Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Отдохнуть требуется и нам. Да где там! Нас засыпают вопросами, расспрашиваем и мы – о делах семейных, о делах посольства, о политических новостях.
А потом спешим к морю. Для этого надо только пересечь мостовую и пройти десятка два метров по пляжу. Именно так и поступаем. В спокойную погоду море напротив дачи по колено – даже для закоренелых трезвенников, – и чтобы окунуться, надо немало прошагать по дну.
Вечер мы проводим в широком товарищеском кругу – в гостиной у нас собираются все «пассажиры» дачи-парохода. Без конца заводится патефон, слушаем новые советские пластинки, недавно привезенные из Москвы. Среди них одна особенно приходится всем по душе и своей удивительно лирической мелодией, и волнующими словами песни. Слушаем ее, затаив дыхание, переносясь мыслью на родину, в ближний тыл фронта… «С берез – неслышен, невесом, – слетает желтый лист. Старинный вальс «Осенний сон» играет гармонист. Вздыхают, жалуясь, басы, и, словно в забытьи, сидят и слушают бойцы, товарищи мои».
В течение вечера эту пластинку ставят много раз. Расходимся по своим комнатам поздней ночью.
В понедельник утром я с сотрудниками посольства выехал в Каир. В это лето Александрия лишь частично функционировала – как летняя столица Египта. Все основные государственные деятели находились в Каире, и наше место было там.
Кратчайшая и удобнейшая дорога из Александрии в Каир вела через Западную (или Ливийскую) пустыню, окраину великой Сахары. Чтобы попасть от дачи посольства на автостраду, надо было пересечь весь город, протянувшийся вдоль морского побережья почти на 20 километров, а затем еще обогнуть соленое озеро Марьют.
Монотонно течет час за часом, приближая нас к столице Египта. Вдали показываются контуры ее бессменных стражей, величественных пирамид. Мы оставляем их вправо от себя и мчимся по окраине Гизы, параллельно Нилу. А вот и тенистая улица Рефаа, с нашим опустевшим на лето домом. Не заезжая туда, направляюсь прямо в посольство. Там меня ждут дела. И, едва войдя в свой кабинет, я с головою погружаюсь в них.
Почти всю следующую неделю кружился я в водовороте накопившихся и вновь возникавших, больших и малых дел, работая с раннего утра до поздней ночи, а нередко и ночью, благо дома меня никто не поджидал и не укорял за то, что пренебрегаю здоровьем.
В один из первых дней этой суматошной недели я встретился с Наххас-пашой по его просьбе. В его кабинете в МИД мы были вдвоем – статс-секретарь Салахэддин-бей, обычно участвовавший в наших беседах, на этот раз почему-то отсутствовал. Дружески тряся мою руку, премьер-министр говорил:
– Мы так давно не виделись, господин посол, что, едва узнав о вашем возвращении в Каир, я тотчас же захотел побеседовать с вами. В дипкорпусе на вас сейчас, наверно, огромный спрос. Ведь вы неиссякаемый источник сенсационных вестей.
– Ну, каирские газеты давно опередили меня с моими вестями, – отклонил я от себя чрезмерный комплимент. – Если, конечно, вы, господин премьер, имеете в виду мою миссию в Сирию и Ливан.
– Именно ее. И я спешу одним из первых в Египте поздравить вас с ее результатами. Какой благоприятный поворот произошел в странах Леванта за последние недели! Я должен с твердым убеждением засвидетельствовать, что принципы советской дипломатии не расходятся с ее практическими делами. Египетское правительство горячо приветствует ваши акты признания Сирии и Ливана независимыми государствами. Эти акты блестяще подтверждают последовательность внешнеполитической линии Советского Союза в отношении арабского мира. Ничто так не ободряет нас, арабов, как эта поддержка нашего стремления к самостоятельному государственному существованию. Она вселяет в нас уверенность, что наши национальные цели будут достигнуты, какие бы препятствия ни вставали на нашем пути.
