Пороги сновидения - Алексей Ксендзюк

Поскольку сам принцип видения подразумевает высокую интеграцию всех сенсорных полей, отражающих окружающий нас океан эманаций, «фон» надо вновь обнаружить и вернуть ему перцептивную значимость. То есть остановить процесс автоматического вытеснения сигналов, которым тональ приписал статус «фона».

Наяву практик использует комплекс методов, которые, на первый взгляд, прямого отношения к видению не имеют, — сталкинг, перепросмотр со специфическим осознаванием дыхания, не-делание, остановка внутреннего диалога.

Обратите внимание: в книгах Кастанеды дон Хуан неоднократно утверждает, что его цель — научить Карлоса видеть. При этом никаких техник, непосредственно направленных на вызывание видения, учитель не дает. Зато он постоянно говорит о безупречности, сталкинге, остановке внутреннего диалога и т. п. Так и должно быть. Потому что техники самого видения не существует; зато есть масса приемов, которые создают условия для включения видения. И все эти приемы (перечисленные выше), помимо усиления осознания, последовательно ведут к тому, что я назвал обнаружением «фона».

He-делание, остановка внутреннего диалога, сталкинг и перепросмотр — все это наяву приводит к открытию (или, можно сказать, вспоминанию) внутреннего пространства, стоящего за психическими движениями. В ряде отношений это — вспоминание целостности. Поля восприятия, эмоциональные и полубессознательные силы, от века пребывающие «в тени», на периферии осознающей себя человеческой психики, вновь становятся равноправными объектами нашего внимания. Распространяя присущую нам алертность по этому обширному пространству, мы входим в специфическую позицию восприятия, которую можно назвать разновидностью «деконцентрации». Мы постигаем слишком много, воспринимаем больше, чем способны структурировать, следуя привычным схемам описания мира. Разнообразие подпороговых, периферийных сигналов, которые наш тональ вычеркнул из главного потока восприятия и автоматически поместил в темный угол под названием «фон», возвращает свое природное право на ясную осознаваемость. А там, надо заметить, много всякого — противоречивого, загадочного, наделяющего человека новым смыслом и новой перспективой.

Все это требует иного типа согласования, а потому — смещает точку сборки, чем вызывает отрешенность и бесстрастие, схожее с «безупречностью воина», и в конечном счете — приближает практика к сновидению наяву, где усиленное и измененное восприятие вовлекает массу психоэнергетических сил, которые принято считать «паранормальными». Таким образом, «магия» и видение наяву неразрывно связаны, будучи, по сути, проявлениями одного и того же трансформационного процесса, меняющего все энергетическое тело человека.

Обретенный навык иного согласования психоэнергетических полей (как перцептивных, так и эмоциональных, когнитивных, наконец рефлексивных) может вызвать видение как наяву, так и в сновидении. Кому-то впервые это приходит наяву, кому-то (как мне) — в сновидении. Но сам навык, само усилие и намерение — идентичны. Если первый опыт видения возник в сновидческом созерцании, то он возможен и во время бодрствования. Потребуется лишь некоторое время, чтобы осознать, что и как вы делали.

Благодаря видению вы узнаете об удивительном, казалось бы, положении — первое и второе внимание отличаются друг от друга только тем, как они представляют (репрезентируют) феномены Мира. В близких позициях точки сборки сама воспринимаемая Реальность практически одна и та же.

Это весьма странно, особенно поначалу. Но интегрирующий режим сновидения наяву все расставляет по местам. И действительно — странно обнаружить, что «порыв ветра» или какой-нибудь «лишайник» на дереве во втором внимании транслируется как «лазутчик». Начинаешь иначе понимать, почему мексиканский шаман Хуан Матус называл какой-нибудь куст дурмана «союзником» или утверждал, что в «водяной дыре» живет «дух», требующий почтения.

Если исходить из моего опыта, видение в сновидении достигается проще. Правда, здесь возникает ряд иных трудностей — например, проблема с сохранением должного уровня контроля и алертности. Но если сновидящий научился качественно стабилизировать внимание сновидения, то, пользуясь новым типом перцепции, он здесь может узнать много больше, чем наяву, где тело стремится вернуть нас в базовое состояние, пользуясь древнейшими рефлексами млекопитающего.

Поскольку я изначально хотел понять, как устроен Мир, то сразу же сфокусировал видение на тех моментах, которые казались в этом свете принципиальными — например, на том, как относятся между собой первое, второе и третье внимание, а главное — возможно ли третье внимание вообще и чем оно на самом деле является?

