BRONZA - Ли Майерс

– Перестань орать! Не муэдзин на минарете.

– Но…

– Кляп в рот и веревки.

– Но послушай…

– Ты хотел спать. Спи. Я устал…

Повернув брата к себе, Оуэн слегка взъерошил ему волосы, губами мазнул по щеке, целуя, и тут же заснул. Вцепившись в бирюзовый шелк его пижамы, Марк напряженно замер, готовый отталкивать и упираться, если что. Но объятия Оуэна ослабли, услышав его ровное сонное дыхание, он облегченно вздохнул. Немного повозившись, устроился у него под боком и, уже засыпая, подумал: «Все равно притворщик…»

Стук ритмичный, сильный. Марк не сразу сообразил, что это стучит сердце Оуэна. Проснувшись, он лежал, прижавшись щекой к его груди. «Надо же, стучит, а вроде бы чудовищу сердце не полагается… Чудовище должно быть бессердечным…» Приподнявшись на локте, с интересом заглянул в лицо спящему. Чудовище выглядело вполне мирно. Марк улыбнулся. Придвинулся ближе. Сделав губами «пыф-ф» и прикусив от усердия кончик языка, разгладил пальцем темную, словно бы китайской тушью начерченную бровь. «Ты красивая…»

Бровь сделала движение, собираясь нахмуриться. Оуэн пошевелился. Испугавшись, что разбудил его, Марк быстро отдернул руку. Сполз под одеяло, повернулся на другой бок. «Барин ложился поздно и по утрам любил понежиться в кроватке… – вспомнилось прочитанное где-то. Нёбо защекотало глупое хихиканье. Он обеими ладонями зажал себе рот. – Что я делаю? Балуюсь, как маленький…»

Сонно вздохнув, Оуэн тоже повернулся на бок, обхватил его руками. Прижал к себе. «Я ему что, подушка? Тискать так сильно…» – возмутился про себя Марк. Щеки залило румянцем. Защипало кончики ушей. Прислушиваясь к участившемуся сердцебиению, прижимая к себе его напряженно-одеревеневшее тело, Оуэн улыбался брату в затылок. «Попался, любопытный зайчонок. Сейчас волк тебя съест!» Он уже давно не спал, просыпаясь всегда, стоило Марку открыть глаза, но притворялся спящим, из-под ресниц наблюдая за ним.

Выходя из душа, специально не сразу замотал полотенце вокруг бедер, но Марк не отвел взгляда, как делал это раньше, смущаясь его наготой. Теперь в его глазах горел огонек завистливого восхищения. И сегодня собственное отражение в зеркале, кажется, он ненавидел гораздо больше, чем вчера. Оуэн встал рядом. Его ладони легли на все еще худые плечи брата.

– Как я тебя понимаю… С их стороны… – он кивнул куда-то в потолок, – не дать тебе самому выбрать, в чье тело переселяться… по-моему, настоящая подлость, – посочувствовал он «горю» Марка. Брезгливо поморщившись, ну совсем как Оуэн, тот с силой потер лицо и недовольно уставился на свое отражение.

– Но, думаю, это поправимо, – Оуэн сквозь зеркало поймал его взгляд. – Я присмотрел тебе новое тело, ты сможешь переселиться… – искушая, он сделал паузу, – если захочешь, разумеется.

Нетерпеливо-загоревшиеся глаза Марка были красноречивей любых слов. Но тут же, вспомнив кое-что, он нахмурился, задавая вполне резонный вопрос:

– А как я буду переселяться? У меня же нет Силы!

– Я воспользуюсь своей, доверься мне, – Оуэн не удержался от усмешки. «А ларчик-то просто открывался!»

– Да-а… – недоверчиво протянул Марк. «Чего этот доброхот так лыбится? Сначала свинью подложит, а потом будет хохотать до слез…» Заподозрив вдруг, что Ивама коварно задумал переселить его в тело своего любовника, подозрительно сощурился.

