Три закона. Закон первый – Выживание - Елена Пост-Нова

медицины это практически невозможно.

Правда, лично меня уровень медицины теперь мало касается…

Перед поездкой я проверялся в Вехемском филиале Мирового Центра Медицинских наук! Дано было заключение — к перемещению годен! Как они могли ошибиться?! Смена климата спровоцировала запуск процесса. Если не смена климата — то что ещё? Всё должно было пройти гладко… Но не прошло…

С этими мыслями я лежал на своей роковой койке почти не в состоянии подняться. Сил не было. Бросало то в жар, то в холод. Мутило. Есть я не мог, хоть Мичлав и попытался заставить, но желудок выворачивало от одного только вида питательной смеси. Я мог только пить и то с трудом, потому что порой выворачивало даже от воды. То знобило, то становилось невыносимо душно. Шум бури за стеной и вид мокрого серого окна не давали уснуть. От рассвета прошло уже полдня. Мне бы так хотелось позвонить родителям! Будто они могли бы что-то сделать… Но против возникшей проблемы мы остались наедине с Мичлавом.

Он ушёл в навигационную — надо было отслеживать работу границы звеньев и пушек-маркеров. Если какое-нибудь звено выйдет из строя, он должен будет отправиться его заменить. Если маркер увидит кого-нибудь для своего «плевка», и на карте обозначится активированный маячок — он отправится туда устранять зверя…

Я очень-очень надеялся, что этого не произойдёт. Я даже надеялся, что шторм утихнет, и мы сможем поехать в больницу — хотя это уж было крайне глупой надеждой.

Периодически наставник навещал меня, отпускал шуточку и уходил обратно в дождь. Так лучше — мне страшно стыдно за то, что я так его подвожу… И ещё не хочется, чтобы он смотрел на мои мучения… И без этого за девятнадцать дней рейда он будто стал знать обо мне больше, чем знают даже родители.

Пытался слушать музыку — это немного отвлекало. Обезболивающее действовало, но не идеально. Вот бы написать Мирои и Гелло… Они там живут себе спокойно, занимаются обычными делами и даже предположить не могут, ЧТО со мной здесь происходит.

Боже, это не постижимо уму — естественная бесконтрольная детерминация…

Отчаяние прокралось к глазам, и из них скользнули тихие горячие слёзы.

По вибрации пола я понял, что Мичлав поднимается в модуль. И верно, дверь открылась, он вошёл, прикрываясь сверху курткой от костюма противодождевой защиты.

— Ну как ты тут? Есть что новое? — хмыкая, повесил мокрую куртку на дверь и прошествовал ко мне.

Едва ли не подпирая потолок, навис надо мной, уперев руки в пояс, во всей своей впечатляющей величине.

— А что вы подразумеваете под «новым», наставник? — слабо проговорил я, тем не менее отвечая усмешкой. — Ещё рановато для нового…

— Ничего, всё будет, — он занял своё место на табуретке и полез в аптечку. — Давай-ка проверим, как твои кишки себя чувствуют.

На палец мне вновь нацепился диагност. Вдруг, видя исцарапанные руки охотника, я вспомнил о его недавнем ранении. Но с места не было видно повреждённую сторону.

— Вы себе обработали рану?

— У, как ты мило волнуешься, — Мичлав опять хмыкнул и показал заклеенное прозрачной плёнкой предплечье. — Обработал-обработал. Мне лишние шрамы не нужны. В этом стеклянном мире нам нужна репутация железных людей, верно? Вот ты, парень, теперь обречён стать героем для общественности — с такой-то драмой. Так что уж придётся терпеть внимание твоей любимой прессы.

Это неприятно кольнуло. Да ладно, он же шутит…

— Я за вас спрячусь, как всегда происходит на вылазке, — попытался пошутить в ответ.

Только сейчас подумал, что на мне и ущерба особого нет, кроме пары царапин. А его руки искромсаны порядочно… Потому что он меня всегда заслоняет собой…

— Ну! — пожал он здоровым плечом. — Может, скоро я́ смогу за тебя прятаться. Кстати, об этом. Ты же, парень, теперь точно станешь парнем. При смене окружающей температуры в плюс это неизбежно.

Да, ведь для получения мужского пола на организм воздействуют повышенными температурами. А для получения женского — пониженными.

Настал мой черёд пожать плечом.

— Лишь бы всё нормально прошло. Можно и парнем стать… Но… лишь бы не таким, чтобы вы за мной прятаться могли.

Посмеявшись, Мичлав снял пищащий диагност.

— Ну вот, всё нормально. Справляешься, — подытожил он. — Всё и дальше пойдёт нормально, ясно тебе? Молодец.

Но к вечеру мне стало гораздо хуже. Я стал проваливаться в небытие. Опять видел странные сны. Я видел Ассоциацию. Видел Главу. Всё было неясным. Я что-то очень важное делал. А потом умер. И было так же больно, как сейчас…

Даже не просыпался, когда Мичлав приходил проверить моё состояние и вколоть по расписанию обезболивающее. Но каждый раз сквозь морок чувствовал его присутствие.

…Тело ломило, мышцы скручивало на все лады. Иногда боль усиливалась настолько, что я даже переставал чувствовать. Не только её, но и всё остальное… Забывался тяжело и неуловимо, время, кажется, перестало идти. Мне было так плохо…

…В очередной раз сознание вспыхнуло. В буквальном смысле — я почти что ослеп от яркой вспышки. Приподняв отёкшие веки, увидел Мичлава. Он сидел рядом, и это солнце из крохотного окошка сверкнуло на его часах.

— Здравствуй, мелкий, — протянул он. — Совсем тебе хреново, да?

— Здравствуйте… — кажется, попытка подать голос прошла вхолостую.

— Ничего, крепись, уже вторые сутки почти прошли.

— Там… солнце…

— Мы в глазу бури, не обольщайся. На всём острове по-прежнему штормит. Давай-ка, я тебе помогу, пока опять не налетело. А то выглядишь ты жутковато.

Он наклонился ко мне, и лица коснулась холодная мокрая губка. Судя по запаху, смоченная в гигиеническом растворе. Я закрыл глаза, стараясь не слушать этих болезненных ощущений. Наставник протёр мне лицо, шею и руки, затем он стал расстёгивать на мне рубашку, но я тут же схватился за неё, не желая, чтобы кто-то вдруг проник в мою тяжкую тайну.

— Это что ещё такое? Не дури давай!

Пришлось подчиниться. Начальник выполнял все действия с натренированной деловитостью врача. От ощущения чистоты стало легче. Влаговпитывающее бактерицидное бельё на постели приняло меня обратно в чистом, обеззараженном виде.

В порыве признательности я даже пожаловался на малотерпимые ощущения в ноге. Мичлав опытным движением размял сведённую судорогой мышцу — и боль утихла.

— Ну вот и отлично. А теперь ешь.

— Я не могу, в меня не лезет…

— Не пролезет, будем решать. Ешь — таз рядом.

За подмышки усадив меня, мужчина сунул в руки бутылку питательной смеси.

— Я лучше потом …

— Сейчас, и чтобы я видел.

Отколупнув трубочку, я с нехорошим предчувствием вдохнул в себя густую жидкость. Вопреки ожиданиям, организм никак не