Марид Одран - Джордж Эффинджер

Шакнахай предъявил свои документы охране.

— Мы пришли повидаться с шейхом Реда, — сказал он.

Охранник снял трубку телефона и перебросился с кем-то парой фраз, после чего разрешил нам проехать,

— Лет сто назад или более того, — задумчиво произнес Шакнахай, — боссы криминального мира имели широко разветвленные схемы нелегальных доходов. Иногда им случалось владеть и небольшим вполне законным предприятием для «отмывания» денег.

— Ну и что? — спросил я.

— Получается, что Реда Абу Адиль и Фридлендер Бей — два самых могущественных человека в мире; они — «консультанты» иностранных государств. Это полностью узаконенное занятие. Их криминальные связи не столь значительны. На эти деньги они содержат лишь зависящих от них людей и своих союзников. Все встало с ног на голову.

— Уже прогресс, — сказал я. Шакнахай молча кивнул.

Мы вылезли из патрульной машины в теплый солнечный полдень. Земля перед домом Абу Адиля была заботливо ухожена. В воздухе плыл аромат роз, смешанный с пряным запахом лимонов. По обеим сторонам древнего каменного фонтана стояли клетки с певчими птицами; музыкальные трели наполняли воздух томной ленью. Мы пошли по выложенной керамической плиткой дорожке к двери, украшенной резным геометрическим рисунком. Слуга уже открыл ее и ждал, когда мы к нему обратимся.

— Я офицер Шакнахай, а это Марид Одран. Нам надо увидеться с шейхом Реда.

Слуга молча кивнул. Когда мы проследовали за ним в дом, он закрыл за нашими спинами тяжелую деревянную дверь. Солнечный свет лился из зарешеченных окон в высоком потолке. Я слышал отдаленные звуки пианино, и ощущал запахи жареного ягненка и свежего кофе. Грязь и нищета, царившие совсем неподалеку — на расстоянии брошенного камня отсюда, — теперь полностью позабылись. Этот дом был маленьким замкнутым миром, и, я думаю, именно таким он был задуман Абу Адилем.

Нас отвели прямо к Абу Адилю. Так быстро я не мог увидеть даже Фридлендер Бея.

Реда Абу Адиль оказался толстым грузным стариком. У него было Папочкино свойство — отсутствие возраста. Я знал, что ему было по меньшей мере сто двадцать пять лет. Меня не удивило бы даже известие о том, что он ровесник Фридлендер Бея. Абу Адиль носил свободное белое облачение и не пользовался никакими украшениями. Серебрились сединой аккуратно подстриженные борода и усы, а из густой белой шевелюры торчал серого цвета модди с двумя включенными дэдди. Я был профессионалом в этой области и обратил внимание, что у Абу Адиля не было выступающего гнезда, как у меня; его программное обеспечение подключалось к розетке в форме щитка.

Абу Адиль лежал на больничной кровати с приподнятым изголовьем и во время разговора мог наблюдать за нами. Он был укрыт роскошным одеялом ручной вышивки. Высохшие старческие руки он вытянул поверх одеяла. Веки были полузакрыты, словно он дремал или еще не вышел из наркотического транса. Пока мы стояли в ожидании, Абу Адиль морщился и часто стонал. Мы ждали, пока он заговорит.

Реда молчал. Вместо него заговорил человек помоложе, стоявший около его ложа.

— Шейх Реда приветствует вас в своем доме. Мое имя Умар Абдул-Кави. Вы можете обращаться ко мне как к представителю шейха Реда.

Умару с виду было лет пятьдесят. Проницательные недоверчивые глаза светились на лице, с которого, казалось, никогда не сползала кислая гримаса. Он был дороден и носил дорогое, шитое золотом облачение и голубой кафтан с металлическим отливом. В отличие от хозяина, его голова была не прикрыта. В редеющих волосах тоже виднелся модди. Мне Умар не понравился с первого взгляда.

Я понял, что встретил равнозначную мне фигуру. Умар Абдул-Кави выполнял для Абу Ад идя ту же работу, что и я для Фридлендер Бея, хотя — я был уверен в этом — он занимался ею дольше и лучше знал рычаги власти в империи своего хозяина.

— Если сейчас, мы не вовремя, — сказал я, — мы можем зайти попозже.

— Да, это не самое удачное время, — сказал Умар. — Шейх Реда страдает от рака в последней стадии. Но, сами понимаете, в другой раз его состояние может и не улучшиться.

— Мы молимся за его здоровье, — сказал я. Едва заметная улыбка скривила губы Абу

Адиля.

— Аллах изаллимак, — ответил Умар. — Да благословит вас Аллах. Что же привело вас сюда?

