Я (не)буду твоей (СИ) - Арья Данте

накрыла руку его супруги и в мозг мне тут же ударили интересующие меня картинки.

— Два года прошло, чем больше они тянут, тем сильнее усугубляется ситуация, — сама себе пробурчала я под нос, а подруги только с подозрением покосились на меня.

Ладно, план у меня дерьмовый, но это все же план. Всяко лучше, чем ничего.

— Хей, мальчики, — окрикнула я мужчин и помахала им рукой в приглашающем жесте, а когда они подошли и уселись за стол, то продолжила свою мысль, — я тут недавно копошилась в архивах, ну, выискивала информацию по этим Энфириумам и вот что подумала. Может все дело в тех самых камнях Вечности, что пропали после разрушения Ми-Иру? Или в том, что камень души так долго находится вдали от хоть и разрушенного, но действующего ядра родной планеты этой расы.

— К чему ты клонишь? — воодушевился Великий.

— К тому, что это девочка не может покинуть камень, потому что у нее просто нет на это сил, — кивнула я и отпила ароматного чаю.

— А ведь в словах Ванды есть смысл, Кай, — кивнул Ас, — они же не такие, как мы, уникальны в своем роде и если мы дадим этой душе, то, что она хочет, то дело все-таки сдвинется с мертвой точки.

— Малышка, ты смогла бы призвать силу камня, чтобы совершить обряд на Ци-Иру? Боюсь, если это будут делать Верховные, то можно полностью обесточить душу, тем самым убив ее.

Я же на минуту задумалась, а потом и решительно кивнула.

— Смогу! Тем более я должна этому Энфириуму. Моя семья повинна в том, что эта душа пребывает в заточении и рабстве все это время.

И к вечеру мы всем составом выдвинулись на Ци-Иру, взяли только обычный крейсер и усиленные телепортаторы, чтобы не было проблем с транспортировкой нас назад. Каин передал мне едва светящийся камень души и, по мере нахождения на спутнике, он начинал сиять все ярче и ярче, разгораться и я чувствовала, как душа, заключенного в нем Энфириума, рвется наружу. Бедная девочка, сколько же она натерпелась от моих полоумных родительниц!

А потом я почти два часа проводила ритуал крови и шептала заклинания, а когда совсем отчаялась получить хоть какой-то результат, то камень вдруг вспыхнул в моей руке, взмыл в воздух и раскололся на тысячу мелких осколков.

Яркий шар света замер в воздухе, беззвучно колыхаясь на волнах ветра, а потом двинулся в сторону феникса Маты Уазбо, заключил ее будто бы в кокон из своей сияющей энергии и вдруг растаял, как будто его никогда и не было.

— Что это было, Кай? — спросила обеспокоенно Шая, — Где она?

Кай почему-то долго и пристально смотрел на феникса, потом взлохматил волосы и ответил:

— Она спряталась, — потом окинул всех нас взглядом синих глаз и постановил, — мы должны возвращаться домой, на сегодня мы сделали все, что смогли.

Я же, аккуратно проводя пальцами по рассыпавшимся тут и там осколкам камня души, вдруг прикрыла глаза и увидела видение. Как сногсшибательная белокурая девушка заливисто смеется, обнимая статного красавца мужчину с синими, как небо, глазами. И я знаю эти синие глаза, я уже не раз смотрела в них.

— Спасибо, что когда-то вы освободили меня! — и ее слова, как гром среди ясного неба, бьют мне в самую душу.

Хаос Первозданный! Это — она!

Спустя еще три года…

Килиан

Я смотрю на нее и вижу чудо. Сглатываю, а потом прикрываю глаза, чтобы элементарно не расплакаться от счастья. А она все молчит, думает, что я не слышу их сердцебиений, того, как изменился ее запах, и теперь стал еще слаще, еще невообразимее. Черт, как бы я хотел прижаться к ее, еще плоскому, животику! Ну, сил же просто нет!

Неужели она не понимает, что я уже давно все знаю? Я же досконально изучил ее тело, каждый изгиб, каждую выпуклость! Поэтому и слегка потяжелевшую грудь я приметил почти сразу, теперь я ласкаю ее соски с особой осторожностью, нежно, не спеша, ласково покусывая, аккуратно пощипывая, а потом зализывая следы своей страсти.

Но ее расстраивать не хочется. Она готовит мне сюрприз, поэтому и приходится корчить из себя незнайку. Милая моя девочка, хранить секреты от Ра Справедливости так себе затея…

— О, как прекрасно, — благодарно выдыхает он когда я поднимаю к себе на колени ее ступни и начинаю медленно их массировать, — это просто бесподобно, Кил!

— Да, бесподобно, — соглашаюсь я, пожирая ее взглядом.

— Еще, у-у-у, еще, Кил, — она прикрывает глаза и откидывается на кушетку, а мои руки все продолжают разминать ее ножки, с крошечными пальчиками и ноготками, выкрашенными в алый цвет.

После ступней мои ноги поднимаются выше, проминают икры и снова вверх, но уже понижая градус своего давления. Она личиком утыкается в декоративную подушечку, но уже не может скрыть, ни стонов, ни раскрасневшегося личика, ни того, как часто-часто дыхание разрывает ее грудную клетку.

И вот я уже развожу ее ножки в стороны и усаживаюсь между ними на ее кушетку. Распахиваю полы коротенького шелкового халатика и провожу большим пальцем по микроскопическим трусикам прямо там. М-м-м, какая мокренькая девочка!

— Давай-ка мы уберем с тебя эту ненужную тряпочку, — шепчу я и одним движением рву ее белье, а потом и вообще откидываю в сторону.

Я прикусываю губу и просто смотрю на открывшуюся мне красоту, но медлю, хотя член уже ломит от нетерпения. Ничего, парень, подождешь, у нас прямо по курсу есть более важные дела. Например, как следует помучить эту мокренькую киску.

Невесомо прикасаясь в миллиметрах от ее разбухшего клитора одной рукой, второй я потираю вход в ее глубину, размазывая ее сок, но не касаясь изнывающей вершины. Она вся вибрирует, я вижу, как ее скручивает от наслаждения, но продолжаю нагнетать градус ее страсти.

— Твою мать, Кил, — почти хнычет моя Ванда.

— Молчи, — осекаю ее я и продолжаю свою пытку.

Ее попка елозит по кушетке, она кусает свои губки и изгибается в пояснице, всем своим видом умоляя дать ей освобождение. Но я только отнимаю свои руки и притягиваю ее максимально ближе к себе, закидывая ее ноги себе на бедра. Затем медленно развязываю халат, распахиваю его и начинаю играть с полной грудью и бусинами сосков, не забывая порхать одной рукой в миллиметре от клитора.

Когда я понимаю, что она уже в полубреду от кайфа, то расстегиваю ширинку и выпускаю на волю свой перевозбужденный член. Но не вхожу, нет! Я только начинаю водить им по ее девочке, лишь немного задевая центр ее