Ветлужцы - Андрей Архипов

— Э! Опять заснул, что ли? Ну спи, спи… — проворчал Григорий, явно пожалев, что теряет собеседника для неспешного разговора, хотя еще совсем недавно сам пытался уложить его немного подремать.

— Да нет, задумался просто, — вскинулся Вячеслав и придвинулся ближе к монаху, правящему лошадьми. — Как там ясы себя ведут, еще не повернули обратно домой? Не передумали с нами идти?

— А что им будет? — меланхолично ответил чернец, оглянувшись по сторонам. — Этим безусым юнцам вы пока в диковинку, из конца в конец каравана скачут и обо всем выспрашивают. Особенно Росмик старается, даже слова не так коверкает, как остальные. Да и к нам они ныне по-другому стали относиться. Ты бы видел, как ваш воевода шуганул какого-то мальца, который по привычке пытался одного из наших отходить плеткой! Росмик, по-моему, даже прощения просил за его поведение. Забыл, мол, его подданный, что теперь мы не им принадлежим. — Григорий искоса глянул на Вячеслава, пытаясь определить, как тот отнесся к его словам.

— Да вольные вы теперь люди, вольные! Говорил же уже!

— Все равно еще веры в это нет… Ты лучше скажи, как вы только сумели уговорить род этого ясского мальчонки на свои земли осесть?

— Ну, еще не уговорили на самом деле. Сам видишь, что его отец с нами почти одну молодежь отправил, а старшие идут лишь для того, чтоб присмотреть за малолетками и глянуть на ветлужские земли. Сам же он перезимует вместе с остатками скота около Сурожского моря да и двинет по весне в сторону Дивногорья оценить места, на которые осесть можно. Стараниями Азы у него остались почти одни христиане и те, кого к земле тянет. Да и самому ему под старость надоело по степи скитаться, хотя далеко он и отказался ехать. Мол, тут родился, тут и умрет.

— Много их всего? — заинтересовался Григорий, наблюдая за проносящимся на полном скаку мимо телеги очередным ясским всадником.

— Да нет, сотен семь душ вместе с детьми осталось от рода, одни слезы. Так что Гераспу имеет смысл дружить с воронежцами, чтобы никто его не тронул, хотя и выставили те ему условие отпустить всех невольников языка словенского. Ну да ему это не в тягость будет, его дочурка почти всех колодников увела вместе с самой горячей молодежью, которая возразить посмела бы.

— Аза?

— Угу, сильно он на нее обижен, хотя и понимает, из-за чего она это сделала. Тем не менее родная кровь есть родная кровь, простит. Мы ее, кстати, именно поэтому и отпустили, не ведя за собой заложницей до самого Воронежа. На своего брата она не рискнет нападать, чтобы отомстить и скот обратно отбить.

— А если сговорится с ним самим против нас? — недоверчиво переспросил чернец.

— С Росмиком? У которого она почти всех будущих подданных увела? Пусть попробует… — Вячеслав достал из-за пазухи тряпицу, в которую была завернута черствая горбушка с долькой чеснока, честно поделил все пополам и протянул одну часть Григорию. — Да и вы, думаю, смотреть не будете, если на нас нападут. Даром, что ли, вас вооружали?

— Какие из нас воины… Так как же вы улещали ясов, чтобы они на русские земли осели?

— Как? Остатками железа: посудой, отвальным плугом, ножами… Точнее, простым показом, потому что их долю привезут только по весне. Как раз и Росмик вернется. Этого другим прельстили: совсем иным воинским обучением, чтением, письмом. Пришлось воеводе целовать крест, что он приложит все силы, дабы сохранить единственного наследника Гераспа. Опытного наставника тот с ним снарядил, конечно, но прекрасно понимает, что безопасность юнца зависит лишь от нашей благожелательности.

— Ничего странного, есть такой обычай во всех окрестных землях: воспитывать младших отпрысков у дружественных соседей. Хотя Росмик и единственный наследник, но чтобы род окончательно не захирел, нужно что-то необычное делать…

— Кстати, а почему ты сказал про русские земли? Вроде бы они ныне ничьи, и даже киевские князья на них не покушаются…

— Так я тебе про древние земли русов всего лишь толковал, — пожал плечами Григорий и переключил внимание на лошадей, соскакивая с телеги. — Куда полезли, косоглазые?! Там же норы одни! Ног не жалко, неразумные божьи твари? А ну пошли в сторону!

— О чем ты? — Вячеслав недоуменно посмотрел вслед чернецу, а когда тот вернулся и забрался на облучок, повторил еще раз: — Что за древние земли такие?

— Земли?.. Раньше по всему Донцу и Осколу вплоть до твоего Дивногорья на полунощи и до Белой Вежи на восходе была целая россыпь крепостиц. На заходе солнца около полян и северян такие детинцы ставились недалеко от больших городков, а по Дону сами по себе, причем не абы какие, а достаточно крупные. Называлось это все русским каганатом.

