Сын графа Монте-Кристо - Александр Лермин

Человек, вмешавшийся в ссору, был Фанфаро.

— Опять этот негодный мальчишка нам все дело испортил, — прошипела Ролла и, с трудом выбравшись из фуры, бросилась на юношу.

— Назад, Ролла,— глухо проронил Медное Жерло, положив руку на плечо жены.

В это время на крыльце показался Шванн и крикнул:

— Ну чего вы там? Завтрак готов!

— Полно, Жирдель,— сказала Ролла, обращая все в шутку,— не сердись. Пойдемте — я хочу есть!

Жирдель взглянул на жену, пожал плечами и двинулся к дому. За ним последовал Фанфаро. Робекаль и Ролла остались одни.

— Надо с этим покончить, Ролла,— сказал Робекаль.

— И чем скорее, тем лучше.

— Хорошо, сегодня вечером я это устрою. Выйди потом на дорогу — там встретимся, и я сообщу тебе мой план.

— Отлично, а теперь пойдем — я в самом деле хочу есть.

Когда Ролла и Робекаль вошли в комнату, Жирдель, Перепелочка, Бобишель и Фанфаро уже сидели за столом, и дядюшка Шванн поставил перед ними миску с супом.

3. Старые и новые знакомые

Проголодавшиеся артисты принялись за еду и не заметили, как отворилась дверь. Хозяин, зорко смотревший за всем, поспешил к выходу. На пороге в нерешительности стоял путник лет сорока. Это был худощавый человек небольшого роста в коричневом сюртуке, обшитом галунами, и с меховым воротником. Желтый жилет, голубой галстук, синие суконные панталоны и ботфорты со шпорами дополняли его костюм.

Лицо этого человека было крайне неприятным: впалые раскосые глаза, большой рот, широкий нос и низкий лоб — все это придавало незнакомцу какой-то зловещий вид. В своих костлявых красных руках незнакомец мял поярковую шляпу.

Гость вежливо поклонился хозяину, который спросил:

— Что прикажете, сударь?

Гость молчал и внимательно наблюдал за компанией акробатов. Шванн повторил свой вопрос. Гость прошел дальше и сказал:

— Дайте мне глоток водки — я жду… еще одного человека. Приготовьте хороший обед, и когда придет другой… подавайте.

— Слушаю, сударь,— ответил Шванн, уверенный в том, что новый гость — управляющий знатного вельможи.

В эту минуту прибыли еще двое путешественников. Один из них походил на отставного военного, носил седую эспаньолку и был одет весьма просто. Другой был, очевидно, возницей или лошадиным барышником: его костюм состоял из холщевой блузы, кожаных штиблет, панталон до колен и большой круглой шляпы. Когда Шванн, приняв от них заказ, спросил, где им угодно будет сесть, они ответили не сразу. Наружность пришедшего ранее показалась им подозрительной. Впрочем, старик, похожий на отставного военного, приказал накрыть для себя и своего спутника тут же. Жирдель, поднявший голову, узнал, казалось, вновь прибывших. Гость в коричневом сюртуке иронически улыбнулся, выпил поднесенную ему водку и, вынув из кармана несколько газет, усердно принялся за них.

Шванн принес заказанную яичницу, и барышник спросил:

— Далеко ли отсюда до Ремирмона?

— Вы, верно, не здешний? Между Сент-Аме и Ремирмоном часа два пути.

— Тем лучше. Значит, после обеда мы будем там.

— Дорога очень плоха,— заметил хозяин,— и все из-за наводнения…

— Что такое? — спросил старик-военный.

— В последнее время лили дожди, и горные потоки вышли из берегов — вся дорога к Ремирмону залита водой. В прошлом году в это же время здесь утонули двое…

— Мы возьмем проводника,— сказал барышник,— нет ли у вас кого под рукой?

— Как не быть? Но сегодня все мои люди заняты, вам придется подождать до завтра.

Акробаты закончили свой завтрак. Жирдель подошел к путникам и вежливо сказал:

— Если вам угодно, то вы можете завтра ехать вместе с нами.

— Отлично,— прибавил хозяин.— Соглашайтесь, господа. Жирдель будет для вас надежным проводником.

Путники обменялись взглядами, и военный ответил:

— Очень вам благодарен. Когда вы думаете выезжать?

— Завтра рано поутру. Сегодня мы даем здесь представление.

— Не выпьете ли с нами стаканчик вина?

Жирдель согласился. Шванн принес бутылку и стаканы.

Гость в коричневом сюртуке не пропустил мимо ушей ни одного слова и снова иронически улыбнулся.

Робекаль встал из-за стола и вышел во двор. Странный гость положил на стол свои газеты и последовал за ним.

— На пару слов, любезный,— обратился он к Робекалю.

— В чем дело?

— Вы получите двадцать франков, если будете откровенны со мной.

— Что же вам угодно?

— Кто это такой — Медное Жерло?

— Силач, фигляр, акробат и прочее.

— Как его зовут?

— Цезарь Жирдель.

— С кем он теперь сидит?

— Не знаю!

— Вы его ненавидите?

— Вам то что до этого?

— Я крайне в этом заинтересован, и, если вы согласны, мы можем действовать сообща. Вам будет дана возможность расквитаться с Жирделем, и, сверх того, вы получите хорошую награду.

— Да вы не шутите ли? — спросил Робекаль.

— И не думаю… Вот вам двадцать франков в задаток.

Робекаль взял деньги и ушел.

— Опоздал, голубчик,— сказал он про себя,— сегодня же вечером Жирдель получит свое.

Между тем Жирдель перешептывался с обоими путешественниками.

— Как дела? — спросил он у барышника.

— В отличном положении… Крестьяне подготовлены и только ждут сигнала.

— Мы еще поговорим об этом. Заметили ли вы человека, читавшего у стола газету?

— Он смахивает на лакея.

— Или, скорее, на шпиона. Сегодня вечером у вас в комнате мы поговорим… Оставьте дверь открытой, а главное — никому ни слова. Пока до свидания.

— Мы принимаем ваше предложение, любезный,— громко сказал барышник,— завтра с вашей помощью мы будем в Ремирмоне.

— Очень рад услужить вам, господа,— ответил Жирдель и затем, обратившись к акробатам, крикнул: — За работу, детки! Любезный Шванн, а как же насчет разрешения? Вы, кажется, помощник бургомистра?

— Да,— ответил Шванн,— вот вам гербовая бумага, пишите прошение.

— Это дело не мое. Пиши, Фанфаро, а ты, Бобишель, живей за работу!

4. Брат и сестра

Полчаса спустя на площади перед гостиницей «Золотое солнце» собралась большая толпа. Балаган Жирделя был уже готов, и местные жители с восторгом смотрели на Бобишеля, Фанфаро и Перепелочку, Роллу и Робекаля и самого Жирделя, которые, по обычаю акробатов, выйдя на эстраду, представились:

Бобишель: Сколько лет уж удивляю

Я прыжками целый мир!

Перепелочка: На канате я порхаю,

Мне не нужен балансир.

Жирдель: Я, вися вниз головою,