Кровь, охота и рок-н-ролл - Н. Хари

— Ага.

Когда он отвернулся, Ады уже не было.

Около часа Дав провёл в безысходной неподвижности, шевелясь лишь изредка, дабы не позволить мышцам затечь. Штыри должны были замедлять его и причинять боль, но для полноценного паралича их не хватало. Дав прикидывался, будто штыри на месте, а Джонсон их не проверял. Вместо того он, кажется, читал про вампирские суициды, и собственные выводы его тревожили.

Проволо́чкой с казнью Дав был обязан тому, что в такое время Алонсо слушал доклады подчинённых. Звонок Альберта, видимо, не приняли вне очереди. Жизнь Давиде висела на виртуальном телефонном проводе, и цепляться за него вампир не собирался. Но по крайней мере, умирать он будет с мыслью, что месть за него свершится, пусть и неявно. Мир подвёл Давиде, но и Давиде в ответ заложил под него бомбу. Пусть он не станет витриной нового миропорядка, зато новый порядок неотвратим: погромы подточили и Орден, и кланы, и уже заметно изменили расклад сил. А под занавес Дав сумел заронить семя страха и сомнения в Джонсона, идеального безопасника. Рано или поздно оно прорастёт большими-большими проблемами для кого-то. А потом и Ада повзрослеет…

Альберт пришёл вместе с Лиззи. Буднично передал Джонсону серебряный клинок для официальных казней.

— Прости, Давиде, дядюшка не пожелал с тобой попрощаться. И я марать об тебя руки не буду. Но посмотрю.

Хлоп!

Все вздрогнули. Прямо под ними как будто начался бой.

Хлоп! Хлоп!

Лиззи нервно переступила с ноги на ногу, стуча об пол шпильками. Альберт нахмурился:

— Мартин, проверь.

Мартин подчинился, вернувшись через минуту:

— Его больная девка к нам вломилась.

— Геррато?!

— Нет, полукровка.

Полукровка! Даву захотелось кричать.

—…Мне помочь ребятам?

Виконт задумчиво пожевал губами.

— Нет. Она уже вылетала сегодня. Скоро выдохнется.

— Приказ по возможности брать живой в силе?

— Да. Нож согласился на девочку в качестве компенсации.

Давиде зашевелился, приподнялся:

— Не глупите! Её видели! Наверняка засняли! Как вы объясните похищение?! Альберт, послушай! Пропусти её сюда спокойно, я отправлю малышку домой, и дальше делайте со мной, что хотите!

Альберт покачал головой.

— Дави, ты слишком наивен для пятисот лет. Она открыто крушит Дом и стреляет в наших собратьев! Объявить её убитой не составит труда. А она тебе правда так нравится?

— Она не заслуживает судьбы «фермы» у Ножа! Лиззи!!! Ты отправишь другую женщину в лапы такого же садиста, как твой бывший муженёк?

— О Боже, — Лиззи закатила бульдожьи глаза. — А ко мне ты как-то жалости не проявлял! Потому что я не бордель с баром в одном лице?

Бум! Хлоп!

Джонсон мрачнел с каждой секундой.

— Босс, она же вырежет остатки наших! По-другому с Ножом расплатимся! Я пойду!

— Стой!!! Меня кто будет охранять? Это вполне может оказаться хитрым планом синьора. А, синьор?

Дав не ответил. Он в отчаянии мысленно кружил по тюрьме. Нет, от оков самому не освободиться, и Элизабет с Мартином не перетянуть на другую сторону. Дурная, дурная девчонка! Он же постарался ей объяснить!

Теперь звуки драки раздавались на лестнице.

— Ада, уходи!!! — заорал Давиде изо всех сил, до кровавых следов натягивая цепь наручников. — Уходи, беги!!!

Лиззи скорчила презрительную мину.

— Дожили. Запал на байку!

— Так, — решил Джонсон. — Все во вторую камеру. Закрывать не будем, а патроны она истратит.

Дав проорал и об этом. Не подействовало. Охотница ворвалась в тюрьму, бросилась к камере виконта со вскинутым пистолетом… и вылетела.

Дав сочно выругался на итальянском, так как более ни одно действие было ему не доступно.

Из-за внезапного расслабления Ада упала, но сориентировалась, сгруппировалась. Всё же пальнула по выскочившему к ней Мартину, но безрезультатно. Скрутив девушку, безопасник поставил её перед собой, держа руки за спиной.

— Давай в камеру!

— Погоди…— к Аде подошёл виконт. Морщинистыми пальцами ощупал её подбородок как челюсть породистой лошади.

— Босс, она опасна!

— После второго-то вылета? Для медиков она опасна, любому доктору плохо станет от её состояния!

Ада была изранена. Из-за стекла камеры Дав слабо ощущал запах её крови, но троих бриттов он наверняка волновал и будоражил. Виконт определённо к ней принюхивался.

— Итак, Ада…

— Не трогай её!

— О, ты должна быть особенная! Наш Давиде любит особенных. Необычных. Талантливых.

Ада смотрела ему в глаза и почти плакала. Ей было страшно. Дав никогда не видел её такой.

— Не пейте меня! — выдавила она. — Пожалуйста!

Виконту нравился её страх. Он положил ладонь Аде на грудь, она задрожала. И зачем-то прикусила нижнюю губу.

— Не пить? Да, пить тебя на глазах любовника было бы… особенно жестоко, не так ли?

Он резко вонзил зубы ей в шею, и Давиде затошнило, хотя его физиология почти исключала тошноту. Старик жадно глотал кровь Ады, прижимаясь к тонкому телу, как сатир к нимфе. Ада терпела, зажмурившись. Потом заговорила:

— Вот ваша истинная природа! Выпить, сожрать, использовать! Своих не пьёте, так перегоняете в деньги, в сыворотку! Твари лицемерные!

Виконт оторвался от неё с тупой блаженной улыбкой. Его пошатывало.

— Зато они стали по-лез-ны-ми! А то прятались по норам как зайцы! Ждали, когда сумеют нас выдавить… Слизняки!

— Слизняк здесь ты, тебе пришлось под байханта лечь ради этой затеи! Без Листаса бы ничего не выгорело!

«Провоцирует, чтобы убил, но не отдавал испанцам… Дурочка… Ты бы так много могла…»

Альберт схватил её за горло. Лиззи всем видом показывала, как недовольна происходящим, но на неё не обращали внимания.

— Это он под меня лёг, сучка, продался с потрохами! Всех предал, человечишка недоделанный, и только под конец понял, что его провели!

— Скольких же вы убили? — нога Ады потёрлась о ногу виконта. Дав сморгнул. Лиззи тоже заподозрила неладное.

— Альберт, заканчивай, это уже ни в какие ворота! Я голосую за план «Б»! Если выедем сейчас, сдадим девчонку до конца ночи и, наконец, смоемся из этого города!

Альберт будто не слышал. Он впился взглядом в Аду, которая продолжала ненавязчиво гладить его, хотя её душили. Кровь заливала белую кожу и белую майку.

— Скольких? — уже не возглас, а хрип.

Прямоугольник. Тёмный прямоугольник на тёмной плитке пола там, где Ада упала. Телефон.

— Двенадцать. Красивое число. Годовой цикл.

Шелест,