Мы обязаны относиться к любым перцептивным феноменам скептически, поэтому я расскажу совсем немного — и только то, что получает хотя бы косвенное подтверждение в процессе всего комплекса исследований.

Итак, первое и второе внимание подобны. Они могут отличаться друг от друга способом репрезентации воспринимаемого и областью, на которой сосредоточено воспринимающее внимание. Важнейшее различие, которое существует между первым и вторым вниманием, касается не воспринимаемого Мира, а того, какие возможности каждый из этих режимов восприятия предоставляет для работы с собственным телом. В этом смысле второе внимание — поистине революционный шаг. Через делание тела сновидения, осознавание перцептивно-энергетических полей и паттернов мы находим множество путей влиять на свое тело, корректировать и трансформировать его. Несмотря на то что наибольшая свобода видится нам в способностях воспринимать и перемещаться, смысл сновидческих странствий все-таки заключается в произвольной сборке, разборке и пересборке энергетического (а значит, и «физического») тела воспринимателя.

При этом общий объем первого и второго внимания тоже примерно одинаков. Впечатляющие различия между ними связаны не с объемом, а с характером распределения произвольного внимания.

И только третье внимание ведет к радикальному увеличению объема. Видение есть интегрирующий перцептивный процесс, который, с одной стороны, создает предпосылки для достижения третьего внимания, с другой — обеспечивает саму его возможность. Это все равно что перейти на другой «язык», где каждое слово содержит мегабиты информации, где линейность и даже мерность знакового пространства — только один-единственный символ в семантической вселенной, которая содержит мириады символов, объединенных в невообразимые поля и структуры. Именно так второе внимание переходит к третьему.

Видение намекает на то, как осознание может пройти через столь грандиозную Трансформацию. Здесь мы встречаемся с первым этапом перцептивной, семантической, полевой интеграции, благодаря чему и возрастает ранее неизменный объем доступного внимания.

Здесь у нашего тоналя возникают настоящие проблемы — что-то в нем должно радикально измениться, чтобы более масштабное осознание стало ему доступно. Лично у меня тональ очень долго не справлялся с прорвавшимся потоком сенсорных сигналов. Он вытеснял все, что выходило за рамки привычного объема, — и «забывал».

Например, усилив свое внимание и осознание, человек способен спорадически получать доступ к сенсорному полю, удаленному от его физического тела. Можно сказать, что это — кратковременное и бессознательное достижение «дубля». Однако с усилением осознания восприниматель может фиксировать подобные флуктуации восприятия, не забывая о них (т. е. не вытесняя их в бессознательное). Эти явления приходят вместе с первыми всплесками видения. Их можно назвать «экзотической редкостью» (по крайней мере, на первых порах), но здесь заключается важный урок, касающийся природы нашего осознания. Скажем, когда мы осознаем «удвоенное» поле восприятия не как две чередующиеся области, а именно как интегральное целое (что соответствует реальному положению вещей), тональ буквально «захлебывается» и стремится вытеснить это переживание из памяти.

Но именно здесь, в этом интегральном состоянии, содержатся все ответы на, казалось бы, «неразрешимые» вопросы пространства и времени. Здесь мы открываем, что пространства и времени не существует, — и это не метафизическая идея, а конкретный чувственный опыт. Осознание позиционирует себя «над» пространственно-временными координатами и этим устанавливает свою онтологическую Реальность. Оно с изумлением «узнаёт» о себе, что является главным регулятором, метапроцессом, который обусловливает все энергообменные процессы, а потому сам производит пространство-время и наделяет его свойствами в соответствии со своими потребностями. Поэтому, когда говорят, что энергетическое тело растягивается, чтобы соединить в одно две позиции («дубль» и «оригинал»), это — метафора, очень далекая от реальности. Пока мы пребываем в описании мира, нам очень трудно вообразить себе, что энергетическому телу негде растягиваться, поскольку никакого расстояния между двумя позициями восприятия (или областями осознания) просто не существует. Перцептивные и интеллектуальные концепции «пространства», «объекта», «субстанции», исполняющей роль агента, связующего либо разделяющего «объекты», — результат сужения осознания, его редукции до некоторого среза, плоскости, внутри которой мы привыкли реализовывать только один тип энергообмена, ставший основным в процессе конкретной эволюции биологических структур.