— Ну, вообще-то я видел в Дивных горах остатки разрушенной крепости. Но думал, что это хазарские сооружения, потому что в свое время они вроде бы брали дань с полян, северян и вятичей….

— Брали, но лишь после того, как русы были разгромлены. А до этого те и сами от таких данников не отказывались.

— Так, Григорий, давай с самого начала и поподробнее. А то зовемся Русью, а кто такие наши предки — точно не знаем.

— Да вы вроде ветлужцами зоветесь… Тебе самому что известно?

— Я слышал, что было три группы русов: одни жили в Славии, то бишь в Новгороде, другие в Куявии, то есть в Киеве, а третьи в Арте, в которую ходу чужеземцам не было и где ковали прекрасные мечи…

— Кха… — повеселел монах. — Чего только не наговорят, хотя… столько лет прошло с тех времен, могли и на другие племена сии названия взвалить.

— А сколько минуло?

— Больше двух с половиной столетий, если считать от конца русского каганата. А если еще точнее, то все эти события начались около 830 года от Рождества Христова.

— Варяги еще не пришли в Великий Новгород?

— До прихода Рюрика в Ладогу еще оставалось три десятка лет с гаком, да и самого Новгорода тогда еще не было. А откуда знания твои?

— Ну… из киевских летописей, из царьградских и арабских книг. Переведенных на наш язык, естественно.

— Ишь ты! Вроде на православного ты не похож, досель зрить не довелось, как ты крест на себя налагаешь. С другой стороны, книги лишь в монастыре можно читать, да у князей что-то есть. Ну ладно, не мое это дело… И что они говорят, эти твои летописания про русов?

— Что Сурож русский князь Бравлин из Новгорода брал где-то в конце восьмого века, на римлян они нападали как раз в упомянутую тобой пору, а через тридцать лет даже пограбили окрестности Царьграда. Потом пришли в Киев, закрепились там и уже из матери городов русских ходили на Константинополь. Странно только вот что… Несмотря на их присутствие на Днепре, русов постоянно упоминали хазары как своих беспокойных соседей. И еще, кажется, в течение века после этого они разбойничали по Кавказу и Хвалынскому морю.

— Бравлин? Из не существующего еще Новгорода? На Таврику[158] пришел? Кто бы его пустил через земли других племен? Мономаху до сих пор через вятичей пройти сложно, а тут… — грустно улыбнулся Григорий и стал излагать свою точку зрения: — Как я тебе уже упомянул, в этих краях на реках стояло множество городков с белокаменными детинцами. Малые, большие, с пригородами, ремесленными посадами… Однако это все в основном на Донце. А вот в Дивных горах, на реке Тихая Сосна и ниже по Дону возводились не города, а настоящие крепости. Поспрошай вашего Твердяту, что за развалины находятся напротив Белой Вежи, на правом берегу Великого Дона. Он ведь как раз оттуда, по твоим словам, так? А потом ответь сам себе — против кого такие укрепления были построены, если на другом берегу стоят хазарские?

— А может быть, они были воздвигнуты как дополнение к левобережным крепостям? Для защиты переправы через Дон?

— Ты знаешь, сколь труда надо приложить для постройки такого детинца? И почему же тогда он с давних пор разрушен, как и остальные крепости на Донце, если так необходим для защиты переволоки? — Григорий тяжело вздохнул, что-то вспомнив из своего далекого прошлого, и продолжил: — Я, мил друг, много где был и много чего читал, так уж у меня жизнь сложилась. Ты уж мне поверь, сами хазары признавались, что Саркел, сиречь Белую Вежу, они начали строить лишь в 834 году от Рождества Христова для защиты от какого-то сильного врага. Об этом у ромейцев разные записи остались… А еще я слышал, что как раз перед этим была разрушена крепость на правом берегу.

— Так, может, этот враг и разрушил хазарские укрепления? — остался в сомнении Вячеслав.

— Все может быть. Но от кого хазары ими защищались? От полян или северян, про воинские деяния которых мы до сих пор не наслышаны? Угры туда позднее пришли, а про другие сильные племена в тех местах я не слышал. Та же Великая Булгария была уже почти два века как разгромлена теми же хазарами и аланами. И скажи мне, кто будет ставить крепость на другом берегу, чтобы при нападении она оставалась отрезанной от основных сил рекой? — Григорий на несколько мгновений задумался и мотнул головой: — Ну ладно, в воинском деле я не сильно разумею. Но уж то, что детинцы на Осколе и Донце в точности так же построены, как правобережная крепость на Дону и укрепления в Дивногорье, ты и сам можешь при случае убедиться. Развалины остались. А хазары в этих местах лишь один Саркел построили, и то с помощью ромейцев. Нет, вру! Была у них ниже по течению еще одна крепость на реке Сал, тоже порушенная в те годы, да и в Таврике несколько штук имелось. Но опять же чужие зодчие все это воздвигали, потому что все они по-разному поставлены.