Полное собрание сочинений в трех томах. Том 2 - Мольер Жан-Батист

Климена. Я вам бесконечно признательна. Пойду только надену покрывало! Без покрывала я боюсь ему показаться. (Уходит.)

Дон Педро (Адрасту). Она сейчас придет. Уверяю вас, что душа ее возликовала, когда я ей сказал, что все улажено.

ЯВЛЕНИЕ СЕМНАДЦАТОЕ

Дон Педро, Изидора под покрывалом Климены, Адраст.

Дон Педро (Адрасту). Вы были так любезны, что утишили свой гнев, позвольте же мне соединить ваши руки. Прошу вас обоих ради меня жить в полном согласии.

Адраст. Даю слово, что из любви к вам буду жить с нею душа в душу.

Дон Педро. Вы меня очень обяжете, я вам этого не забуду.

Адраст. Обещаю, синьор дон Педро, из уважения к вам обращаться с нею как можно мягче.

Дон Педро. Я ваш покорный слуга! Изидора! Идите сюда! Как приятно все улаживать и всех мирить!..

Адраст и Изидора уходят.

ЯВЛЕНИЕ ВОСЕМНАДЦАТОЕ

Дон Педро, Климена без покрывала.

Дон Педро. Как! Что это значит?

Климена. Что это значит? Это значит, что ревнивец — всем ненавистное чудовище, все рады причинить ему неприятность, даже не получая от этого никакой выгоды для себя. Это значит, что никакие запреты никого не могут удержать и что овладеть сердцем можно лишь добротой и лаской. И это значит, что Изидора в руках того, кого она любит, а вы попали впросак. (Уходит.)

Дон Педро. Неужели дон Педро стерпит такую смертельную обиду? Нет! Нет! Я возмущен до глубины души и, чтобы наказать вероломную, обращусь за содействием к правосудию. Вот дом сенатора… Есть кто-нибудь дома?

ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТНАДЦАТОЕ

Дон Педро, сенатор.

Сенатор. Здравствуйте, синьор дон Педро! Вот вовремя!

Дон Педро. Я пришел жаловаться на нанесенную мне обиду.

Сенатор. У меня сегодня прекрасный маскарад.[82]

Дон Педро. Предатель француз сыграл со мной подлую шутку.

Сенатор. Вы за всю свою жизнь не видели ничего прекраснее!

Дон Педро. Он похитил у меня отпущенную на волю рабыню.

Сенатор. Это будут люди, переодетые маврами, они великолепно танцуют!

Дон Педро. Вы сами понимаете, что такое оскорбление нельзя снести!

Сенатор. Костюмы дивные, сшиты по случаю этого бала.

Дон Педро. Я обращаюсь за содействием к правосудию.

Сенатор. Я хочу, чтобы вы полюбовались. Репетировать будут здесь, чтобы повеселить народ.

Дон Педро. Да вы о чем говорите?

Сенатор. Я говорю о своем маскараде.

Дон Педро. А я говорю о своем деле!

Сенатор. Сегодня я знать не желаю никаких дел, я думаю только об удовольствии… Пожалуйте, господа!.. Посмотрим, как это у них получится.

Дон Педро. Черт бы побрал и этого сумасброда и его маскарад!

Сенатор. Черт бы побрал и этого надоеду и его дело!

ЯВЛЕНИЕ ПОСЛЕДНЕЕ

Мавры танцуют, и на этом кончается комедия.

АМФИТРИОН

Комедия в трех действиях

Перевод Валерия Брюсова

ЕГО ВЫСОЧЕСТВУ СВЕТЛЕЙШЕМУ ПРИНЦУ

[83]

Монсеньер!

Да не прогневаются наши умники, но, по-моему, нет ничего скучнее посвящений, и, буде на то соизволение Вашего высочества, я не стану подражать слогу этих господ и не воспользуюсь теми двумя-тремя жалкими мыслями, которые уже столько раз повторялись на все лады, что истерлись со всех сторон. Имя великого Конде — славное имя, и с ним нельзя обходиться, как с другими именами. Это блистательное имя следует давать лишь предметам, которые достойны его; я со своей стороны предложил бы поставить его во главе армии, а не во главе книги, и, мне кажется, это — разумное предложение; мне гораздо легче себе представить, что способно оно совершить, выступая против врагов нашего королевства, чем защищая от враждебной критики комедию.

Разумеется, монсеньер, лестное одобрение Вашего высочества служит мощной защитой этого рода произведениям, и, разумеется, все убеждены не только в бесстрашии Вашего сердца и величии Вашей души, но и в просвещенности Вашего ума. Всем известно, что блеск Ваших достоинств не замкнут в пределах той неодолимой мощи, которая делает Вашими почитателями даже тех, кого она сокрушает; что эти достоинства заключают в себе самые глубокие и возвышенные познания и что Ваше суждение и Ваш приговор относительно творений человеческого духа неизменно разделяются всеми тончайшими умами. Но известно также, монсеньер, что нам ничего не стоит печатать все эти лестные одобрения, которыми мы хвалимся перед публикой, и что мы ими распоряжаемся по своему усмотрению; известно, что в посвящении автор говорит все, что ему вздумается, и что он может воспользоваться лицами наиболее высокопоставленными, чтобы украсить их великими именами первые страницы своей книги; что он волен по своему желанию приписать себе честь их уважения и создать себе покровителей, хотя они и не помышляли быть таковыми.

Я же не злоупотребляю, монсеньер, ни Вашим именем, ни Вашей добротой, чтобы оспаривать строгих судей «Амфитриона» и приписывать себе славу, которой, может быть, не заслужил. Я позволю себе поднести Вам свою комедию лишь затем, чтобы иметь случай высказать Вам, что я непрестанно с величайшим восхищением взираю на Ваши высокие достоинства, кои Вы соединяете с королевской кровью, давшей Вам жизнь, и что я, монсеньер, со всем возможным уважением и со всей мыслимой преданностью остаюсь

Вашего высочества всепокорнейший

и всеобязаннейший слуга

Ж.-Б. П. МОЛЬЕР

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

МЕРКУРИЙ.

НОЧЬ.

ЮПИТЕР

в облике Амфитриона.

АМФИТРИОН

предводитель фиванского войска.

АЛКМЕНА

жена Амфитриона.

КЛЕАНТИДА

служанка Алкмены и жена Созия.

СОЗИЙ

слуга Амфитриона.

АРГАТИФОНТИД, НАВКРАТ, ПОЛИД, ПАВЗИКЛ

фиванские военачальники.

Действие происходит в Фивах, перед домом Амфитриона

ПРОЛОГ

Меркурий — на облаке; Ночь — в колеснице, которую влечет по воздуху пара коней.

Меркурий.

Ночь пышнокудрая! Помедлите мгновенье. Я должен вам сказать десяток слов. Есть у меня к вам порученье От самого отца богов.

Ночь.

Вы это, господин Меркурий? Кто угадал бы вас в такой фигуре!

Меркурий.

Ах, поручений мне такую кучу Юпитер надавал, что я совсем устал. И вот тихонечко присел на эту тучу И вас здесь ожидал.

Ночь.

Угодно надо мной, Меркурий, вам смеяться? В усталости богам прилично ль сознаваться?

Меркурий.

Не из железа мы!

Ночь.

Но должно нам всегда Божественности сохранять декорум. Величие богов роняем мы, когда Те говорим слова, которым По низменности их Приличней быть в устах людских.