Кровь, охота и рок-н-ролл - Н. Хари

листы.

— Основательно… Программа по защите свидетелей. А зачем это вам?

— Союзниками не разбрасываются. А мисс Верга убедила меня, что вы хороший союзник. Не сейчас, так лет через двадцать-тридцать можете поменять решение.

У Давиде закололо в груди. Ада. Нет, вряд ли её приставили к нему нарочно, если вообще приставили. Намёк «маршала» — грязный блеф, призванный вывести из равновесия, тычок в эмоции, качающий весы.

— Почему же ко мне не обратились раньше? Хотя бы сразу после протестов, когда я всячески прощупывал почву?

Прежде чем ответить, мужчина снял очки. Протёр, надел обратно.

— Мистер Гвидиче, а почему дядя желает вам смерти?

— Освобождает место для кого-то, кому пообещал инициацию.

Вроде бы готовый к их разговору Карповски на миг остолбенел, и Давиде добавил:

— И этот процесс идёт во всех кланах.

Карповски уставился на вампира как на музейный экспонат, вдруг оказавшийся более редким, чем значится в каталоге.

— Сами догадались?

— Нет. Кристоф Робер подсказал.

— А, Робер! Математик! Жаль его, да. Кхм, ну раз вы сэкономили мне время на объяснение основной интриги, перейду сразу к делу: Антонио Манчини согласился выйти на солнце в обмен на вашу неприкосновенность.

— Что?! — Давиде неосознанно толкнул намертво прибитый стол.

— До него такая практика применялась неоднократно — предложить одному из друзей или любовников пожертвовать собой ради другого. И раньше условия сделки всегда соблюдались. При этом прямых доказательств договорённости с Манчини у нас нет, а вы знамениты лояльностью к старшему Гвидиче… В общем, я надеялся когда-нибудь получить доказательства и завербовать вас как информатора, но не более. В Краствиле мы даже организовали вам небольшую поддержку.

«Айзек Онтарио!» — понял Давиде. Негаданный помощник с мутными мотивами. Он работал не на вампиров. Теперь Дав был готов побиться об заклад, что именно Онтарио — с попустительства фальшивого маршала — пустил Аду в Дом.

—…После вашей речи про справедливость стало ясно, что мы не понимаем ситуацию. Вы как будто оставляли клан, а такое почти невозможно было себе представить!

«И тогда вы подключили Аду. Она как байхантка у вас под колпаком. Вот откуда странная готовность целоваться в обмен на историю о моём изгнании! Вы думали, причина там!»

— Подожди вы вчера хотя бы час-полтора, пока бы мы обработали доклад мисс Верга, и ночь закончилась бы иначе.

Давиде прикрыл глаза.

— Вы нашли документы?

— Да, в сейфе. Они зашифрованы, но это не проблема. Кроме того, мисс Геррато поделилась списком людей, которые, видимо, нелегально покупали сыворотку. Уверен, информация по их счетам на многое прольёт свет. Так вы знаете, почему мистер Гвидиче-старший нарушил договор?

— Нет. Теперь меня это тоже волнует.

Собравшись, он задал последний вопрос:

— Что с ней? С мисс Верга?

Карповски стушевался, и плечи его согнулись под невидимой тяжестью. Работал с Адой лично?

— Она — национальный герой. Вампирский национальный герой. По всей стране найфо сдают кровь вне графиков и подписывают петицию, чтобы ей в обход очереди вкололи сыворотку. Но с нашей бюрократией… Ей бы продержаться дня два, а там… Врачи скорректируют прогноз.

Дав кивнул и вытащил сигарету из пачки. Поджёг дешёвой прозрачной зажигалкой, закурил.

— Я согласен на первое предложение. «Отдел по работе с найфо»… Ординарно. Нужно неформальное название типа «белых воротничков». И смешанный штат…

***

Рыжую шевелюру Рода разделила на неравные части полоса седины. Над переносицей залегла складка-галочка. Он был у Ады первым посетителем после выхода из искусственной комы, ради которого для неё всем миром выбили сыворотку. Историю выбивания она знала в пересказе медсестры, и не верила.

— Как ты себя чувствуешь?

— Как герой «Шоу Трумена», хотя пока у меня даже доступа к интернету нет. Меня уже спросили и про Терри, и про то, каково быть байхантом, и точно ли я спала с Гвидиче, ведь он меня не кусал… Медсестра! Я ещё её имя на бейдже не прочитала, а она уже вывернула всю мою личную жизнь! Ну и я без сил пока, так что полежу, если не возражаешь…

Род слабо улыбнулся.

— Не возражаю, конечно! Как же круто, что тебя вытащили!

Он принёс цветы, однако ставить их было некуда: палата и так превратилась в филиал цветочного магазина. От их ароматов накатывала мигрень, и врач обещал избавить Аду от этой оранжереи до вечера.

— Как ты? Как Роз?

Он пристроился на стуле для посетителей.

— Роз… Не знаю. Я её как будто не понимаю больше. Волонтёрит для вампирского профсоюза, её на всякие телешоу зовут. Несёт там чушь заученную — словно не свои мысли, а обрывки пропаганды… Со мной почти не разговаривает. Но оно и к лучшему! Я уезжаю.

— Куда?

— В Сан-Франциско. Там мой товарищ бригадиром устроился, зовёт к себе. Условия средние, но… кажется, мне надо.

Ада потянулась к нему, и он взял её за руку. Они сжали ладони друг друга.

— Удачи! Давно хотела тебе сказать: мы с Роз на тебя шикали и ругались, но на самом деле, из нас всех ты — самый нормальный. Нормально бояться и не хотеть рисковать. Большинство людей на Земле — потомки тех, кто вовремя испугался. И, наверное, тех, к кому в последний момент пришли на помощь с винтовкой… Дьявол!

У неё текли слёзы, а она не могла их вытереть из-за слабости. Её и кормили с ложечки, и гигиенические процедуры устраивали как для немощных.

Родерик всё понял, и промакнул Аде щёки бумажной салфеткой.

— Спасибо.

— Не за что. Ну… постараюсь дальше быть нормальным и оставить потомков! Кстати, это… Если заглянешь в Сан-Франциско, сходим куда-нибудь? Не сейчас! Просто! Ничего такого!

Он, разумеется, покраснел. Ада ответила:

— Сходим.

***

Давиде запретил себе привыкать к вашингтонскому пентхаусу. Слишком шатко и временно. Его со свитой поселили сюда, пока шли разбирательства по делу Линчевателей и приготовления к запуску отдела, предполагаемый офис которого находился по соседству. По мнению Дава, дело распутывалось паршиво. Записи Найтингейла связали его с Дрейком и Листасом, но дальше ниточки обрывались. Дрейк и Манекен пропали. Замеченного Адой мужчину в очках, служившего связным с бандитами в Краствиле, опознали, но тоже не нашли. Они как в воду канули — вместе с надеждой прижать испанцев. А конкистадоры беспокоили Давиде в этой истории больше всего.

Аду он не ждал: ему сказали, она на реабилитации, и лучше никому не знать, где. Однако сейчас она сидела в его гостиной,