Миры Филипа Фармера. Том 4. Больше чем огонь. Мир одного дня - Филип Фармер

Участок на углу Восточной Тридцать третьей и Вуманвэй занимал четвертую часть шестиэтажного дома, составлявшего целый квартал. Мокрый и мрачный Кэрд прошел по входной аллее, где по бокам стояли каменированные офицеры в форме, погибшие при исполнении служебных обязанностей. Они стояли как живые, в достойных позах, хотя при жизни далеко не все вели себя достойно. Ближе всех ко входу на шестифутовом гранитном пьедестале возвышался Абель Ортега, Гончий Пес, былой наставник и напарник Кэрда. Кэрд всегда говорил ему «доброе утро», хотя кое-кто из его коллег находил этот ритуал патологическим. На этот раз Кэрд прошел мимо Ортеги молча, даже не взглянув на него.

И не ответил на приветствие дежурного сержанта. Тот крикнул ему вслед:

— Эй, инспектор, а я и не знал, что дождь идет! Ха-ха-ха!

Не обращая внимания на любопытные взгляды, Кэрд пересек большой вестибюль и зашагал по коридору. В конце помещалась раздевалка. Кэрд открыл шкафчик, выбрал один из дюжины балахонов, а свой мокрый повесил на крючок.

Он поднялся на лифте на третий этаж и вошел в свой кабинет. Экран на столе извещал его о том, что он и так знал. Ему следовало незамедлительно связаться с майором Рикардо Уолленквистом. Вместо этого Кэрд доложил в компьютер, что он на месте, и затребовал досье на Рутербика. Последний его адрес был Кинг-стрит, номер сто. Кэрд вызвал двух пеших патрульных того района и попросил их проверить квартиру. Ему сказали, что это уже сделано пять минут назад. Домой Рутербик не приходил и на работу не явился.

Значит, скорее всего, он ни тут, ни там уже не появится. Совершив нападение на офицера — свое первое серьезное преступление, насколько известно, — он скорее всего подался в район «минни» около Гудзон-парка. Там селились люди, живущие на минимальное гарантированное пособие, личности, по какой-то непонятной причине не желающие работать. Имели они также тенденцию скрывать у себя преступников. Время от времени органики устраивали в этом районе облаву и отлавливали кое-кого из находящихся в розыске. Как видно, пора провести очередную акцию.

Кэрд велел принести кофе и, попивая горячий напиток, немного поостыл. И даже посмеялся, представив себе картину своего купания. Сцена была безусловно смешная, хотя опозорился он сам. Если бы он увидел такое в кино, то хохотал бы. И нельзя в какой-то мере не воздать должное Рутербику. Кто бы мог ожидать, что этакий нытик, плакса, этакое ничтожество вдруг так взорвется?

Его розыск лучше предоставить патрульным. Кэрд выключил экран и хотел отдать полоске команду соединиться с кабинетом Уолленквиста, но вспомнил, что ему надо подать заявление на ребенка. Но не успел он назвать код отдела рождаемости Бюро Народонаселения, на полоске появилось лицо Рикардо Уолленквиста (Долбилы).

— Доброе утро, Джефф! — Его жирная красная рожа прямо сияла.

— Доброе утро, майор.

— Видел мой вызов?

— Да, сэр. Пришлось заняться одним неотложным делом. Я как раз собирался…

— Зайди ко мне, Джефф. Прямо сейчас. Есть кое-что интересное. Это тебе не мелочевка какая-нибудь, не спекуляция дистиллированной водой. Лучше поговорим с глазу на глаз.

— Иду, майор, — сказал Кэрд и встал.

Уолленквист придавал большое значение личным контактам. Общение с помощью электроники он не одобрял. Это слишком безлично, слишком отстраненно.

«Сколько барьеров! Провода, волны, экраны! Нельзя узнать человека по-настоящему или проникнуться к нему симпатией, и он не узнает тебя и не почувствует симпатию к тебе, если говорить через аппаратуру. Вы просто призраки и больше ничего. Тут нужна плоть и кровь, дорогуша. Нужно потрогать и понюхать. Электричество, оно в душу не заглядывает. Не передает нужные сигналы. Лицом к лицу, нос к носу — это другое дело. Видит Бог, мы и так утратили уйму человеческого. Надо сберечь остатки. Плоть к плоти, глаза в глаза. Потрогать и понюхать».

Все это прекрасно, думал Кэрд, поднимаясь в лифте. Беда в том, что Уолленквист жить не может без лука. Ест его на завтрак, обед и ужин. И при этом норовит держаться как можно ближе к человеку, с которым говорит.

Кабинет Уолленквиста был в два раза больше, чем у Кэрда — так оно и следовало. Сам майор, однако, был лишь на четверть крупнее своего лейтенанта. Ростом шесть футов семь дюймов, весил он двести восемьдесят семь фунтов. Фунтов девяносто приходилось на избыточный жир. Департамент Здравоохранения, конечно, выражал свое недовольство, но у майора было достаточно связей, чтобы ему не слишком докучали. Мелкий бюрократ не решился бы атаковать напрямую майора-органика, а руководство департамента не очень-то ретиво боролось и с собственным жирком. Рядовой обыватель — дело другое, вот он-то должен соответствовать всем меркам этого, официально бесклассового, общества. Так оно было всегда, так и будет.

Майор поднялся с огромного мягкого кресла, когда вошел Кэрд, и потряс в воздухе сложенными вместе руками. Кэрд ответил тем же.

— Садись, Джефф.

Кэрд взял себе стул. Уолленквист обошел свой полукруглый стол и присел на его край, подавшись вперед так, что казалось — он вот-вот упадет. Как Шалтай-Болтай, подумал Кэрд. Но тот хоть луку не ел.

— Ну как там жена, Джефф? — ухмыльнулся Уолленквист.

На секунду Кэрду стало дурно Уж не совершила ли Озма чего-то противозаконного?

— Прекрасно.

— Все букашек раскрашивает?

— Ну да.

Уолленквист расхохотался и хлопнул Кэрда по плечу.

— Вот здорово, да? Не знаю, искусство это или нет, зато реклама хорошая. Ее все знают. Я слышал, даже вечер в ее честь устраивают.

У Кэрда отлегло от сердца. Майор просто создает душевный настрой. Живое общение — глаза в глаза, нос к носу.

— А дочка как поживает? Ариэль… Маузер, верно?

— Чудесно. По-прежнему преподает в университете Восточного Гарлема.

Уолленквист кивнул. Его щеки затрепетали, словно паруса.

— Вот и славно. На вечер, значит, идете? Будет кто-нибудь, кого я знаю?

— Возможно. Это такое богемное сборище. Устраивает его Малькольм Чен Кант, хранитель Музея Двадцатого Века.

— Да, я о нем слышал, конечно. Но сам в тех кругах не вращаюсь. Хорошо, что ты там бываешь. Органик должен знать людей, не принадлежащих к его профессии.

«Тебе и невдомек, сколько таких людей я знаю», — подумал Кэрд. И продолжил ритуал, осведомившись о здоровье майора, его жене, двух детях и трех внуках.

— Чудесно, лучше не бывает.

Уолленквист сделал паузу. До этого момента Кэрд старался держать голову так, чтобы видеть майора только уголками глаз. Теперь он повернулся к начальнику лицом — и получил полный заряд.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});