Стратагемы заговорщика (СИ) - Тимофей Щербинин

вдруг понял, что это сама земля дрожит от того, что соударяются зубьями шестерни приводного механизма. С того места, где остановил их часовой, не было видно, как ползёт вверх решётка, и только вымпелы на мачтах огневых джонок указывали на то, что корабли вышли из бухты на середину реки. Только когда они прошли под мостом и решётка опустилась за ними, часовой разрешил путникам взойти на мост.

Полотно гигантского сооружения позволяло свободно разойтись трём запряжённым буйволами повозкам. В затёртую сандалиями поверхность давно въелась грязь, но поручни и фигурные навершия колонн до сих пор были белыми и гладкими, словно вылепленными из каолиновой глины и запечёнными в гигантской печи. Через равные промежутки в парапете моста древними мастерами были сделаны овальные проёмы, через которые сейчас грозно глядели бронзовые жерла пушек. Украдкой заглянув через плечо канониров, Тукуур увидел, как военные джонки, развернув прямоугольные паруса, устремились по левому рукаву реки на помощь всё ещё дымящемуся Могойтину.

На левом берегу путники почти без приключений сумели прибиться к пассажирам колёсного сампана, направлявшегося в Улюн, хотя это и стоило им почти всех денег. Глядя, как пара буйволов вращает тяжёлый ворот гребного колеса, Тукуур пытался привести в порядок свои мысли, но они упорно уплывали вдаль. В начале пути некоторые пассажиры просили его погадать или написать прошение небесным защитникам, но постепенно и эти просьбы сошли на нет. В конце концов, шаман поддался дорожной апатии и днями любовался бликами на воде, причудливыми корнями деревьев и разноцветными птицами, обитающими в их кронах. А вот Дарга по мере приближения к цели становился всё более напряжённым и угрюмым. Только в последний день, когда дома Улюна показались из-за излучины реки, разбойник снова стал спокойным и собранным как прежде.

Улюн оказался непримечательной деревней чуть больше Оймура. Здешнее "святилище" состояло из крытого алтаря Последнего Судьи, дома наставника и гимнастического павильона, где тренировались храмовые стражники. Когда сампан подошёл к пристани, Светило уже касалось верхушек деревьев, и Тукуур легко согласился с предложением Дарги идти к садовнику на следующее утро. Быстро найдя единственный трактир, путники договорились о ночлеге, а потом устроились на террасе, заказав риса и маринованных побегов тростника.

— И кувшин фруктового вина, — добавил воин.

— Простите, нохор, вина сейчас нет, — виновато развёл руками трактирщик. — Зато есть свежий тростниковый квас, из молодых стеблей!

— Вот и отлично, — улыбнулся Тукуур. — Люблю держать голову трезвой!

— Нет, так дело не пойдёт! — фыркнул Дарга. — Ты, если хочешь, пей свою бражку, а я поищу чего покрепче! Кто у вас тут вином торгует?

— Есть большая лавка почтенного Багулы, сразу за Святилищем. А ещё кривой Галан вино делает, у него покислее, но и подешевле! — охотно ответил трактирщик.

Воин хмуро кивнул и вышел. Шаман неторопливо доел свой рис, выпил три пиалы кваса, полюбовался закатом и, наконец, отправился в свою комнатушку. Дарги всё не было. Когда Тукуур уже начал тревожиться, разбойник вернулся, недовольный и без вина.

— Таких цен я даже в Толоне не видел! — проворчал он и завалился спать.

Тукуур последовал его примеру, но сон не шёл. Сказывалось волнение перед завтрашним делом, да и богатырский храп Дарги изрядно мешал. Чтобы справиться со всем этим, шаман начал про себя читать короткие мантры и прочёл их не меньше нескольких сотен перед тем, как провалиться в быстрый и беспокойный сон.

Проснулся знаток церемоний рано, но его спутник был уже на ногах. Умывшись и наскоро перекусив, они отправились в Святилище. Перед самым входом Дарга решительно протянул шаману костяную бляшку. На одной её стороне был грубо вырезан свернувшийся кольцом дракон, на другой — весы и палаческий топор.

— Садовник не знает ни меня, ни тебя, так что говори с ним сам, раз уж решил сунуть голову в логово лунного тигра — проворчал воин.

— А был другой выбор? — спросил Тукуур.

— Может быть, и был бы, если бы ты дал мне убалтывать старых друзей! Но теперь его нет, и говорить об этом нечего.

К удивлению знатока церемоний, добдоб у ворот Святилища кивнул Дарге как знакомому и махнул рукой в сторону дома наставника.

— Вчера спрашивал у него, когда здесь бывает садовник, — неохотно пояснил воин. — А то бы вышло, что совсем зря пёрся в такую даль.

Когда они подошли к павильону, пожилой человек с обритой на отшельнический манер головой как раз заканчивал поливать небольшое деревце. Увидев посетителей, он поднялся и отряхнул руки.

— Чем я могу помочь вам, доблестные соратники? — вежливо спросил он.

— Вы — хранитель священного сада? — уточнил Тукуур.

Служитель молча склонил голову. Шаман протянул ему костяную бляшку.

— Я взыскую испытания. Бугуш из Речных Врат прислал меня к вам.

— Но ведь вы уже прошли испытание, став соратником Прозорливого, — ответил садовник, не пытаясь взять амулет. — Или я ошибаюсь?

Знаток церемоний неловко застыл, держа бляшку в протянутой руке. Казалось, садовник смотрит сквозь него. Или так оно и было? Тукуур обернулся. За его спиной стояло пятеро храмовых стражников, тихо вышедших из павильона. А рядом с ними, словно командир, стоял Аман Дарга, и на его указательном пальце сверкал серебряный перстень.

— Старый лис делает вид, что не при чём! — прорычал он. — Но он лжёт! Десятник, оба этих человека — члены опасной секты. Именем Ордена Стражей, арестуйте их немедленно!

Тукуур сжал зубы и развязал горловину мешка. Дарга осклабился и требовательно протянул руку. Один из добдобов быстро вложил в неё знакомый шаману серебристый жезл. Двое других растерянно и даже как-то вопросительно глядели на садовника. Вероятно, они тоже были членами опасной секты и не знали теперь, заступиться за собрата и выдать себя, или подыграть мнимому Стражу и сохранить инкогнито. Знаток церемоний избавил их от мук выбора. Нарочито спокойно он запустил руку в мешок и достал оттуда не волшебную сферу, как того ожидал Дарга, а "зеркало души" и нефритовый оберег Прозорливого.

— Я — избранный сосуд, хранящий силу и мудрость Смотрящего-в-ночь! — торжественно произнёс он слова, услышанные когда-то от Дамдина. — Человек же, желающий вами командовать — не Страж, а бунтовщик и разбойник, участник нападения на Прибрежную Цитадель! Серебряный перстень, снятый с тела члена капитула, ему совсем не по чину!

Торжествующая ухмылка на лице воина сменилась гримасой ярости. Он вскинул жезл, но сельские стражники неожиданно споро взяли его в кольцо, ощетинившись мечами и дубинками.

— Моё слово против его слова! — прохрипел Дарга.

Тукуур покачал головой.

— Подельники этого человека на прошлой неделе напали на Могойтин. Уверен, у коменданта Речных Врат найдутся пленники, которые его опознают. Я в вашем