– Не волнуйся, паренек твоих лет, поляк, к тому же благородных кровей! – заверил его Оуэн, догадавшись, о чем Марк подумал. У того все на лице было написано. Чтобы развеять последние сомнения брата, добавил: – Поверь мне, это тело еще никем не испачкано… если ты об «этом»!

С легкостью солгал он, утаив от него сожительство юного шляхтича со своим хозяином. В принципе, это и не имело особого значения. В момент переселения носитель будет мертв, так что Марк останется в неведении. Да и зачем ему знать, что это уже познавшее мужские ласки тело очень скоро заставит его покорно трепетать в объятиях Оуэна.

– Сначала я хочу познакомиться с ним! Вдруг ты мне врешь! – не до конца поверив его словам, выставил Марк условие.

– Обязательно познакомлю! – Оуэн обнял его и, отвлекая разговором («у него чудесные белокурые волосы и голубые глаза»), немного потискал.

– Голубые… – разочарованно протянул Марк.

– Да, но очень красивые…

Не замечая, они говорили о чьей-то жизни, как о выставленном в витрине магазина платье, которое они собирались купить. Марк опять уставился в зеркало. Занятый своим недовольством, он не заметил ни скользнувших по его телу ласкающих рук, ни сверкнувшего в глазах Оуэна яркого блеска, ни хищной собранности готовящегося к прыжку зверя. А тот быстро набросил халат, завязал пояс и вышел из ванной, оставив Марка хмуриться на свое отражение.

«Черт, я чуть было не забыл про все свои благие намерения! Еще минута и потащил бы его в кровать, срывая с него пижаму!» – лукаво улыбнувшись, покачал головой Оуэн. Нет, он будет подкрадываться к этому глупому мышонку на самых мягких, самых бархатных лапках! Полцарства за коня! За доверие Марка он согласен был отдать все царство. Все двенадцать Царств!

В спальне надрывался телефон. Он усмехнулся звериному чутью Людвига, здороваясь с бароном.

– Звоню узнать… в твоих планах ничего не изменилось? Ты приедешь, как планировал?

– Виго, мне нужен паренек Вайсманна! – принял Оуэн мгновенное решение.

Людвиг добродушно хохотнул на нетерпение в его голосе.

– Ты хочешь, чтобы я забрал у Ральфа его зверушку… и привез тебе? – задал он вопрос.

– Не стоит, – помедлил с ответом Оуэн. – Я приеду сам, – его губы коварно изогнулись. – Кажется, твой приятель – любитель покера? Позволим же ему проиграть своего зайчика в карты. Любопытно посмотреть, как вытянется физиономия у этого бюргера. Ты ведь не против, если мы немного покусаем баварского борова?

– Нет, совсем не против… – рассмеялся Людвиг. – Хорошо, я поставлю Ральфа в известность, что сегодня у него будут гости. Тебя встретить?

– Нет, увидимся в клубе.

Они попрощались.

Повесив трубку, Оуэн сбросил халат и быстро оделся. Застегнул портупею, смахнул несуществующую пылинку с рукава. Мельком кинул взгляд на свое отражение в зеркале, надел плащ, взял фуражку с перчатками. Возле лестницы столкнулся с дворецким.

– Вы уезжаете? Что-нибудь случилось?

Привычно невозмутимое лицо слуги пошло легкой рябью беспокойства. Господин оделся сам, не дожидаясь его помощи?

Оуэн обернулся с середины лестницы.

– Все в порядке, Оли! Передай Марку, я поехал забирать то, о чем мы с ним говорили! Он поймет! Вернусь завтра, к обеду!

Преодолев последние ступеньки, легкими шагами пересек холл, сам отодвинул засов. Сам захлопнул за собой дверь. Спустившись следом, дворецкий с тревогой выглянул в окно. С этой шальной радостью в глазах господин напоминал сбежавшего с лекций студента. Хозяин был счастлив, и то, что он так невероятно счастлив, почему-то пугало Оливера.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});