Орел расправляет крылья - Роман Злотников

Более того, можно было даже предположить, что пожар оказался мне на руку. Ибо открывалась возможность для полной перестройки Москвы согласно планам Бернини. Ну или как минимум ее центра.

Поэтому на следующий день я повелел собрать в почти не затронутом пожаром, но полуразрытом и полуразобранном Кремле всю Московскую городскую думу, а также три сотни наиболее богатых и именитых ее жителей. И верхушку боярства, кое имело в Москве дворы.

Люди были собраны в Большой бальной зале, где я велел установить сколоченные из досок планшеты и развесить на них рисунки Бернини, а также еще несколько десятков набросков, кои сделали для меня спешно собранные вчера в моем кабинете архитекторы и художники из Большой царевой типографии. А затем задал присутствующим вопрос: доколе столица столь великого государства, как Российское, будет вот так вот время от времени выгорать напрочь? И не должна ли она, коль уж Господь и судьба озаботились расчисткой, так сказать, строительной площадки, наконец-то прийти в таковое состояние, чтобы все иноземцы, кои прибывают в столицу опять же столь великой странны, ахали не от убожества увиденного, а от восхищения оным?

Поначалу народ напрягся. Однако я сделал перерыв и велел всем собравшимся походить вокруг планшетов и посмотреть на то, какое на них изображено будущее благолепие. Народ потолкался у планшетов, затем слегка выпил и закусил тем, что внесли дворцовые слуги, затем еще потолкался и… единодушно решил, что – да, государь, как оно и обычно, дело говорит. И они сами готовы в сие вложиться… немного… ну сколько тощая мошна позволит… Но мне их, так сказать, инвестиции не были особенно и нужны. Ибо строить дома и дворцы они все равно будут. Потому как строить это они будут для себя. А технологические и ландшафтные изменения будут сделаны, так сказать, походя…

Главным изменением были принципы строительства. Теперь оно должно было осуществляться по особому плану. Во-первых, все улицы в Москве должны были закладываться так, чтобы в них могли разминуться две воинские повозки, и при этом оставалось бы место и для пешего проходу. Во-вторых, в Белом городе и Скородоме закладывалось несколько линий прудов, тянущихся как параллельно Москве-реке, так и перпендикулярно ей. Короче, в Москве создавалась система пожарных водоемов, при которой от очага возгорания до ближайшего источника воды было бы по прямой не более сотни саженей. По обеим сторонам пруда высаживалось по два ряда деревьев, между ними велено было устроить дорожки для гуляния, а за ними опять же улицы для проезда повозок и возков, по обычному стандарту. Сии пруды должны были изрядно оживить городской ландшафт и перевести служившую источником столь многих транспортных проблем в Москве покинутого мною времени концентрически-лучевую планировку города в гораздо более рациональную квадратно-гнездовую. Изъятую для сего городскую территорию решено было частично компенсировать за счет разборки стен Белого и Китай-города. А вал, окружающий Скородом, и вовсе срыть. Все одно как фортификационные сооружения эти стены напрочь устарели. Да и все уже слабо представляли, кто вообще в мире нынче может быть столь силен, чтобы угрожать Москве… Впрочем, я знал, что ежели таковых ныне, может, и нет, то в будущем они непременно появятся. Ну не могут не появиться. Тот же Наполеон или там Гитлер… но против них эти стены все одно не годятся. Так что стены решено было использовать еще и как источник строительного материала. А вот башни – оставить. Да еще и надстроить и украсить. Чтобы глаз радовали… ну и служили чему полезному. Так, двенадцать из них были выбраны для размещения двенадцати наново создаваемых пожарных частей – трех в башнях Китай-города и девяти в башнях Белого, коим сии башни должны были послужить не токмо в качестве служебного помещения, но еще и как пожарные каланчи.

По линии разбиравшихся стен Белого города также была заложена еще одна линия прудов. А внутри этой линии дозволялось строиться только тем, кто мог выделить на строительство дома или палат не менее десяти тысяч рублей… Либо тем, кому я, то есть царь, выдавал на то свое дозволение… вместе с денежной субсидией, доводящей его средства до таковой суммы. Внутри линии стен Китай-города сумма уже достигала двадцати тысяч рублей. Дома опять же должны были строиться не как ранее, внутри двора, а фасадом на улицу, с небольшой, в три-пять шагов шириной, лужайкой, дабы люди под самыми стенами не ходили и зимой сосульки им на головы не сыпались. И в Китай-городе они должны были быть не менее трех, а в Белом – не менее двух этажей. Но опять не более пяти. Причем по одной улице дома должны были строиться так, чтобы окна оных располагались приблизительно на одной линии. Дворы же, ранее обширные, наоборот, велено было сократить. Кроме того, все улицы внутри Белого и Китай-города, а также те, что должны были быть проложены вдоль прудов, велено было непременно мостить, ну а остальные – по решению…

Короче, в разработку этих градостроительных планов я ухнул весь талант и возможности одиннадцати иноземных архитекторов, коих удалось выцепить в Москву для строительства храма и дворцового комплекса, а также все мои воспоминания о перестройке Парижа во времена Османа, которые мне удалось возродить в памяти, в кою ее загрузил тот самый старичок-историк. Впрочем, с архитекторами дело обстояло остро. Бернини, коий был занят на достройке собора Святого Петра, мне заманить обратно в Россию не удалось. Но с ним была достигнута договоренность, что он будет ежегодно приезжать в Россию на два месяца и контролировать ход и качество работ. Остальные же одиннадцать архитекторов, частью уже работавшие в России, частью только что выписанные из Европы, обходились мне в сумму от тысячи до шести тысяч рублей в год каждый. Дороже любого генерала. Впрочем, они того стоили.

Так вот, все они были задействованы на строительстве разных частей храма и дворцового комплекса, коий помимо собственно дворца должен был включать в себя еще и четырехэтажное здание приказов (их уже было более тридцати, да и насущно ощущалась необходимость учредить еще несколько), здание Государева архива, Царевы конюшни, псарни и сокольни с центральной почтовой голубятней, Цареву оружейную палату и мастерские при них, Царицыны мастерские, Патриаршьи палаты и новое здание Чудова монастыря, казармы Царева полка, коий я решил формировать из ветеранов не менее сорока лет от роду, за особые заслуги переводимых из боевых частей по достижении этого возраста (на хрен гвардию с ее переворотами), а также еще несколько зданий технического назначения. Кроме того, было предусмотрено разбить в Кремле большой парк. Короче, идея Версаля как некоего образца блистательной столицы мира окончательно уплывала из французских пределов…