Новая история стран Европы и Америки XVI-XIX вв. Часть 3: учебник для вузов - Коллектив авторов

Италия во второй половине XVI–XVII вв.

Опустошительные войны, усиление политической раздробленности, установление иностранного господства самым негативным образом отразились на социально-экономическом развитии итальянского общества. На короткое время установление долгожданного мира создало благоприятную конъюнктуру, но уже с конца XVI в. Италия начала втягиваться в длительную стагнацию практически всех отраслей экономики.

Подъем сельского хозяйства Италии в середине XVI в. был связан преимущественно с экстенсивными факторами. После окончания Итальянских войн быстро увеличивались размеры пахотных земель, усилился приток рабочей силы. Стабилизация внутреннего рынка сбыта способствовала расширению посевного земледелия, стойлового содержания скота, разведения тутовых деревьев. Для решения продовольственной проблемы большое значение имело массовое распространение посевов кукурузы. Однако подъем оказался очень кратким. Уже в первой половине XVII в. многие освоенные земли пришли в запустение. Начался заметный отток сельского населения в города. В течение XVII в. доля горожан в общей массе жителей страны увеличилась с 11 до 16 %, а в густонаселенных северных районах превысила 20 % (при этом пополнялась в основном масса городской бедноты). Южные области полуострова окончательно оказались в роли сельскохозяйственной периферии. Не без влияния Испании здесь происходило возрождение феодальных форм землевладения и землепользования. Преобладающая форма аренды – испольщина – дополнялась разнообразными феодальными платежами и обязанностями в пользу землевладельцев (баналитетные платы, подношения натурой к праздникам, мелиоративные, дорожные, строительные работы и т. д.). В целом, уровень эксплуатации крестьян-арендаторов был чрезвычайно высок. Поскольку в испольную аренду обычно предоставлялся целый хозяйственный комплекс (подере), включавший посевные и пастбищные площади, виноградники и огороды, то издержки его содержания были чрезвычайно велики, а возможность развития товарного монокультурного хозяйства – минимальны. Нередко арендаторы оказывались не в состоянии соблюдать условия договора и попадали в длительную долговую зависимость. В таких случаях они фактически становились прикрепленными к земельным участкам. К тому же в XVII в. огромные земельные площади, принадлежавшие ранее богатым городским коммунам, начали передаваться крупным латифундистам в качестве феодов. Сеньоры использовали все возможные судебные и административные методы для узаконения феодальных повинностей крестьян, в том числе связанных с личной зависимостью. Раннекапиталистические методы хозяйствования, в том числе капиталистическая аренда, в аграрной сфере закреплялись очень медленно.

Схожая динамика была присуща развитию торгово-финансовой и промышленной деятельности. В середине XVI в. наступил период оживления торговых связей. Начало гражданских войн во Франции, нарастание центробежных тенденций в Священной Римской империи, расширение доступа к атлантическим коммуникациям (через Испанию) на некоторое время укрепили роль Италии в международной торговле. В этих благоприятных условиях особенно интенсивно развивалось сукноделие в Венеции и Флоренции, росло шелковое производство в Генуе, Милане, Павии, Мантуе, Болонье. Неаполитанское королевство стало основным поставщиком шелка-сырца. Венеция, Генуя, Флоренция оставались крупнейшими центрами финансовых операций и международной торговли. Венеция сохраняла в XVI в. монополию на вывоз пряностей из стран Ближнего Востока. Генуя играла все большую роль в межрегиональной торговле с Испанией и Португалией, а также Англией и Голландией. Генуэзские банкиры на протяжении нескольких десятилетий даже сохраняли лидирующие позиции на европейском финансовом рынке.

С конца XVI в. торгово-финансовый и промышленный подъем в Италии сменился нарастающим спадом. Исчезла благоприятная конъюнктура на мировом рынке. Итальянская текстильная промышленность проиграла конкурентную борьбу более дешевыми английскими и голландскими сукнами. Переход Франции к политике протекционизма фактически закрыл для итальянцев и этот рынок. Тяжелые последствия, особенно для Южной Италии, имел финансовый и политический кризис Испании, начавшийся на рубеже XVI–XVII вв. В сочетании с ростом влияния турок в Восточном Средиземноморье все это значительно сократило возможности участия итальянских городов в межрегиональной торговле. К тому же венецианский и генуэзский торговый флот уже заметно уступал более современным голландским и английским судам.

