Шоссе Петля - Олег Новгородов

подружки, в деревне за речкой… Соседка подала заявление в милицию, и, конечно, в деревне за речкой девочку не нашли. Да и подружек у нее там не было. У нее вообще не было подружек. В школе Ульяну сторонились, и был там один случай… сейчас, чуть попозже. А вот тут у меня вторая часть, она же первая, если по порядку, до Чугурова.

Овчарук подцепил вилкой кусок кильки и отправил его в рот.

- Покойную мать Ульяны - Тамару - в поселке по сей день помнят. Она от насильника залетела. Вышла в магазин, вернулась вся избитая, ну и остальное тоже… Той осенью в районе сексманьяк завелся. Ладно бы только секс, а он еще и мясник, прям сука на части баб резал. Так его и не сыскали, кстати, хотя по всем признакам местный. Ни свидетелей, ни зацепок, ни фоторобота - живых-то он не оставлял... Тамара, можно сказать, легко отделалась, но именно от нее толку и не добились. Не видела, мол, сзади подошел и по затылку ударил. Но среди поселковых слухи ходили, что Тамара насильнику казнь назначила. С нее бы сталось: злая как ведьма, мужиков ненавидела люто, за что, про что - поди знай. А этого пса и вовсе без ножниц кастрирует. Еще когда первый труп нашли, она в дружинники записалась и в патрули ходила. Но вышло не так, а по-другому.

Родители Тамары - вот эти самые Коныгины - запретили ей делать аборт, потому что до фига верующие. Причем упертые такие, потомственные. Перед тем, как рожать, она им сказала: мне родов не пережить, в церкви меня не отпевайте, я дьяволу душу продала. Участковый говорит, орали они друг на друга, аж весь поселок слышал. "Да как ты смеешь такое, нечистого всуе поминать, господь - твой заступник", и так далее. А она им отвечает: думаете, я шучу? Вот посмотрите. И действительно, родила дочку и умерла.

Коныгины в горе и в непонятках, как дочку-то в последний путь провожать. Насчет дьявола они вряд ли серьезно восприняли, но она ж от господа отреклась, к сатане взывала! Обсудили с попом, тот говорит: не таких отпевали, отходную прочтем, святой водичкой побрызгаем, с миром и упокоится. Только вот, едва гроб к церкви занесли, навес входной группы рухнул, и попа в лепешку раздавило. Так и похоронили не отпетую.

Дерябин вытаращился на капитана Овчарука.

- У нас, что ли?!

Тот выпил еще водки.

- Нет, не у вас. Там, около поселка, свое кладбище. Но вы слушайте дальше. В общем, старики внучку сами растили, но видно было, что мучаются с ней. Что-то в девочке было не так. Не то мамкины гены бунтовали, не то папашкины, или другое что… А уж когда в школу пошла, все увидели - очень странный ребенок. Училась не просто плохо, а суперплохо, двойка на двойке. И еще. Старики всеми правдами-неправдами - конкретно, при помощи взятки - сдали Ульяну в школу без медицинской справки. Хоть бы кто проверил, но нет, никому ничего не нужно, никто ни за что не отвечает!

Это был крик души человека, который сам не столь уж давно был четким пацаном и ни за что не отвечал. Дерябин и Лева сочувственно поцокали языками.

- Так вот, милиция разбирается со стариками, и они начинают говорить что-то похожее на правду. В третий день каникул Ульяна повесилась, сама, не сама, но нашли они ее в хозблоке с петлей на шее. И решили изобразить, будто она исчезла. Дескать, на похороны денег нету, а пенсия - копейки… Старик в том же хозблоке наскоро сколотил гроб, они его в машину засунули на заднее сидение, а сверху ящики с рассадой поставили - типа, по огородным делам едут. Но был один человек, который всё понял - чутье у него на такие вещи. Чугур. Он всё насквозь видел.

Две живые, на все готовые бабы для него интереса не представляли, а там, в хозблоке - то, что ему надо. Он взял у Клокова ключи от мопеда и проследил, куда повезут. И следующей же ночью - отсюда уже мои соображения - поехал навестить могилку. Брошенный мопед наши ребята нашли, пока я из Калужской области перся - в канаве за Петлей валялся, как раз на юге, где у вас забор порушен.

Лопату он прихватил в сарае, дальше дело техники и навыков. Но чего он не знал - в середине учебного года покончила с собой школьная фельдшер. Ульяна не то в обморок упала, не то кровь у нее пошла, и классная ее отвела на осмотр. Через полчаса фельдшер прибегает к завучу. Губы синие, трясется: мне уйти, мне уйти, и удрала. Забежала к подруге, объяснила в двух словах, что к чему, и еще говорит: я тебе не вру, я в медицине десять лет, и меня такому не учили. И раз уж в природе т а к о е водится, тогда и медики не нужны. Дома записку в секретере оставила, впорола литр белой и с пятого этажа сиганула. Эту записку мне прочитать дали, и я с подругой переговорил. И она очень нехотя, сквозь зубы, но подтвердила: в записке то же самое, что фельдшерица ей на ухо шептала.

Короче, мужики. Вот что произошло с Чугуровым. Этот мудак раскурочил крышку и полез покойнице под юбку. А там не как у людей, там - еще одни челюсти. Чугуров рыпнулся, хотел руку отдернуть - а уже всё, нету руки-то…

Овчарук встал из-за стола, разлил по стаканам