Роковой сон - Джорджетт Хейер

Губы герцога скривились.

— Эрл, можете называть меня как угодно, но, умоляю, только не считайте дураком. Взятки припасены для личностей более ничтожных.

Гарольд слегка склонил голову.

— Благодарю. Я спрошу иначе: какой выкуп вы требуете за сына Годвинсона?

Герцог некоторое время с любопытством рассматривал его, будто видел впервые.

— Гарольд, если захотите, вы сможете стать в Англии вторым после меня человеком. Я отдам вам в жены свою дочь Аделу и обязательно оставлю вам ваши теперешние владения.

Если эрл и усмотрел какую-то нелепость в предложении жениться на девочке, намного моложе ребенка от его собственного первого брака, то и вида не подал.

— Что ж, это благородно! — только и пробормотал он, снова заглядевшись на свое кольцо. — А если я откажусь?

Герцог, хорошо изучивший этого человека, ответил:

— Говорю прямо: если вы откажетесь, я не выпущу вас из Нормандии.

— Понимаю, — кивнул Гарольд.

Он мог бы добавить, что понял это еще много месяцев назад и с тех пор обдумывал не только шансы на побег, но и то, что он должен будет ответить на подобное предложение. Поэтому теперь его глаза уже не улыбались, а лицо стало суровым. Эрл глубоко вздохнул, будто после долгой борьбы с самим собой пришел к нелегкому решению, но его голос, когда он заговорил, опять не выдавал никакого чувства.

— Кажется, у меня нет выбора. Я дам вам такую клятву…

Эдгар узнал о состоявшемся разговоре в тот же день. Когда он проводил эрла до спальни и уже собрался уходить, тот коротко попросил:

— Подожди, мне надо тебе кое-что сообщить.

Отослав полусонного пажа, зажигавшего свечи, эрл упал в кресло у стены, так чтобы свет не падал на его лицо.

— Закрой дверь, Эдгар. Через неделю я отправлюсь в Англию. Со мной ты и Хакон. Влнот остается.

Сакс застыл там, где стоял.

— Отправляетесь в Англию? — еще не совсем понимая, повторил он. — Герцог вас отпустил?

Вообразить такое было невозможно, но тут Эдгару на ум пришла одна мысль, и он с надеждой спросил:

— Лорд, он так поступил потому, что вы достойно сражались за него в Бретани? Я знал это, он любит храбрых людей, но и мечтать не мог о таком…

Его перебил презрительный смех Гарольда. Эдгар подался вперед, пытаясь заглянуть в лицо своему господину.

— Какова же цена этой свободы? — настойчиво добивался он, и его внутреннее напряжение выдавали лишь руки, судорожно вцепившиеся в край стола.

— Я обещал принести ему клятву, обязуясь поддержать его притязания на английский престол, передать ему после смерти короля замок Дувр и жениться на его дочери Аделе, когда та достигнет брачного возраста.

— Господи, Боже мой! Вы шутите?! — Эдгар подхватил со стола тяжелый подсвечник и высоко поднял его, чтобы посмотреть на лицо эрла. — Милорд, вы что, с ума сошли? — грубо бросил он.

Гарольд заслонил рукой глаза.

— Не сошел! Просто я выбрал единственный путь, который ведет к свободе.

— И поклялись отказаться от короны, единственной цели вашей жизни? — Подсвечник задрожал в руке Эдгара. — А что будет с нами, с теми, кто вам доверял, шел за вами и умирал? Господь наш распятый, неужели это говорит сын Годвинсона?

Эрл, как заведенный, вышагивал по комнате.

— Глупец, а ты знаешь, что, если бы я отказался принести эту клятву, Вильгельм вообще никогда бы меня не отпустил? И что тогда бы было с вами, с теми, которые мне верили и верят? Разве тогда я не предал бы вас? Отвечай!

Эдгар грохнул подсвечником о стол.

— Лорд, у меня нет слов, и я вообще отказываюсь что-либо понимать! Умоляю, будьте со мной откровенны!

— Говорю тебе, для меня это единственный выход. Отказавшись, я остаюсь пленником и утрачу то, чего жаждал всю жизнь. — Эрл помолчал в волнении, потом продолжил: — ты уже забыл, как я год назад поклялся, что вырвусь из его сетей любой ценой и любыми средствами?

— А что она вам даст, эта свобода в цепях? — Тут до Эдгара внезапно дошло, что означают слова эрла, и он рухнул на табурет, стоявший около стола, в отчаянии закрыв голову руками и вцепившись пальцами в волосы. — О Боже! Я действительно недоумок! — с горечью вздохнул он. — Подумать, что Гарольда Годвинсона скорее разорвет на части, чем он нарушит клятву! Простите меня! Я позволил себе помечтать…

Эрл подошел к своему тану.

— Скажи, какую клятву мне следует нарушить: клятву Вильгельму или клятву Англии? — сурово спросил он. — Говори! Я ведь должен выбрать одно или другое. Следует ли мне убояться пятна на репутации и отдать нашу Англию нормандскому тирану? Ты хочешь, чтобы я поступил именно так? Я, Гарольд Годвинсон? Господи, да если ты считаешь, что я на это способен, то выбрось такое из головы, я живой человек, а не порождение твоей фантазии! Я представляю Англию, и она будет оставаться моей, пока душа не покинет тела. Думай обо мне все, что хочешь, пусть я нарушу клятву, данную кому угодно, но Англии буду верен всегда. Стоит ли беспокоиться о том, что моя душа окажется в аду, если можно будет сказать: все, что я делал, делалось для безопасности родной страны?

Голос эрла, казалось, заполнял собою всю комнату. Когда он замолк, наступила мертвая тишина. А свечи горели так спокойно, и за окном в темноте светили такие яркие звезды.

Раздалось гуканье совы. Эдгар вздрогнул и поднял голову.

— Простите меня! — умоляюще сказал он и нахмурился. — Каким же дьявольским коварством должен обладать герцог, чтобы обременить такой тяжестью вашу душу? Господи, должна же и для него наступить расплата! Но, может быть, он даже и не предполагает, что такой клятвой вас не связать?

— Предполагает? Да он уверен в этом! — Гарольд усмехнулся. — Ох, уж этот Ланфранк! Ты что, Эдгар, все еще не понимаешь? Подумай только, какой крик поднимет Вильгельм на нарушившего клятву Гарольда, когда корона Англии будет водружена на мою голову! — Он расстегнул пояс, стягивающий тунику, и бросил его на стол.

— Как же все это мрачно, господин, — тихо заговорил Эдгар. — Оскорбление Господа и рыцарской чести, пятно на вашем имени. — Он неожиданно встал, отшвырнув табурет. — Мне казалось, в нем отыщется для вас хоть капля доброты! Все это время, пока вы ели, спали и сражались вместе, он, стало быть, носил маску, этот двуличный Нормандский Волк.

Гарольд прекратил метаться и с любопытством взглянул на тана.

— Ты ошибаешься, думая, что он ненавидит меня. Нет, я ему нравлюсь, а если бы покорился его воле, то мы стали бы настоящими друзьями. Знаешь, он предложил… нет, не имеет значения… Мой путь выбран, и я должен его пройти. — Он приблизился к Эдгару и положил руки ему на плечи. — Тебя, говоришь, мучают опасения? А думаешь, у меня их нет? Но все же оставайся со мной и верь, пусть даже если я и погублю свою душу. Сейчас, как никогда раньше, мне нужна твоя вера.