Конан. Пришествие варвара (сборник) - Роберт Говард

Над головой тянулись увитые лианами ветви. Конан легко вскарабкался на высокое дерево, пробрался по длинному суку как можно дальше, свесился на руках над стеной, раскачался и, пролетев, точно снаряд из катапульты, очутился на широком зубце. Крепость была невелика, но вмещала удивительно много строений. Трех– и четырехэтажные дома, преимущественно с плоскими крышами; улицы, сходящиеся, точно спицы колеса к ступице, к восьмигранному внутреннему двору. В его центре возвышалось, господствуя над всем городом, сооружение с куполами и башнями. Все это выдавало изысканный архитектурный стиль. Солнце уже взошло, но никто не появился на улицах и в окнах зданий. В крепости царила мертвая тишина.

Обнаружив поблизости узкую каменную лестницу, Конан двинулся вниз. Дома подступали к крепостной стене почти вплотную, и на полпути киммериец оказался вровень с окном. Ставни отсутствовали, шелковые занавески схвачены атласными шнурками, и он без труда рассмотрел комнату с темными бархатными драпировками на стенах, с устланным ковром полом, со скамьями черного полированного дерева вдоль стен; было там и ложе из слоновой кости, а на нем груда мехов.

Он приготовился двинуться дальше, как вдруг услышал шаги на ближней улице. Не дожидаясь, когда его увидит на лестнице незнакомец, Конан шагнул в проем окна. Застыл на несколько мгновений точно статуя, но все было спокойно. Тогда он медленно двинулся по ковру к занавешенной арке, рассчитывая найти за ней выход. Но тут ткань откинулась, и за аркой обнаружился устланный подушками и мехами альков. Там лежала стройная темноволосая девушка, ее глаза равнодушно следили за Конаном.

Когда же он настороженно приблизился, ожидая истошного крика, она лишь зевнула, прикрывая рот изящной рукой, и села, придерживаясь за бархатный полог.

Несомненно, она принадлежала к белой расе, хотя кожа ее была очень смугла. Волосы с ровно подстриженной челкой были черны как ночь. Одеждой ей служила лишь шелковая лента на бедрах.

Девушка вдруг что-то произнесла, но Конан не разобрал ни слова и отрицательно покачал головой. Красавица, не выказав ни малейшего удивления, снова зевнула, потянулась как кошка и заговорила на языке, похожем на язык юйтши и вполне понятном Конану.

– Ты кого-то ищешь?

Она спрашивала таким тоном, будто к ней в спальню вошел старый приятель, а не вооруженный чужеземец.

– Кто ты? – спросил Конан.

– Ятели, – бесстрастно ответила она. – Должно быть, пировала вчера допоздна, что-то меня в сон клонит. А ты кто такой?

– Конан, козачий гетман, – проговорил он, следя за каждым ее движением. Что, если равнодушие притворно, что, если она ищет возможность выбежать из комнаты и переполошить весь дом? Но пусть даже за пологом скрывается шнурок сигнального устройства – она не успеет дотянуться.

На ее лице не отразилось ни удивления, ни страха.

– Конан, – повторила она сонно. – Ты не дагон. Должно быть, наемник. И многих ли юйтши ты обезглавил?

– Я не воюю с водяными крысами, – проворчал козак.

– Но ведь они такие страшные! – прошептала она с дрожью в голосе. – Раньше юйтши были нашими рабами. А потом восстали. Жгли, убивали всех без разбора. Только волшебство Хосатрала Хела не подпускало их к крепости…

У нее слипались глаза. Тряхнув головой, Ятели недоуменно продолжала:

– Как же я забыла… Этой ночью они все-таки поднялись на стену. Крики, пожары… Тщетно мы звали на помощь Хосатрала…

Она снова тряхнула головой, словно пыталась отогнать страшное воспоминание.

– Возможно, этого и не было вовсе… Иначе меня бы убили вместе со всеми, а я, кажется жива… Впрочем, не важно.

Девушка приблизилась к Конану, взяла его за руку и потянула к ложу. Он воспротивился, не зная, что и думать. Девушка улыбалась ему. У нее было лицо засыпающего младенца: глаза затянуты дымкой, шелковистые ресницы опущены. Вялым движением она коснулась тугих черных локонов, словно хотела убедиться, что они настоящие.

– Наверное, это сон. Очень хочется спать. Я ничего не понимаю. Стоит лишь чуточку напрячь память, и голова тяжелеет…

– Ты сказала, юйтши сегодня ночью проникли в город, – произнес встревоженный киммериец. – Расскажи об этом.

– Ничего не помню, – прошептала девушка. – Только дым, пламя и вопли. Из дыма выскакивает голый окровавленный демон, хватает меня за горло и всаживает в грудь нож… Как больно! Но это сон, видишь, шрама не осталось? – Она вяло провела ладонью по гладкой коже и вдруг приникла к могучей груди Конана, обвила руками его шею. – Может, я и сейчас сплю? Туман в голове… Но ты мне не снишься. Ты сильный. Давай жить, пока можно. Давай любить друг друга…

Поддерживая красивую девичью голову сильной рукой, он с наслаждением поцеловал пухлые алые губы.