Помимо возросшей конкуренции на мировых рынках экономическому спаду в Италии способствовали и внутренние причины. Несмотря на раннее зарождение капиталистических отношений, новый экономический уклад здесь так и не приобрел устойчивые формы. Сохранение цеховой системы и ориентация финансовых кругов на откупную и кредитную деятельность препятствовали накоплению капитала в промышленной сфере и переходу от рассеянной к централизованной мануфактуре. Минимальным оставался и технологический прогресс. Итальянская промышленность все больше вытеснялась на внутренние, локальные рынки и утрачивала привлекательность в качестве источника высоких доходов. Как следствие замедлился и процесс сращивания родовой аристократии, патрициата и разбогатевших выходцев из среды пополанства. Даже анноблированная городская верхушка оказалась проникнута аристократической пренебрежительностью к предпринимательской деятельности и тягой к «благородным» занятиям. Если в XV–XVI вв. сословная структура итальянского общества была очень аморфной и поэтому относительно открытой, то к XVII в. она стала приобретать более дифференцированный характер. В особой степени эта тенденция была характерна для южных районов Италии, где под влиянием Испании насаждалась военно-административная система.

Ухудшение экономического положения и возрождение сословных форм стратификации общества усиливали социальную напряженность. На дорогах Италии становилось опасно – разорившиеся крестьяне и ремесленники, бывшие солдаты и обедневшие феодалы объединялись в разбойничьи отряды и жили грабежом. Все более частными становились голодные бунты в городах и крестьянские волнения. Восставшие громили поместья, убивали сборщиков налогов, уничтожали налоговые описи, земельные договоры. Как правило, никаких политических требований не выдвигалось – протестные движения были стихийными и плохо организованными. Исключение составили лишь крупные восстания 1647 г. в Неаполе и Палермо. В Неаполе летом 1647 г. вспыхнуло восстание плебса, во главе которого встал рыбак Мазаньелло. Это выступление поддержали средние городские слои, а также крестьяне из окрестностей Неаполя. Восставшие выпустили из тюрем заключенных и взяли в осаду крепость, где укрылся вице-король. 22 октября в Неаполе была провозглашена республика. Вице-король и испанские чиновники бежали. Однако уже к весне 1648 г. испанцам удалось подавить восстание. В Палермо городские низы также свергли власть испанского вице-короля и провозгласили республику. Восстание распространилось на большую часть Сицилии, но победа повстанцев оказалась столь же скоротечной. По сути все подобные выступления представляли собой традиционные для Средневековья крестьянско-плебейские бунты и не могли привести к существенным политическим переменам. В Италии отсутствовал важнейший идеологический фактор, мобилизовавший социальное противостояние в большинстве стран Европы – протестантское движение.

Кризис католической церкви, давший толчок Реформации, отразился и на развитии итальянского общества. В конце XV в. в самых разных социальных слоях распространялись идеи религиозного обновления и морального очищения. Постепенно сложилось два направления этого духовного движения. Одно из них опиралось на традиции итальянского гуманизма и критического рационализма. Большую популярность в интеллектуальной элите итальянского общества того времени снискали идеи испанца Хуана де Вальдеса, критиковавшего католические догмы. Последователи де Вальдеса Пьетро Карнасекки, Маркантонио Фламинио, Галеаццо Караччоло создали гуманистический кружок в Неаполе. Вскоре «гуманистическая ересь» начала быстро распространяться в университетах Италии. Для многих итальянских интеллектуалов были характерны пантеистические воззрения, натурфилософское понимание христианской веры. С рациональных позиций критике подвергались многие догматы римско-католической церкви. Большой интерес вызывала ранняя евангелическая традиция. В ходе философско-теологических дискуссий обсуждались не только различные аспекты вероучения, но и содержание Библии, степень достоверности ее содержания. Антонио Бручоли перевел текст Библии на итальянский язык еще за два года до издания в Германии немецкого перевода Лютера.