Взлет и падение третьего рейха. Том I - Уильям Ширер

12 февраля 1937 года д–р Цельнер ушел с поста председателя комитета церквей (гестапо запретило ему посетить Любек, где находились в заключении девять протестантских пасторов), пожаловавшись на препятствия, чинимые министром по делам церкви. Д–Р Керрль ответил ему в речи, произнесенной на следующий день перед группой покорных священников. Он в свою очередь обвинил Цельнера в неспособности по достоинству оценить нацистскую теорию «расы крови и земли» и ясно продемонстрировал враждебное отношение правительства как к протестантской, так и к католической церкви.

«Партия, — сказал Керр ль, — стоит на платформе позитивного христианства, а позитивное христианство есть национал–социализм… Национал–социализм есть волеизъявление господа бога… Воля божия воплотилась в немецкой крови… Доктор Цельнер и граф Гален, католический епископ Мюнстера, попытались внушить мне, что христианство подразумевает веру в Христа как в сына божьего. Мне стало смешно… Нет, христианство не зависит от апостольского вероучения… Истинным олицетворением христианства является партия, а партия, и в первую очередь фюрер, призывает немецкий народ поддерживать истинное христианство… Фюрер — выразитель новой божественной воли».

1 июля 1937 года д–ра Нимеллера арестовали и заключили в берлинскую тюрьму Моабит. 27 июня он, как всегда, читал в переполненной далемской церкви членам своей конгрегации проповедь, ставшую для него последней в третьем рейхе. Словно предчувствуя, что с ним произойдет, он сказал: «Мы не больше древних апостолов помышляем о применении силы для спасения от руки властей. И не больше их готовы молчать по приказу человека, когда сам господь повелевает нам говорить. Ибо нашим долгом было и остается исполнение воли бога, а не человека».

2 марта 1938 года, после восьми месяцев пребывания в тюрьме, его судили в «специальном суде», учрежденном нацистами для государственных преступников; по главному пункту обвинения («тайная подрывная деятельность против государства») суд оправдал его, однако признал виновным в «злоупотреблении кафедрой» и в сборе пожертвований в здании церкви, за что наложил на него штраф в размере двух тысяч марок и приговорил к семи месяцам тюремного заключения. Поскольку Нимеллер и без того уже отсидел больше положенного срока, суд постановил освободить его, но при выходе из зала суда он был схвачен гестапо, заключен под стражу и отправлен в концентрационный лагерь Заксенхаузен. Оттуда его переправили в лагерь Дахау, где он пробыл семь лет, пока его не освободили союзные войска.

Кроме Нимеллера, в 1937 году было арестовано 807 пасторов и мирян активных приверженцев «исповедальной церкви», а в последующие один–два года — сотни других. Если сопротивление нимеллеровского крыла и не было окончательно сломлено, то, во всяком случае, смято. Что касается большинства протестантских пасторов, то они, как почти все граждане Германии, подчинились нацистскому террору. В конце 1937 года д–р Керрль заставил весьма почтенного епископа Мараренса из Ганновера сделать публичное заявление, которое не могло не показаться особенно унизительным таким стойким людям, как Нимеллер: «Национал–социалистское мировоззрение, опирающееся на национальное и политическое учение, определяет и характеризует немецкую зрелость. Как таковое, оно обязательно и для «немецких христиан». А весной 1938 года епископ Мараренс предпринял последний, завершающий шаг, повелев всем пасторам своей епархии дать личную клятву верности фюреру. В скором времени этой клятвой связали себя большинство протестантских священников, тем самым и юридически и морально обязавшись выполнять приказы диктатора.

Было бы ошибкой считать, будто преследования протестантов и католиков со стороны нацистского государства травмировали немецкий народ или очень уж взволновали его широкие слои. Ничего подобного. Народ, который легко отказался от свобод в других областях жизни — политической, культурной, экономической, не собирался, за сравнительно редким исключением, идти на смерть или хотя бы подвергать себя опасности ареста во имя свободы вероисповедания. Что действительно трогало немцев в тридцатые годы — так это впечатляющие успехи Гитлера в ликвидации безработицы, повышении экономического уровня, восстановлении военного могущества, а также следовавшие одна за другой победы в сфере внешней политики. Мало кто из немцев лишился сна из–за ареста нескольких тысяч священников или из–за ссор между различными сектами протестантов. Еще меньшее их число задумывалось о том, что нацистский режим вознамерился под руководством Розенберга, Бормана и Гиммлера и при поддержке Гитлера искоренить христианское вероисповедание, заменив его старой, дохристианской религией германских племен в сочетании с новым язычеством нацистских экстремистов. Как открыто заявил в 1941 году Борман, один из ближайших сподвижников Гитлера, «национал–социализм и христианство несовместимы».

