ними пустоте, он раскрашивал свое отчаяние в цвета надежды. «Он вернется… Обязательно вернется… Так уже бывало… Кто-то появлялся в его жизни, и он исчезал. На недели… на месяцы… Ничего, мальчишка тоже надоест ему, Генрих вернется и позовет его. И он будет снова сладко замирать в его объятиях, пряча счастливое лицо у него на груди…»

Пьяно всхлипнув, Герхард вновь потянулся за салфеткой и совсем не обрадовался, когда к нему за столик подсел Аксель.

– Убирайся к черту, свинья! – вместо приветствия послал он его куда подальше. И без разницы, что грубил старшему офицеру. Плевать он хотел на субординацию.

Потому что, как-то уговорив Генриха взять его в этот клуб заносчивых любителей покера, сигар и французского коньяка, он в тот же вечер поцапался там с племянником Вебера. Аксель – этот конопатый гад, посмел назвать его «принцессой Софи». При всех! Барон тогда сам разнял их, надавав обоим подзатыльников. Генрих посмеялся, но, как он потом ни упрашивал его, в клуб с собой больше не брал. Разумеется, Герхард ненавидел эту конопатую образину. Поэтому даже в хорошем настроении меньше всего желал бы видеть его нахальную рожу, а сейчас и подавно.

– Ты не слышал, я сказал: убирайся! – повысил он голос.

– Ну, ну… не кипятись, Герхард! Я же по-дружески… Кто старое помянет… – Аксель пересел ближе, миролюбиво приобнял его за плечи. Улыбнулся открытой, способной обмануть кого угодно, мальчишеской улыбкой. Провел ладонью по своим черным, аккуратно зачесанным на косой пробор, волосам. – Сидишь тут один. Слезы льешь. Поссорился с Генрихом, да?! – спросил вполне участливо, но в холодных серо-зеленых глазах промелькнул мстительный огонек. – А я вчера видел Генриха, и он совсем не выглядел расстроенным! – воткнул он раскаленную спицу в сердце, и так переполненное ревностью. – В клубе, у дяди. Кажется… – Аксель понизил голос, – он был не один!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});