Немецкая трагедия, 1914–1945. История одного неудавшегося национализма - Вадим Глушаков

то у Германии таких незащищенных мест в обороне оказалось более двух тысяч километров. Самую серьезную опасность для нацистов представляла граница с Советским Союзом. Для проведения Французской кампании вермахт вынужден был перебросить на запад практически все наличные силы. Немецко-советская граница оставалась практически неприкрытой. Весной 1940 года вермахт оставил против трехмиллионной Красной Армии лишь 20 дивизий с незначительным количеством бронетехники и символическим числом самолетов, которым противостояла настоящая армада как бронетехники, так и авиации. Совершенно незащищенной Германия была и на севере. Захваченные Данию и Норвегию, а также все немецкое балтийское побережье протяженностью более чем в тысячу километров требовалось оборонять. Как утверждал Черчилль, флот союзников мог беспрепятственно высадить десант в любом месте, на любом побережье. Соотношение военно-морских сил союзников и Германии говорило само за себя. В начале 1940 года у Великобритании и Франции вместе насчитывалось 360 крупных надводных боевых кораблей, а у Германии – 35. Затем случилась Норвежская кампания, в результате которой у кригсмарине к маю 1940 года на плаву осталось лишь с десяток кораблей. Обладая таким колоссальным превосходством на море, союзники с легкостью могли высадить десант и по желанию захватить с запада на восток любой город на Балтике: Бремен, Гамбург, Киль, Росток, Данциг, Кёнигсберг, Мемель. Чтобы этого не случилось, на всем балтийском побережье Германии, в Дании и Норвегии вермахту требовалось держать большое количество войск. К примеру, только в Норвегии на протяжении всей войны Германии постоянно приходилось иметь воинскую группировку в 200 тысяч человек, чтобы сдерживать англичан от высадки десанта в стране. Серьезной оставалась и угроза с юга. Планы союзников по высадке десанта на Балканах, на побережье Греции и Югославии, никуда ведь не делись, а лишь ждали своего времени. Третий рейх находился в осаде, его военно-географическое положение было катастрофическим. Чтобы защищать свои границы, ему требовалось огромное количество сухопутных войск, поскольку у него не имелось флота, способного остановить противника в море. Такого количества войск у Германии не было даже близко. Все, что Гитлер мог собрать, хватило бы лишь на один удар в одном узком месте, и не дай бог удар этот оказался бы для противника не смертельным, потому как затем, приди враг в себя, весь германский блеф рухнул бы как карточный домик.

Идея напасть на Запад при таких невероятно малых шансах на успех принадлежала исключительно Адольфу Гитлеру. Такое решение основывалось больше на его политических инстинктах, нежели на понимании военной науки. Нет, в военном плане Французская кампания вермахта стала одним из главных шедевров воинского искусства современности, это бесспорно. Однако кампанию выиграли все же не немецкие военные, ее проиграли британские и французские политики – самым постыдным образом, почему они до сих пор и стараются взвалить всю вину на немецкий блицкриг. Падение Франции летом 1940 года было настолько невероятным, что жаркие споры историков о том, как такое могло случиться, не прекращаются по сей день. Британские исследователи утверждают, что французское государство к 1940 году стало настолько неуправляемым, что рухнуло само по себе, под весом собственного декадентства. Редкое правительство могло удержаться у власти в Третьей республике дольше года, некоторые правили всего несколько часов, другие – несколько месяцев. Расползавшуюся по швам в начале 30-х годов Веймарскую республику можно было считать образцом порядка и функциональности в сравнении с Третьей республикой, где профсоюзные забастовки, казалось, никогда не заканчивались. Противостояние между левыми и правыми было накалено до предела. Роялисты до сих пор ненавидели якобинцев, коммунисты боролись с фашистами, а большинство населения проводило вечера в кафе, пило вино и следовало принципу «после нас хоть потоп». Французские солдаты, как любят описывать события первых дней войны британские историки, бросив оружие, сидели в придорожных бистро за кружкой пива, ожидая, когда наступающие немецкие войска придут и возьмут их в плен. Никто во Франции не собирался воевать, потому как никто не хотел умирать. Раны Первой мировой войны в Третьей республике к 1940 году не зажили. О ее ужасах свидетельствовали памятники, установленные на главной площади в каждой деревне. На них были выбиты имена павших в бою местных жителей… сотнями. Чтобы подчеркнуть настроения французов весной 1940 года, британские историки любят приводить этот пример с памятниками погибшим. Такие монументы стоят во Франции и в наше время. В каждом поселении их всегда два: один – тем, кто погиб в Первой мировой войне, второй – жертвам Второй мировой. На первом всегда выбито множество имен, половина мужского населения деревни или даже больше. На втором имен мало, часто одно или два, иногда три. Так французы воевали во второй раз – никто не спешил сложить голову в бою. Британские историки утверждают, что Гитлер понимал французские настроения, как никакой другой политик в мире, ведь он пришел к власти в Германии, находившейся в аналогичных политических обстоятельствах. Если бы Франция в 1932 году напала на Веймарскую республику, то немецкие – веймарские – солдаты тоже, скорее всего, просидели бы всю войну в пивной, нежели пошли умирать за такую ненужную им родину.

У французских историков, однако, имеется иная версия событий. Они считают, что их предали… англичане. Героическую, по мнению британских историков, эвакуацию из Дюнкерка они называют предательством и трусливым бегством с поля боя, которое и привело к поражению Франции. Отказ Черчилля прислать на континент дополнительные силы истребительной авиации стал еще одним актом английского вероломства, поставившим в судьбе Франции окончательную точку. Немалая вина за поражение лежит и на двух других союзниках Третьей республики – Голландии и Бельгии, которые очень быстро сдались, чтобы избежать кровопролития и разрушений на своей территории. Пусть воюют англичане и французы, их великие державы, подумали голландцы, а затем и бельгийцы, не понимая, что тем самым сдали немцам Западный фронт. Через две недели после начала немецкого вторжения Франция осталась один на один с Германией. Все ее союзники либо сдались, либо бежали с поля боя. Однако даже в таком тяжелом положении Франция все еще была слишком большой костью, чтобы Германия могла ее сгрызть. У военно-политического руководства Третьей республики в начале июня 1940 года еще оставался выход из положения. Обладая сильным флотом, оно могло без каких-либо сложностей эвакуировать основные армейские силы во Французскую Северную Африку на другом берегу Средиземного моря: в Алжир, Марокко, Тунис. Там, за морем, под прикрытием флота они были не в меньшей безопасности, чем англичане на своих островах, отделенных от континента лишь узким Ла-Маншем. Третья республика могла продолжить свое существование в Алжире и вести борьбу с нацистами вместе с Великобританией, о чем