То, что гитлеровское руководство уготовило Германии, было четко сформулировано в программе из тридцати пунктов «национальной церкви рейха», составленной во время войны Розенбергом, откровенным идеологом язычества. Наряду с другими обязанностями Розенберг выполнял функции «представителя фюрера в системе полного интеллектуального и философского воспитания и образования в духе национал–социалистской партии».

Приведем некоторые наиболее существенные пункты этой программы:

«1. Национальная церковь германского рейха категорически требует исключительного права и исключительных полномочий контролировать все церкви, находящиеся в пределах рейха. Она объявляет их национальными церквами германского рейха…

5. Национальная церковь полна решимости полностью искоренить… чуждые и инородные христианские исповедания, завезенные в Германию в злополучном 800 году…

7. Национальная церковь не имеет проповедников, пасторов, капелланов и других священников, а имеет только национальных ораторов рейха…

13. Национальная церковь требует немедленно прекратить издание и распространение в стране библии.

14. Национальная церковь заявляет… немецкой нации, что «Майи кампф» есть величайший документ. Эта книга… олицетворяет самую чистую и самую истинную этику жизни нашей нации в настоящее время и в будущем…

18. Национальная церковь уберет из своих алтарей все распятия, библии и изображения святых.

19. В алтарях не должно быть ничего, кроме «Майи кампф» (для немецкой нации и, следовательно, для бога это самая священная книга) и… меча…

30. В день основания национальной церкви христианский крест должен быть снят со всех церквей, соборов и часовен… и заменен единственным непобедимым символом — свастикой».

Нацификация культуры

Вечером 10 мая 1933 года, примерно через четыре с половиной месяца после того, как Гитлер стал канцлером, в Берлине произошло событие, свидетелем которого западный мир не был со времен позднего средневековья. Около полуночи в сквере на Унтер–ден–Линден, напротив Берлинского университета, завершилось факельное шествие, в котором приняли участие тысячи студентов. Свои факелы они побросали в собранную здесь огромную гору книг, а когда их охватило пламя, в костер полетели новые кипы. Всего подверглось сожжению около 20 тысяч книг. Подобные сцены можно было наблюдать еще в нескольких городах — так началось массовое сожжение книг.

Многие брошенные в ту ночь в костер с одобрения д–ра Геббельса ликующими берлинскими студентами книги были написаны всемирно известными авторами. Из немецких авторов, чьи книги попали в костер, можно назвать Томаса и Генриха Маннов, Лиона Фейхтвангера, Якоба Вассермана, Арнольда и Стефана Цвейгов, Эриха Марию Ремарка, Вальтера Ратенау, Альберта Эйнштейна, Альфреда Керра и Гуго Пройса. Последний — немецкий ученый, составивший в свое время проект Веймарской конституции. Сжигались книги и многих иностранных авторов, таких, как Джек Лондон, Эптон Синклер, Хелен Келлер, Маргарет Сангер, Герберт Уэллс, Хевлок Эллис, Артур Шницлер, Зигмунд Фрейд, Андре Жид, Эмиль Золя, Марсель Пруст. Согласно студенческой прокламации, огню предавалась любая книга, «которая подрывает наше будущее или наносит удар по основам немецкой мысли, немецкой семьи и движущим силам нашего народа». В то время как книги превращались в пепел, к студентам обратился с речью новый министр пропаганды д–р Геббельс, который считал своей основной задачей надеть на немецкую культуру нацистскую смирительную рубашку. «Душа немецкого народа вновь сумеет выразить себя, — провозгласил он. — Этот огонь призван осветить не только окончательный закат старой эры. Он высвечивает и наступление эры новой».

Начало новой, нацистской эры немецкой культуры ознаменовалось не только кострами из книг и более эффективной, хотя и менее символичной, мерой запретом на продажу и выдачу в библиотеках сотен книг, на издание многих новых книг, но и регламентацией всей культурной жизни в масштабах, не известных до той поры ни одному из западных государств. Еще 22 сентября 1933 года была законодательно учреждена Палата культуры рейха во главе с д–ром Геббельсом. Ее назначение закон определил следующим образом «С целью осуществления немецкой культурной политики необходимо собрать творческих работников во всех сферах в единую организацию под руководством рейха. Рейх должен не только определить направление интеллектуального и духовного прогресса, но и организовать деятельность работников различных сфер культуры и руководить ею».