Это было сказано, непростительно прямолинейно. В мусульманском мире не принято спрашивать посетителя о деле. Обычай обязывает, чтобы сначала хотя бы минимально были соблюдены правила гостеприимства. Я ожидал, что нам предложат кофе или угощение. Я взглянул на Шакнахая.

Казалось, он ничуть не смутился.

— Какие общие дела могут быть у шейха Реда с Фридлендер Беем?

Вопрос этот не на шутку встревожил Умара.

— Нет никаких общих дел, — торопливо сказал он, разводя руками.

Абу Адиль издал долгий болезненный стон и зажмурился. Умар даже не обернулся к нему.

— Значит, шейх Реда никоим образом не общается с ним? — спросил Шакнахай.

— Никоим. Фридлендер Бей большой и влиятельный человек, но его интересы лежат в совсем иной части города. Оба шейха никогда не обсуждали деловых вопросов. Их интересы никак не пересекались.

— Значит, Фридлендер Бей — не помеха планам шейха Реда?

— Посмотрите на моего хозяина, — сказал Умар. — Как вы думаете, какие у него планы?

В самом деле, Абу Адиль выглядел совершенно беспомощным на своем одре. И зачем лейтенант Хайяр дал нам такое дурацкое поручение? — пронеслось у меня в голове.

— Поступила информация, которую мы обязаны проверить, — вкрадчиво произнес Шакнахай. — Так что прошу прощения за вторжение.

— Вы действовали правильно. Все в порядке. Камаль проводит вас.

Лицо Умара оставалось непроницаемым. Абу Адиль сделал попытку поднять руку, чтобы проститься или благословить нас, но она мягко упала на одеяло.

Мы последовали за слугой к двери. Когда мы снова оказались на улице, Шакнахай засмеялся.

Ну и представление! — сказал он. Какое представление?

— Если бы ты прочитал дело до конца, то зная бы, что у Абу Адиля нет рака. И никогда не было.

— Значит…

На лице Шакнахая появилась презрительная усмешка.

— Ты когда-нибудь слышал о Прокси Хелл? Это компания психов, они носят контрабандные подпольные модди, записанные в чужих спальнях. Это записи импульсов мозга обреченных людей.

Я был обескуражен.

— Так вот что сделал Абу Адиль! Включил модификатор человека в последней стадии рака?

Шакнахай кивнул, открывая дверцу автомобиля и забираясь внутрь.

— Он включил чужие боль и страдания. Ты можешь приобрести любую болезнь или недомогание на черном рынке. Таких мазохистов там пруд пруди.

Я сел рядом с ним.

— А я-то думал, что девушки и дебютантки на Улице просто неправильно употребляли модди. Это придает новый смысл слову извращение.

Шакнахай завел машину и, обогнув фонтан, выехал в ворота.

— Сейчас вводят новые технологии, и, несмотря на то, что они приносят пользу многим людям, всегда найдется сукин сын, использующий их не по назначению.

Я думал об этом и о собственных проблемах, пока мы ехали в участок по жуткому району, населенному верноподданными Реда Абу Адиля.

Глава 6

На следующей неделе я провел в патрульной машине столько же времени, сколько прежде за компьютером на третьем этаже полицейского участка, После своего первого опыта дежурства в полицейском патруле я чувствовал себя гораздо лучше, хотя стало ясно, что мне предстояло еще многому научиться у Шакнахая. Мы разбирали домашние свары и расследовали ограбления, но таких Драматических происшествий, как нелепый террористический акт Аль-Мунтакима, не было.

Подождав несколько дней, Шакнахай решил повторить визит к Реда Абу Адилю. Он догадывался, что не кто иной, как Фридлендер Бей велел лейтенанту Хайяру поручить это дело нам, хотя Папочка по-прежнему притворялся, будто вовсе не заинтересован в расследовании. Наше начинание было бы куда успешнее, если бы мы знали конкретно, что нам надо раскрыть.

Кроме того, я думал и о других проблемах. Однажды утром, когда я оделся и Кмузу принес мне завтрак, я сел и задумался о том, что же мне предстоит сделать сегодня.

— Кмузу, — сказал я, — попробуй разбудить мою мать и узнай, не хочет ли она поговорить со мной. Я хочу кое о чем ее спросить перед отъездом в участок.

— Конечно, яа Сиди. — Он посмотрел на меня с опаской, словно я привел еще одну беспутную женщину. — Вы хотите видеть ее немедленно?

— Как только она приведет себя в порядок, если, конечно, сможет это сделать. — Я поймал неодобрительный взгляд Кмузу и умолк.

До возвращения Кмузу я успел сделать еще несколько глотков кофе.

— Умм Марид будет рада увидеться с вами, — сказал он.