– Ты сильный, – повторила она слабеющим голосом. – Люби меня… люби…

Сонный шепот стих, веки сомкнулись. И этот город, и девушка казались иллюзией, но теплое и упругое тело в его руках было живым, настоящим. Он торопливо уложил ее на кровать из слоновой кости. Ятели глубоко и ровно дышала, на губах ее блуждала блаженная улыбка. Этот сон был слишком глубоким для естественного, и Конан предположил, что она одурманена наркотиком вроде ксутальского черного лотоса.

Но удивительное на этом не кончилось. Среди мехов на ложе он увидел настоящее сокровище: золотистую, с темными пятнами шкуру гигантского леопарда! Не подделка, а самая настоящая шкура самого настоящего зверя. Если не лгут гиперборейские легенды, этот зверь вымер не менее тысячи лет назад. Восхищенные силой и красотой золотистого леопарда, древние художники оставили его изображения на мраморных плитах. Уму непостижимо – откуда здесь его шкура?

Качая в растерянности головой, Конан прошел через арку в извилистый коридор, остановился и прислушался. И почти тотчас же острый слух уловил приглушенные шаги. Кто-то шел вниз по лестнице, с которой только что спрыгнул киммериец. Чуть позже он вздрогнул – в комнате, только что покинутой им, раздался глухой удар – незнакомец явно повторял его путь.

Быстро повернувшись, Конан побежал по коридору – и вдруг застыл как вкопанный. Перед ним лежал человек: ноги – в коридоре, остальное – в проеме двери, замаскированной под стенную плиту. Тощий, темнокожий, с бритой головой и жестокими чертами лица, в одной лишь набедренной повязке из шелка. Казалось, смерть нашла его в тот миг, когда он отворил дверь. Заинтересовавшись причиной смерти, Конан склонился над ним и понял, что бритоголового, как и девушку, сморил глубокий сон. Но почему он выбрал столь неподходящее место для ночлега? И от чего уснул? Неужели от усталости?

Из раздумий Конана вывели звуки за его спиной. Приближающиеся по коридору шаги! Брошенный в том направлении взгляд уперся в огромную дверь – похоже, запертую. Конан оттащил в сторону спящего, шагнул через порог, потянул на себя дверь и услышал щелчок замка. Стоя в кромешной мгле, он улавливал шорох ног в коридоре, и по спине бежали ледяные мурашки. Это не человеческие шаги! Но и звери так не ходят!

Миг тишины – и вдруг слабо заскрипели дерево и металл. Конан вытянул вперед руку и ощутил, как напрягается, прогибается в его сторону дверь, словно на нее давит огромная тяжесть. Как только киммериец потянулся к сабле, это прекратилось, но зато он услышал бессвязное бормотание, от которого на голове зашевелились волосы.

Конан попятился – и едва не упал. За спиной оказалась узкая лестница, ведущая вниз. Он стал бесшумно спускаться, держа в одной руке саблю, а другой касаясь стены, но не находя других проемов. Ступени увели его довольно далеко от коридора. Ступив наконец на ровный пол, Конан предположил, что находится уже не в здании, а в подземелье.

V

Конан продвигался в непроглядной тьме подземного хода, опасаясь провалиться в какую-нибудь невидимую яму. Вскоре он наткнулся на ступени, поднялся по ним, уперся в обитую железом дверь и нащупал металлический засов. Она поддалась, открыв проход в огромный, слабо освещенный зал. Вдоль пестрых стен выстроились в ряды многочисленные колонны, подпирая грандиозный купол из полупрозрачного дымчатого вещества. Купол походил на затянутое тучами полуночное небо, создавая иллюзию невероятной высоты. Если и просачивался снаружи свет, он дивным образом менялся.

В мрачном сумраке Конан двинулся через зал, ступая по зеленым плитам. Зал был круглым, мебель отсутствовала, лишь напротив двери из громадных бронзовых створок, на невысоком помосте, стоял медный трон. К нему вели дугообразные ступени. Увидев существо, лежавшее, свернувшись кольцами, на троне, Конан отпрянул и вскинул саблю. Но гигантская змея не шевелилась, и он, осмелев, взобрался по стеклянным ступеням. Похоже, змея была не живая, а высеченная из похожего на яшму минерала; неведомый скульптор не пожалел труда, и каждая чешуйка была точь-в‑точь как настоящая, даже переливалась всеми красками радуги. Огромная треугольная голова гада уткнулась в воронку, образованную кольцами туловища. Конан не видел глаз и челюстей рептилии, но знал, что такие чудовища водились в тростниковых зарослях на южных берегах Вилайета. Как и золотистый леопард, они давным-давно исчезли. Глиняные статуэтки подобных тварей попадались Конану в капищах юйтши, среди прочих идолов. Видел он таких и на гравюрах древнейшей Книги Скелоса.