Отвечая премьеру, я сказал, что очень хорошо понимаю его чувства и что с большим удовлетворением выслушал столь высокую оценку внешней политике Советского правительства. Слова премьера – красноречивое доказательство доверия к ней, а взаимное доверие – самый прочный цемент, скрепляющий подлинно дружественные отношения между странами.
Оптимистические нотки звучали и в других высказываниях Наххас-паши в ходе нашей беседы. Так, когда мы коснулись неизбежной темы скорого окончания войны, он утверждал, хотя и в довольно расплывчатой форме, что мир должен принести с собою перемены к лучшему в государственном статусе Египта, что приближается момент осуществления его заветных национальных чаяний. С энтузиазмом говорил он о перспективе объединения арабских стран, которое позволит им эффективно противостоять любым враждебным проискам.
Я впервые видел Наххас-пашу в таком приподнятом настроении. Вызвано оно было, несомненно, общим политическим подъемом в арабских странах, в особенности в Египте, где с каждым днем набирало силу национально-освободительное движение, развертывавшееся в то время под знаменами Вафда. Расставаясь с премьером, я, не кривя душой, пожелал ему и египетскому правительству успеха в осуществлении национальных целей Египта.
Несколько дней спустя я прочел опубликованную в газете речь Наххас-паши по случаю восьмой годовщины подписания англо-египетского договора о «союзе». Я нашел в нем те же радужные мотивы, которые прозвучали в его недавних конфиденциальных высказываниях. Лидер Вафда, в 1942 году согласившегося, не отказываясь от конечных целей партии, сотрудничать с Англией в период войны, теперь напоминал стране о том, что эти цели по-прежнему указывают ей путь к свободному, независимому будущему. Ликвидация неравноправного договора 1936 года, эвакуация после окончания войны английских вооруженных сил с египетской территории – таковы были главные мотивы в выступлении Наххас-паши. С откровенными надеждами воспринял его египетский народ и с плохо скрытым недовольством – англичане. В глазах последних Наххас-паша стал, пользуясь дипломатическим выражением, персона нон грата, и дни его правления были сочтены.
О его внезапной отставке я расскажу дальше.
А сейчас пора обратиться к событиям в Румынии, которые в последнюю декаду августа властно выступили на первый план, отдалив меня на время от ближневосточных дел.
9. Переговоры в Каире
12 сентября 1944 года в Москве было подписано соглашение о перемирии с Румынией. А 13 сентября каирские газеты, комментируя сообщение об этом, подавали под крупными заголовками новость о том, что в московских переговорах наряду с другими членами советской делегации участвовал и посол СССР в Египте. Новость вызвала у непосвященных законное недоумение. В самом деле, почему советский посол, только что вернувшись из длительной поездки в Сирию, Ливан и Палестину, вдруг оказывается в Москве и ведет там переговоры о перемирии с Румынией?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Серп и крест. Сергей Булгаков и судьбы русской религиозной философии (1890–1920) - Екатерина Евтухова - Биографии и Мемуары / Науки: разное
- Наш Ближний Восток. Записки советского посла в Египте и Иране - Владимир Виноградов - Биографии и Мемуары
- Люфтваффе: триумф и поражение. Воспоминания фельдмаршала Третьего рейха. 1933-1947 - Альберт Кессельринг - Биографии и Мемуары
- Воспоминания солдата - Гейнц Гудериан - Биографии и Мемуары
- Николай Георгиевич Гавриленко - Лора Сотник - Биографии и Мемуары
- Победивший судьбу. Виталий Абалаков и его команда. - Владимир Кизель - Биографии и Мемуары
- Осажденная Одесса - Илья Азаров - Биографии и Мемуары
- Павел Фитин. Начальник разведки - Александр Иванович Колпакиди - Биографии и Мемуары / Прочая документальная литература / Политика
- Записки бывшего директора департамента министерства иностранных дел - Владимир Лопухин - Биографии и Мемуары
- Из пережитого - Михаил Новиков - Биографии и Мемуары