Девушка индиго - Наташа Бойд

к себе.

Я оказалась в жарких объятиях, прижалась щекой к грубой ткани его камзола, вдохнула запах табака, сандалового дерева и соленого морского ветра. Я буду скучать по этому человеку больше всего на свете…

В низу живота вдруг стало тепло, и горячая волна раскатилась по всему телу до кончиков пальцев рук и ног. «У тебя есть всё, в чем он нуждается», – прошептал мне бриз голосом миссис Пинкни.

Я отстранилась и смахнула пальцами остатки слез, которые не осушил его камзол.

– О, простите…

– Ничего, Элиза.

– Мистер Пинкни, я…

– Пожалуйста, зовите меня Чарльз. Обратитесь по имени хоть один раз, перед тем как уедете. – Взгляд серо-голубых глаз вдруг сделался пристальным и пронзительным.

Я собралась с духом.

– Чарльз, – тихо произнесла я. Затем взяла его за руку и заглянула в лицо: – Знаю, я слишком молода, и мне нечего вам подарить, кроме семян индигоферы. Но я не хочу отсюда уезжать. И когда я думаю об отъезде, одно печалит меня более всего, одно повергает в тоску – это разлука с вами. – Я перевела дыхание. – Мне…

– Элиза… – Мое имя сорвалось с его губ, на лице отразилась мука и что-то еще – я не могла прочесть.

Кажется, я его шокировала. А может быть, испугала.

– Знаю, прошло слишком мало времени, – поспешила продолжить я. – Я тоже любила вашу супругу, искренне любила. И… – Мой голос дрогнул от избытка чувств, рвавшихся наружу из сердца. – Еще слишком рано, я понимаю. Время не на нашей стороне…

– Вы имеете в виду мой возраст? – тихо проговорил Чарльз. – Время не на моей стороне, хотели вы сказать? – Он крепко сжал мою руку. Его глаза блестели; ветер играл прядью волос, выбившейся из косицы. – Я не думал никогда… даже не мечтал о том, что вы можете испытывать ко мне… Я любил двух женщин так долго и безоглядно… Я боялся, что вторая для меня тоже потеряна.

От этого признания я чуть не задохнулась, сердце пропустило удар. Я протянула руку и заправила непокорную прядь ему за ухо.

– Неужто ты могла меня полюбить, Элиза, моя маленькая мечтательница?

У меня перехватило горло.

– Да, Чарльз. Да, я люблю тебя. – Сердце чуть не выпрыгнуло из груди, когда я произносила эти слова. – Ты возьмешь меня в жены? – спросила я. – Ты женишься на мне, и я смогу остаться здесь?

Он заулыбался, и мир вокруг нас словно засиял всеми красками.

– Да. И мы раздадим семена индигоферы друзьям. Будем делать индиго и все, что ты пожелаешь. Вместе разбогатеем.

– Если только Квош нам поможет, – улыбнулась я.

Он покачал головой:

– Неугомонная! – Но глаза его лучились весельем. – Ладно уж. Я внесу Квоша и любого, кого ты назовешь, в наши планы на будущее.

– Всех! Эсси тоже должна остаться со мной.

– Оставим всех, кого пожелаешь, – серьезно и нежно пообещал Чарльз.

Этот человек, наверное, знал меня лучше, чем близкие родственники. Он видел мои слабости, ошибки, амбиции. Видел все мои недостатки. И тем не менее любил меня.

– Насчет Квоша… – Я глубоко вздохнула. – Мне бы хотелось, чтобы когда-нибудь он стал свободным.

Чарльз не удивился.

– Все, что пожелаешь.

– Думаю, вместе мы совершим великие дела, мистер Пинкни, – прошептала я в глубочайшем волнении.

– Чарльз, – поправил он.

– Чарльз, – повторила я.

Держать свои чувства в должном подчинении разуму – величайшая из возможных побед, и урок сей, вероятно, усваивается тем лучше, чем раньше его преподать.

Элиза Лукас (1722–1793)

Послесловие

Элиза Лукас и Чарльз Пинкни поженились в мае 1744 года. Скромная церемония была устроена в церкви прихода Святого Андрея. Все приданое Элизы составляли несколько рабов и заросли индигоферы на поле, которое больше не принадлежало Лукасам. Ее семья вернулась на остров Антигуа без нее.

Чарльз и Элиза, дождавшись семян, собрали их и раздали многим плантаторам в своих краях.

Позднее в том же году Англия и Франция объявили друг другу войну, и англичане, потерявшие возможность покупать индиго у французов, платили баснословные деньги за фунт красителя из своих колоний. Через несколько лет производители индиго из Каролины уже составляли такую жестокую конкуренцию французским мастерам, что Франция объявила вывоз семян индигоферы со своих островов преступлением, карающимся смертной казнью.

Индиго со временем стало одним из самых доходных товаров, поставлявшихся из колоний, заложило основу их процветания и определило тем самым историю развития Соединенных Штатов. «Винья индиго сосайети» – общество, созданное плантаторами, которые увековечили таким образом источник своего благосостояния, – финансировало, всячески поддерживало и надолго пережило Американскую революцию. Оно же основало первую в Южной Каролине открытую школу. Перед самой революцией ежегодный экспорт индиго приносил огромные деньги – около 1 107 660 фунтов.

Элиза собственноручно подписала документ, освобождавший Квоша от рабства, в 1750 году. Он продолжил работать на Пинкни как наемный плотник и архитектор во время строительства их усадьбы на Ист-Бей. Щедрое жалование позволило ему приобрести у Чарльза Пинкни дом в Чарльз-Тауне, а также несколько сотен акров земли в устье Санти-Ривер, и самому стать плантатором. Он выкупил своих дочерей из рабства за $200 каждую. Имя Квош он сменил на Джон Уильямс.

Генри, сын Джона Лоуренса, сделал состояние на работорговле. Подсчитано, что его стараниями через невольничьи рынки прошло 8 000 душ.

Элиза любила Чарльза всем сердцем. После его скоропостижной смерти в 1758 году она написала:

Меня постигла величайшая из бед человеческих. Я потеряла лучшего и достойнейшего из людей, нежнейшего и преданнейшего из мужей.

Нет таких слов, чтобы описать мою скорбь.

Ночи провожу в слезах, днем непрестанно вздыхаю, и так неизменно с того самого рокового 12 июля, когда лишилась я самого дорогого, что было у меня на земле…

Какая небывалая утрата…

Благодаря сыну Элизы и Чарльза, Томасу, был заключен так называемый «Договор Пинкни», давший Соединенным Штатам право пользоваться рекой Миссисипи в качестве торгового пути, а также установивший границу между Соединенными Штатами и испанскими колониями. Другой их сын, Чарльз Коутсуорт Пинкни, стал одним из отцов-основателей Соединенных Штатов Америки, представителем Южной Каролины на Конституционном конвенте в 1787 году. Чарльз Коутсуорт был заметной фигурой в политике не только штата, но и всего государства, он много сделал для создания образовательных и культурных институций в Южной Каролине.

Президент Джордж Вашингтон, узнав о кончине Элизы Лукас-Пинкни в 1793 году, изъявил желание быть среди тех, кто нес гроб на ее похоронах. Она покоится на кладбище в Филадельфии.

Через двести лет после смерти имя Элизы Лукас-Пинкни было внесено в списки